0
99476
Газета Печатная версия

26.10.2020 19:03:00

Философия как скорая помощь

Гуманитарное знание пока не способно осознать свою политическую миссию

Виктор Макаренко

Об авторе: Виктор Павлович Макаренко – доктор политических и философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ.

Тэги: общество, политика, история, философия


общество, политика, история, философия Игорь Обросов. Жертвы ГУЛАГа. 2001. Репродукция РИА Новости

Под влиянием множества обстоятельств детства, среди которых первым было непрерывное, с четырех лет, чтение, а также юношеские размышления на тему «Как жить?», сложилось во мне примерно к 20 годам смутное, но все-таки представление о философии. Это такой образ жизни и мысли, который требует от индивида независимости от денег, власти и господствующих мнений.

Не мне судить, насколько удалось воплотить в жизнь юношеское убеждение. Во всех научных работах я пытался отходить от существующих в данном месте и времени денежных мешков, власти, бюрократического аппарата государства и идеологий.

Не менее критически я всегда относился к шаблонам массового сознания и профессионального поведения в сфере общественных наук, включая множество советских и постсоветских интеллектуально-политических мод – от «научно-технического прогресса», «развитого социализма» и «социалистического образа жизни» до «модернизации» и «национальной идентичности».

Заниматься подобными проблемами я всегда брезговал, поскольку они вырабатываются лицами и группами, которых со студенческой скамьи называю холуями и хуторянами.

Холуями – поскольку данные группы настроены сервильно в отношении денег, власти, идеологий. Хуторянами – поскольку сложившиеся в условиях данного места и времени обстоятельства и отношения воспринимаются данными группами некритически.

Меня же всегда интересовали люди, которые сопротивляются «сложившимся обыкновениям». К ним относится недавно ушедший из жизни Валерий Александрович Подорога. Часть его духовного наследства я хотел бы обсудить публично.

Что такое политика мысли

Российская ассоциация политической науки давно обсуждает проблему профессионализма в политической науке. Нормальные ученые установили: в России до сих пор преобладают сервильные политологи. А как обстоят дела в философии и других гуманитарных науках?

Валерий Александрович Подорога создал концепцию для ответа на вопрос. Он описал ситуацию в российском обществе и философии. Зафиксировал недоступность гуманитарного знания по причине его принадлежности к группам влияния в политике, экономике, истории. На протяжении последних 20 лет идет процесс моральной и интеллектуальной деградации государственных институтов. Причина – в блокировке властью критически осмысленного знания, пропаганде консервативных концепций и геополитических идеологий.

Для полемики со сложившимся положением вещей Подорога предлагал развести термины «политика» и «политическое». «Политика» принадлежит словарю политических наук и описывает автохтонные представления о власти, транс- или геополитику партий, институтов, вождей-автократов и групп.

«Политическое» – это личностное знание, которое не переводится в групповую и коллективную собственность.

В итоге анализа трудов Сергея Эйзенштейна, Мишеля Фуко, Марселя Пруста, Франца Кафки, Георгия Щедровицкого, Мераба Мамардашвили, Алксандра Солженицына, Варлама Шаламова Валерий Александрович Подорога так поясняет роль личностного знания: «Политическое – это сингулярное, не регулярное, индивидуальное, не коллективное, избыточное, не достаточное. Оно принадлежит лишь свободно изменяющемуся сообществу, отдельным его акторам, не связанным между собой едиными целями, идеологией, волей к власти… Это сообщество не существует компактно в реальном пространственно-временном и культурном локусе, оно виртуально, постоянно меняется, скапливается вокруг возникающего очага личностного знания. Отсюда и стратегия политического как особенной, возможно, даже уникальной, то есть личностной, формы знания».

Иначе говоря, целая ленинская и сходные с ней традиции понимания политики как дела миллионов нашим исследователем отвергаются.

Политика философии – это свободное действие субъекта, осуществляющего критическую функцию в обществе на основе профессиональной компетенции. Философия должна быть политикой истины. У философии нет своего опытного знания. Ее цель – критически перерабатывать иной опыт. На переходе между иным опытом и мыслью возникает политика философии. Политическое – это способ выживания философии в современной мировой культуре.

В Европе существуют противоборство и равенство культур мысли, в том числе между восточным и западным марксизмом. В России надо учитывать значение страшной силы отрицания, «которой наделила нашу отечественную традицию мысли наша собственная История». В нынешней России процветает смесь самоуничижения, юродивости и раболепия, которая превращает Запад в вечного врага.

Для критики данных шаблонов Подорога предлагает периодизацию опыта философии в России на протяжении всего ХХ века.

Он выделяет три периода:

– с начала 1890-х по 1923 год – начало институционализации и культурного признания философии в России;

– с конца 1920-х до середины 1980-х годов – время становления марксистско-ленинской идеологии до ее разложения еще раньше распада государства;

– с 1986 года по настоящее время – переходно-восстановительно-завершающий период.

Он делится на три отрезка: первый (1986–1993) завершается нарушением Конституции – расстрелом Белого дома; второй (1994–2000) – самый депрессивный;

третий начался в 2000 году и длится до сих пор. Появляются признаки улучшения жизни, но власть без стеснения переносит их на свой счет. За стабилизацию общество платит громадным расслоением и неравенством. Продолжается захват властью важных позиций в массмедиа, усиление вертикали власти, возникает даже некое политическое самодержавие. Коррупция свидетельствует о принятии решений в псевдокапиталистическом стиле.

Тоталитарная пауза – это серьезно

Едва власть перестала быть идейным и политическим оппонентом, распалась система прежних ценностей и профессиональных установок. Вместе с ней рухнула вся советская философско-идеологическая культура. Теперь каждый гуманитарий предоставлен самому себе. Он стал свободен настолько, что ему даже не всегда платят за труд.

Философия получает свободу, но не готова к ней и защищается от нее уходом в специализацию. Возросла потребность в ангажированном философском знании. Гуманитарное знание пока не способно осознать свою политическую миссию, лишено «воли к власти». «И до тех пор, пока прислуживает новой чиновничьей бизнес-корпорации, политикам и отдельным властным группировкам, ждет от них признания и подаяний – оно будет ограничено все той же вспомогательной функцией».

Философия – основа переоценки всех комплексов идей, традиций, линий преемственности, эффективности новых и старых методов, методик и техник аналитической работы. Переоценка предполагает детальный анализ советского периода. Советский период – это культурный разрыв, 70-летнее выпадение из мировой истории. Надо проанализировать все его последствия. Нынешние российские беспамятство и ностальгия – признаки рабского сознания.

Подорога называет разрыв тоталитарной паузой – режимом умолчания о происходящем. Разрыв между событийным временем европейского человека и временем отечественной культуры неустраним, даже когда он «сглаживается и не ощущается столь трагически».

Подорога предлагает понимать советскую историю как суд над прошлым и отказ от него. Надо стереть прошлое ради будущего: «Выдержать шок Прошлого, не давая ему вторгнуться в Будущее».

В тоталитарной паузе время определялось на основе тоталитарного господства. Контроль над временем мыслился как контроль над событиями. ГУЛАГ был остовом для внутреннего времени тоталитарной системы. В нем выражена идея полностью управляемого времени, из которого исключено экзистенциальное время.

8-14-1480.jpg
Граффити-портрет поэта, бывшего
политзаключенного Варлама Шаламова
на одном  из домов Москвы.
Фото агентства «Москва»
Поэтому главным предметом рефлексии должна стать идея Освенцима и ГУЛАГа как абсолютного зла. Философия в том виде, в каком она сформировалась в советское время, была протестна и аполитична. Политика представлялась ей как ложная практика. От нее нужно было уклоняться, чтобы сохранить верность знанию и надежду на иные возможности. На выходе из тоталитарной паузы (последние 30 лет) философия не сталкивалась с первичностью опыта. Таков «самый решительный вызов, какой время бросает догматическому миросозерцанию и привычке к «уклонению», культуре «чистого знания», в чем долгое время пряталась живая мысль, не смея высунуться… Философия оказалась неготовой взять на себя ответственность за «знание», полученное в радикально новой ситуации. Более того, попыталась отказаться от нового опыта, не заметить его. Философствование стало практикой мысли, циркулирующей в достаточно узком слое интеллигенции, чьи лидеры высокомерно сторонились всего политического, находясь в глубокой зависимости от травмирующих догм марксизма-ленинизма». Иначе говоря, проблема сводится к ликвидации сервильности философии и всего гуманитарного знания – с одновременной рефлексией дистанции между философией и политикой.

Сегодня ни в отечественной, ни в европейской культуре нет проектов интегративных метафизик. Поэтому благодаря политическому мысль наделяется значением и общественной ценностью. Владимир Подорога развивает идею о связи между актом мысли, философским инструментарием и политическим выбором ради укрепления свободомыслия.

Он формулирует аргументы в защиту политики мысли:

– Каждый индивид свободен в выборе философского метода и свободен от следования любому навязываемому методу. Конкурирующие методы позволяют совершить выбор. Фуко, Деррида, Делез, Гваттари говорят о политике, которую они избрали, отказавшись от следования догме старого метода. Эта политика философии есть политика свободы выбора.

– Традиционная «догматическая» философия завершила свое существование. Новая философия не служит ни методу, ни онтологии. Она исходит из превосходства объекта и осуществляет политику понимания на свой страх и риск. Никакого метода не достаточно, чтобы овладеть объектом и снова вернуть субъекту право на абсолютное господство. Онтологическая рамка мира сегодня – игра виртуальных стихий. Политика каждой специальной философии подчиняется собственным возможностям систематизации опыта.

– Полным ходом идет приспособление изобретаемого метода к политике мысли. Ранее философия казалась самой медленной из гуманитарных наук. Сегодня философское высказывание обладает почти мгновенной реактивностью и быстротой высказывания, которой она никогда не знала. «Философия теперь нечто вроде скорой помощи. Философ – тот, кто способен быстрее, чем другие члены интеллектуального сообщества, среагировать на изменяющуюся ситуацию.

Но остается та и только та мысль, которая сопротивляется и полностью отвергает нынешний диктат массмедиа.

В русско-советской культуре XIX–XX веков философствование стало бессильным аполитичным навыком. Но в запрещенной или забытой литературе сохранилась традиция противостояния власти. Именно на нее возлагалась обязанность представлять целостную картину общества и его критическую функцию.

В целом проект Подороги – это поиск философского ответа на вопрос о мировом значении ГУЛАГа. На этой основе он сопоставляет «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и «Колымские рассказы» Шаламова как политику и метафизику. Обе в совокупности дают современный апокалипсис, который детально исследовал политический философ.

Ростов – город, наукой не забытый

Теперь несколько комментариев к предложениям покойного коллеги. Образ современного апокалипсиса интересует меня не сам по себе, а в контексте вопроса: возникают ли в Ростове очаги личностного знания о политическом? Солженицын – бывший ростовчанин, поэтому на вопрос можно ответить положительно. Но одно дело – повесить барельеф нобелевского лауреата на здании Южного федерального университета, и совсем другое – развивать одно из ключевых положений его политической философии: Россия проиграла ХХ век.

Под таким углом зрения идеям Подороги надо придать ростовскую прописку и систематизировать историю и современный этап ростовского интеллектуализма. Речь идет о становлении в Ростове не зависимого от власти гуманитарного сообщества. Возникает ряд конкретных вопросов. Как в ростовском интеллектуальном сообществе выражается восхищение правоконсервативными установками? Как здесь происходит реанимация нигилизма – морального, интеллектуального и эстетического недоверия к Западу? В чем выражалось историческое, социальное и политическое бесстыдство местной власти? Насколько в ростовском интеллектуальном сообществе выражен сервилизм? Кого считать знаковыми фигурами интеллектуального сервилизма и духовного сопротивления среди ростовских обществоведов? Как в южном регионе России выразилось абсолютное зло? Как культивировать сопротивление диктату массмедийного пространства в его центральном и региональном измерении?

Эти вопросы не являются специфически ростовскими, хотя местное управление НКВД нередко шло впереди остальных регионов СССР по степени размаха репрессий. Вопросы надо конкретизировать в соответствии с числом субъектов РФ и научных организаций в сфере естественного и социогуманитарного знания. Сфера исследования становится предельно ощутимой, вплоть до свойств и поведения конкретных индивидов на протяжении всего времени после 1917 года. В этом смысле проект Подороги образует связующее звено между видами индивидуализированного политического опыта, мышления и воображения внутри советских и постсоветских поколений ради снятия традиционной бюрократической противоположности между центром и периферией.

Смысл деятельности всех институтов, способствующих ее воспроизводству, ставится под сомнение. Но для его реализации во всех субъектах РФ и научных организациях надо обнаружить местные аналоги различия между политикой и политическим и возрастания ценности политического как личностной формы знания, установить местные варианты морального, интеллектуального и эстетического недоверия восточных марксистов к западным, противоборства и равенства культур мысли в современной Европе, специфику современного возрождения в каждом субъекте РФ старого нигилизма. Следует установить, как местная власть переносит на свой счет признаки улучшения жизни, специфику политической автократии и прислужничества ей гуманитарного знания в каждой конкретной области, крае и республике РФ. Сюда же относится местная специфика тоталитарной паузы и понимания местной истории с точки зрения респекции и проспекции.

Можно исходить из ключевого положения: местная специфика сводится к модификации абсолютного зла здесь и сейчас, включая способы протеста и аполитичности. Особое внимание принадлежит идеям Подороги о связи между актом мысли, философским инструментарием и политическим выбором ради укрепления свободомыслия, о необходимости разработки аргументов в защиту политики мысли и сопротивления диктату массмедийного пространства.

Проект Подороги в главных пунктах совпадает с проектом политической концептологии и когнитивного сопротивления, развиваемого мной с середины 1990-х годов. Особенно важна для меня его критика правоконсервативной традиции Карла Шмитта, популярной в России. Современная философия колеблется между пиететом перед гражданскими идеалами свободной коммуникации и публичного пространства и общим престижем теорий рационального выбора во всей системе социальных наук. Это колебание может рассматриваться как демонстрация различия в английском языке между двумя параметрами политики (politics и policy). Валерий Александрович ставит эту проблему перед отечественными исследователями политики, поскольку она не сводится лишь к употреблению языка. «Концепт политического несводим к политике!» – так можно сформулировать эпиграф к исследовательской программе, инициированной автором. «К государственной политике России в особенности!» – добавлю я.

Шмитт ввел понятие «политического» в 1932 году в целях полемики с либерализмом. По его мнению, либерализм сводит специфику политического к противостоянию между этикой и экономикой. В результате «политика» преобразуется в способ ограничения государственного насилия в пользу свободы индивида. Однако концепция Шмитта является не только научной и нормативной, но и средством полемики. С научной точки зрения проблема состоит в поиске критерия, который позволит установить фундаментальное различие в самом политическом того, что в моральном порядке является добром и злом, в эстетическом – прекрасным и безобразным, в экономике – полезным и вредным, рентабельным и нерентабельным. Однако этот поиск (в исполнении Шмитта) сам по себе есть способ дискредитации либеральной цивилизации, которая отвергает ведущую роль конфликта в конституировании политических обществ. По мнению Шмитта, специфика политического состоит в различении друга и врага, к которому можно свести все политические действия и движения. На примере нынешнего конфликта России с Украиной можно наглядно наблюдать и изучать практические следствия понимания политического как отношения между другом и врагом. Не пора ли вернуться к древнегреческому пониманию политики как объединения людей ради единомыслия и дружбы?

Согласно Шмитту, политическое не сводится к культуре, экономике и этике, поскольку оно появляется лишь тогда, когда возникают кардинальные вопросы, решение которых может потребовать насильственного противостояния. Эта концепция базировалась на враждебном отношении ее автора к Версальскому мирному договору и идеологии Лиги Наций. Она предполагает радикальную критику унаследованных либерализмом космополитических и гуманитарных идеалов. Однако эта критика устарела. Ульрих Бек показал, что в нынешнем обществе риска данные идеалы преобразуются в комплекс проблем, неразрешимых в рамках современного типа государства.

Подорога показал, что сама по себе идея различия политического и политики дает возможность мыслить политическое измерение человеческого бытия как трансисторическое действие, которое до сих пор вело к апокалипсису. Наша страна принимала активное участие в постройке этой дороги. Поэтому различие между политическим и политикой не требует повторения тезисов Шмитта, а предполагает сдачу в утиль всех разновидностей интеллектуального эпигонства и рабства. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Дмитрий Тараторин

Аналитики выяснили, какой образ будущего для Белоруссии выбирают ее граждане

0
1194
Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1713
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
609
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
837

Другие новости