Корпорация начинает и выигрывает

Патернализм устраивает на Руси не только простых людей, но и непростых депутатов. Люди одинаковы – потребности разные. Фото Reuters

Говоря о российской политической системе, обычно используют терминологию, применяющуюся при описании либеральных демократий. Проблема, однако, состоит в том, что Россия либеральной демократией не является. Ее политическая система – все более ужесточающийся авторитарный режим, «украшенный», на манер латиноамериканских диктатур прошлого века, формально существующими, но не исполняющими присущих им функций институтами – такими как парламент, политические партии, якобы независимая судебная система, структурами, имитирующими наличие гражданского общества, вроде Общественной палаты и т.д.

В рамках этой «имитационной демократии» роль и возможности политической оппозиции принципиально иные, нежели в либеральных демократиях.

И не правящая, и не партия

Говоря об оппозиции, задумаемся прежде всего над вопросом: оппозиция – чему? В системе либеральной демократии у власти находится та или иная политическая партия, а другие партии, ей противостоящие и стремящиеся прийти к власти, являются оппозицией. Здесь все ясно. Но какая партия находится у власти в России? Только человек, абсолютно не знакомый с российскими реалиями, в состоянии предположить, что такой партией является «Единая Россия».

На деле «Единая Россия» вообще не является партией. Ее членов не объединяет приверженность какой-либо идеологии, общим ценностям или даже каким-то принципам экономической, социальной и внешней политики. О чем говорить, если один из ее видных членов выходит на демонстрацию «Бессмертного полка» с изображением Николая Второго, именовавшегося в советские времена «кровавым», а другой – с портретом действительно кровавого сталинского наркома Вячеслава Молотова – при полном равнодушии к этому зрелищу со стороны прочих партийцев.

Депутатов Госдумы от «Единой России» объединяет разве что готовность, подобно юным пионерам, поддержать любые инициативы, исходящие из Кремля, пусть даже они наносят удар по международному имиджу России («закон Димы Яковлева»), затрудняют ведение бизнеса («пакет Яровой»), приводят к снижению уровня жизни граждан (повышение пенсионного возраста), открывают путь для произвольных репрессий (закон об оскорблении чувств верующих и т.п.).

И если завтра, например, Кремль внесет законопроект о введении уголовной ответственности за онанизм, по мотивам известной инициативы Геннадия Онищенко, можно не сомневаться, что он будет одобрен с самыми незначительными поправками.

Фактически у власти в России находится не «Единая Россия», а правящая корпорация, которая никому не подконтрольна и не подотчетна и ни с кем не конкурирует. Она абсолютно закрыта, и механизм принятия важнейших решений внутри нее никому не известен. Однако на примере с присоединением Крыма можно предположить, что эти решения президент Путин принимает единолично. Такая ситуация делает Россию и весь мир заложниками у единственного человека – с его очень своеобразной биографией и специфическим мировоззрением, изумляющим некоторых его западных партнеров вроде Ангелы Меркель.

Правящая корпорация сосредоточила в своих руках фантастические ресурсы – финансовые, административные, силовые и пропагандистские. За счет этого она сформировала политическую систему, которая позволяет ей удерживать власть неопределенно долгое время. Частью этой системы являются псевдопартии так называемой системной оппозиции, отличительной чертой которых является то, что они ни в коем случае не претендуют на власть в стране. Их задача состоит в обратном: сдерживать общественное недовольство. Особенно преуспела в этом деле КПРФ.

На недавних губернаторских выборах, к удивлению многих, некоторые представители «Единой России» проиграли кандидатам от КПРФ и ЛДПР. Это было истолковано политологами как серьезное ослабление позиций Кремля. Можно, однако, не сомневаться, что правящей корпорации это «поражение» никоим образом не угрожает: руководители этих партий, равно как и «Справедливой России», клянутся в своей верности президенту Путину. В том, что касается внешней политики, они выступают за еще более изоляционистский, конфронтационный и агрессивный курс, чем тот, что реализует корпоративная исполнительная власть.

Что касается «Яблока» и так называемых несистемных партий, вроде ПАРНАСа, эти слабосильные «клубы по интересам» никакой реальной угрозы правящей корпорации не представляют. Единственной харизматической фигурой в этом лагере был Борис Немцов, чья судьба, независимо от подлинных мотивов его убийства, служит постоянным напоминанием «карманным» оппозиционерам: не высовывайтесь!

Сейчас много говорится о резком падении рейтинга «Единой России», и это порой подается как признак грядущих политических потрясений. Однако даже в том случае, если это падение продолжится, ничто не помешает правящей корпорации создать вместо нее новую «партию при власти», столь же безыдейную и столь же послушную. При этом нынешний персонал «Единой России» плавно перетечет во вновь созданную партию и с привычной уверенностью усядется в руководящие кресла.

Мартин Лютер нашего времени

Быть реальной оппозицией в российских условиях означает только одно: стремиться отстранить от власти правящую корпорацию. Очевидно, однако, что эта задача не просто исключительно сложная, но и практически нерешаемая, если, разумеется, не иметь в виду военные перевороты, внешние интервенции и какие-то иные насильственные сценарии.

Между тем нашелся политик, который поставил такую задачу перед собой. Нетрудно догадаться, что это – Алексей Навальный. В этом смысле в России существуют только два реальных политика – Путин и Навальный. Из школьного учебника обществоведения известно, что политика означает борьбу за завоевание и удержание власти. Президент Путин стремится удержать завоеванную власть, оппозиционер Навальный мечтает ее перехватить: остальные игроки на политической сцене – не более чем статисты.

Каковые же шансы на успех у Алексея Навального? При всех его медийных и организационных талантах его возможности и ресурсы правящей корпорации совершенно несопоставимы. Однако истории известен случай, когда подобному персонажу сопутствовал успех. Речь идет о Мартине Лютере. На момент выступления Лютера со своими знаменитыми «95 тезисами» он не обладал никаким влиянием, не располагал никакими ресурсами и не имел никаких сторонников. Ему, скромному монаху и доктору теологии, противостояла мощнейшая корпорация – Католическая церковь – со всеми своими идеологическими, финансовыми, административными и карательными институтами. Случилось чудо, которого никто не ожидал: Лютеру удалось нанести Католической церкви сокрушительный удар, после которого Европа была ввергнута в череду кровопролитных религиозных войн, которые завершились лишь после принятия во Франции Нантского эдикта 13 апреля 1598 года, хотя острейшие конфликты и жестокие преследования на религиозной основе продолжались и позднее.

Навальному также удалось нанести по правящей корпорации ощутимые удары: одно из свидетельств тому – фантасмагорическое обращение в Интернете командующего Росгвардией генерала Виктора Золотова с вызовом Навального на бой без правил. Уместно заметить, что, согласно русской дуэльной традиции, право выбора оружия принадлежит тому, кого вызывают на поединок, то есть Навальному, и что этим оружием могут быть только пистолеты или шпаги. Кулачные поединки на Руси были уделом низших сословий. Легко, впрочем, предположить, что если Навальный этот вызов примет, его немедленно обвинят в противоправных действиях.

У Навального нет механизмов, которые позволили бы ему отстранить правящую корпорацию от власти. Этого невозможно добиться посредством митингов, на которые собирается все меньше народу, опасаясь в числе прочего дубинок «росгвардейцев». Однако ему вполне по силам добиваться снижения доверия к правящей верхушке в глазах населения и разжигать внутренние конфликты внутри самой власти. Если, конечно, его каким-то образом не остановят окончательно: опасность, которую он и сам прекрасно осознает.

Ни хлеба, ни зрелищ

Конфликтам внутри правящей структуры способствует и сложившаяся обстановка в стране. Объективно корпорация исчерпала свои возможности. Она не в состоянии обеспечить экономический рост даже на среднемировом уровне, не говоря уже о более высоких темпах, чем у ведущих экономик мира, – а потому страна обречена на прогрессирующее экономическое отставание. Она неспособна создать стимулы для развития высоких технологий: доля России на этом рынке не превышает одного процента. Она не может рассчитывать на какие-либо внешнеполитические успехи, напротив, внешнее давление на Россию будет неуклонно нарастать. Конфронтационная внешняя политика и усиление репрессий внутри страны приводят к тому, что все большее число молодых людей предпочитают реализовывать свои таланты в Кремниевой долине или каких-то иных оазисах свободного предпринимательства, но только не у себя на родине. Принцип «умные нам не надобны, надобны верные» приводит к лавине провалов во всех сферах – от космоса до спецопераций за рубежом.

Все эти провалы, естественно, сами по себе не приведут к падению правящей корпорации. Прав был Ленин: «Никакое правительство никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадет», если его не «уронят». Однако «уронить» правящую корпорацию пока некому.

«Куршевельцы» против изоляционистов

Между тем «либеральная» часть правящей корпорации все более настоятельно задумывается о смене курса. Вестернизированные «хозяева жизни», привыкшие выступать на форумах в Давосе, «рассекать» на мегаяхтах мировые океаны, возить на частных джетах своих собачек на международные выставки, отмечать торжественные даты в собственных особняках на Лазурном берегу, тусоваться в Куршевеле, отнюдь не в восторге от превращения России в осажденную крепость и мирового изгоя.

Надо учитывать и то, что после известных похождений «Петрова и Баширова» процесс маргинализации России резко ускорится. Однако «силовой» части правящей корпорации это только на руку: опыт режима Фиделя Кастро на Кубе наглядно показал, что ссылками на внешнюю «блокаду» можно оправдывать любые провалы, катастрофы и репрессивные меры внутри страны и удерживать власть бесконечно.

Дом-тюрьма – снова дом... Это уже тянет на патент «Челночный режим Навального». Фото Reuters

Таким образом, внутренние противоречия между условными «либералами» и «силовиками» будут нарастать, и именно это разногласие будет определять будущее России в значительно большей степени, чем деятельность оппозиции – как «системной», так и «несистемной».

Для «либеральной» части правящей корпорации очевидно, что столь необходимая ей нормализация отношений с Западом невозможна при сохранении властных мегаполномочий действующего президента. В то же время представить сегодня добровольный уход Путина от власти крайне затруднительно: на этот счет история генерала Аугусто Пиночета после отставки с поста главы государства слишком показательна.

Но даже если президент Путин каким-то волшебным образом решит отстраниться от дел или будет кем-то отстранен, сам по себе этот факт не станет шагом к возникновению в России полноценной либеральной демократии: место одного главы правящей корпорации займет другой. Он может отличаться от прежнего очень многим: быть «прозападным» и «либеральным». Но сама суть возглавляемой им политической системы от этого не изменится. «Имитационная» демократия не превратится в либеральную.

Забытый испанский опыт

Все эти соображения подводят нас к принципиальному вопросу: можно ли вообще построить в России либеральную демократию? Со времен статьи Френсиса Фукуямы «Конец истории?» стало хорошим тоном считать, что либеральная демократия неизбежно утвердится во всем мире. Это одна из странных особенностей современного либерального дискурса: выступая на словах за многообразие культур, образов жизни, сексуальных ориентаций, он в то же время жестко устанавливает, что форма правления во всем мире должна быть только одна – либеральная демократия, которую нужно установить повсеместно, чего бы это ни стоило. Парадоксальным образом это напоминает высказывание одного из вождей якобинского террора Антуана Сен-Жюста: «Свобода должна победить какой угодно ценой».

Однако мы наблюдаем страны, где либеральная демократия утверждаться упорно не желает: Китай, Венесуэла, государства Северной Африки и Ближнего Востока и, конечно же, Россия. И даже там, где она, казалось бы, утвердилась окончательно, как, например, в Италии, Бразилии или Венгрии, эта форма правления переживает тяжелый кризис.

Это обстоятельство возвращает нас к дискуссии об универсальности этой формы правления. В свое время «каудильо» Испании, генералиссимус Франсиско Франко справедливо заметил: либеральная демократия хороша для США и ряда других стран, однако опыт ее внедрения в Испании на протяжении 130 лет показал, что в этой стране она не работает. А вот внедренная Франко «органическая демократия», когда выборы в Кортесы осуществлялись не от политических партий, а от различных профессиональных объединений и общественных организаций, продемонстрировала высокую эффективность: в конце 60-х годов прошлого века Испания занимала третье место в мире по темпам экономического роста и ведущие позиции по основным социальным показателям в Европе. При этом режим утратил свой изначально репрессивный характер: никто не чинил испанским гражданам препятствий для выезда за рубеж, предварительная цензура была отменена, а число заключенных в тюрьмах было ничтожно по сравнению с нынешними временами, причем никто из так называемых политических заключенных не сидел там за свои политические взгляды – только за терроризм и вооруженную борьбу с режимом.

Последовавший после смерти Франко переход к демократии не принес Испании процветания: по всем важнейшим социальным показателям она откатилась на «задворки» Европы, пышным цветом расцвели коррупция и преступность, общество захлестнула волна пессимизма и равнодушия, и даже уровень общественной дискуссии резко снизился по сравнению со временами франкизма. И не случайно, наверное, испанский парламент принял чудовищный «закон об исторической памяти», фактически предписывающий всячески очернять франкистский режим: слишком уж неудобные сравнения напрашиваются.

Здание без инфраструктуры

Для строительства либеральной демократии в России и чередования у власти политических партий необходима соответствующая «инфраструктура».

Важнейшая составляющая этой «инфраструктуры» – независимость бизнеса от действующей власти. Исторически именно так рождались либеральные демократии на Западе: набиравшая силу буржуазия требовала независимости от королевской власти и политических прав. И она добилась своего. В США, например, Билл Гейтс может сколько угодно глумиться над президентом Трампом и – при желании – финансировать Демократическую партию: никаких неприятностей за этим не последует. Но представим себе какого-нибудь условного «дерипаску», который публично осудит президента Путина и заявит о своей поддержке Алексея Навального. Можно не сомневаться, что в лучшем случае он немедленно потеряет свой бизнес и отбудет из страны, а в худшем – будет обвинен в краже всего алюминия на Земле, а заодно – гелия-3 на Луне и отправится по следам Михаила Ходорковского.

Коль скоро в России нет независимого бизнеса, ни о какой серьезной политической оппозиции говорить не приходится – политическая борьба требует огромных средств.

Вторая составляющая демократической «инфраструктуры» – независимые от исполнительной власти СМИ. В случае их отсутствия оппозиция не имеет возможности вести эффективную агитацию. Но о чем здесь можно вообще говорить, если даже корифей отечественной тележурналистики Владимир Познер не имеет возможности пригласить в свою авторскую (!) передачу Алексея Навального. Не случайно правящая корпорация, едва придя к власти, развернула мощнейшее наступление на независимые СМИ, которое продолжается и поныне.

Важно понимать: в глазах подавляющего большинства обывателей Интернет никогда не заменит центрального телевидения. Его «черные маги» необратимо деформировали общественное сознание. Они не столько внедряют определенный образ мыслей, сколько отучают мыслить и делают население чрезвычайно подверженным периодически проводимым сеансам «массового гипноза». Только так и можно объяснить широчайшую поддержку акций, пагубность которых очевидна для любого непредвзятого человека.

Третья составляющая – независимая судебная система – также отсутствует. Свидетельством тому стали процессы по делам Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, Pussy Riot, Алексея Улюкаева, «болотному делу», потрясающие в своей абсурдности судилища по обвинениям в «экстремизме» и т.д.

Наконец, фундамент системы либеральной демократии – политические партии – полностью дискредитированы в общественном сознании.

Все это позволяет с полной уверенностью утверждать: система политической конкуренции не возникнет в России ни в каком обозримом будущем, независимо от конкретной судьбы нынешней, всецело занятой собой власти.