Вне времени и пространства

Приехать в Ахалкалаки, главный город Джавахети, небольшого региона в юго-западной Грузии, непросто, хотя это и недалеко - всего около двухсот пятидесяти километров от Тбилиси. Путь туда похож на дорогу в прошлое. Сначала машина едет по асфальту, потом асфальт становится все хуже и в какой-то момент исчезает вовсе. Машина скачет по ухабам, а пассажиры собственными костями отсчитывают каждый метр этой, с позволения сказать, дороги.

По большому счету несущественно, с какой стороны едешь - с юга, из Еревана, или с востока, из Тбилиси, - дороги одинаково плохи. И, попадая в Джавахети, попадаешь в прошлое - или это так кажется┘

Джавахети - небольшая часть Грузии. Административно она делится на два района - Ахалкалакский и Ниноцминдский. По площади Джавахети занимает 3,7% территории Грузии, здесь проживает почти 2% населения. Климатические условия плохие - Джавахети иногда называют грузинской Сибирью: зимой температура здесь достигает минус 38-40 градусов, а снег может лежать по полгода. Город Ахалкалаки расположен на высоте 1750 м над уровнем моря, а часть поселений Ниноцминдского района расположены на высоте свыше 2000 м. В XIX в. Джавахети было местом ссылок.

Население Джавахети составляют в подавляющем большинстве (более 90%, а согласно армянским источникам - более 97%) армяне. Однако на административной карте Грузии нет такой единицы. Джавахети вместе с регионом, называющимся Самцхе (или Месхети), составляет Самцхе-Джавахетскую губернию со столицей в Ахалцихе.

Время

"Слава КПСС!" - написано на плакате, расположенном на гостинице у въезда в Ахалкалаки с юга.

Неподалеку виден еще один выцветший лозунг, когда-то написанный большими красными буквами на белом фоне, "Слава советскому народу - строителю коммунизма". Наглядную агитацию советских времен дополняет надпись "Да здравствует нерушимая дружба народов СССР".

Уже десять лет как нет Советского Союза, но в Джавахети, кажется, советская власть еще существует.

Дух Советского Союза царит в редакции газеты "Аршалуйс" в Ниноцминде (бывшая Богдановка). Редакция находится в здании районной управы, в большой затхлой комнате, где пахнет пылью. За столами сидят несколько старичков. Это журналисты. Один из них, в плетеной летней шляпе и полотняном светлом костюме, еще и писатель. Они - члены творческих союзов, уважаемые в районе люди.

"Мы все - опытные профессионалы, - говорит редактор Манук Караханян, - работаем в журналистике по 40-50 лет".

Профессионалы раз в месяц выпускают газету объемом в 8 страниц формата А4. То есть это обычная школьная стенгазета советского времени. Разве что написана не от руки. Самые свежие новости майского номера, который мне подарили в редакции, относились к 1945 году. Другие статьи повествовали о событиях 1918 года и 451 года после рождества Христова.

Этот номер газеты существует как бы вне времени - он вполне мог быть выпущен в год Победы в Великой Отечественной войне, или когда умер Сталин, или Горбачев пришел к власти┘ Провинциальные журналисты привыкли к цензуре и не умеют самостоятельно думать и свободно писать.

Да местные власти и не поощряют самостоятельности журналистов. Несколько представителей властей в Ахалкалаки сказали, что готовят письмо президенту Армении Роберту Кочаряну, чтобы тот запретил все публикации о Джавахети в армянской прессе, которые предварительно не согласованы с местными властями, то есть, попросту говоря, ввел бы цензуру. То, что Джавахети находится в другой стране - Грузии, - их не беспокоит. Ведь еще недавно это была одна страна - СССР, и любую публикацию можно было запретить.

Об СССР здесь напоминает многое. Например, краеведческий музей с экспонатами, повествующими о дружбе народов, о героях труда, революционерах и участниках войны. Конечно, есть здесь небольшой стенд, посвященный погибшим азатамартикам - героям карабахской войны. Однако общего впечатления это не портит - идеологическая направленность выдержана в соответствии с лучшими традициями советских времен.

И все-таки считать, что джавахетцы живут во времена Советского Союза, было бы неправильно. Скорее они живут вне времени. Или правильнее будет сказать - во все времена сразу. Попробую объяснить, что я имею в виду.

И объяснения начну с вполне постсоветской российской военной базы, расположенной в Ахалкалаки. Грузинские власти требуют ее скорейшего вывода из страны. Но население против. Военное присутствие России воспринимается как своего рода гарантия защиты армянского населения Джавахети от турок.

"Если российскую базу начнут выводить, весь Джавахк (армянское название Джавахети) будет против, - говорит Карине Ходикян, редактор одной из ереванских газет. Люди боятся, что с уходом из региона российских военных они останутся беззащитными перед турками".

"У нас нет оружия, - говорит седой мужчина, беседующий с друзьями возле ахалкалакского краеведческого музея, - после вывода базы один турок с автоматом может полгорода перестрелять".

Страх перед турецкой экспансией здесь велик. Ведь еще живы люди, которые помнят погромы 1918 года, когда, как рассказывал один из местных политических деятелей Давид Рстакян, Грузия открыла границы с Турцией, результатом чего стали массовые погромы армян. Ахалкалаки опустел, и люди бежали во внутренние районы Грузии. Поэтому российская база воспринимается как защитница от прихода турок. Для местных жителей, таким образом, угрозы 1918 года существуют и сегодня. Для них турки - такие же турки, как почти целый век назад, а ахалкалакские армяне так же беззащитны и слабы.

Беспокоит местное население и перспектива возвращения на северную границу Джавахети турок-месхетинцев, живших там до 1944 года. Происхождение этого народа туманно: неясно, почему они называются турками, являются ли они отдельной народностью или нет. Приказом Сталина в 1944 году турки-месхетинцы были депортированы в Узбекистан, однако в результате этнических столкновений в 1989 году были вынуждены покинуть эту центральноазиатскую страну. Сейчас этот дважды депортированный народ обитает на юге России и мечтает вернуться на родину - в Самцхе-Джавахетию.

Грузия взяла на себя обязательство перед Советом Европы принять месхетинцев, однако местное население против их возвращения.

"Если они приедут, мы окажемся окружены турками, - говорят в Ахалкалаки. - А ведь турки поддерживают Азербайджан в войне за Карабах┘" И это беспокойство сейчас еще сильнее, чем в середине двадцатого века.

В далекое прошлое уводит население Джавахети отсутствие электричества. Нет, электричество есть, но всего три-четыре часа в сутки. Остальное время те, у кого есть деньги, могут покупать электричество, вырабатываемое маленькими частными гидроэлектростанциями, за 20 долларов в месяц. Эти электростанции принадлежат местным мафиозным кланам, между которыми разделен весь регион и которые контролируют все, в том числе электричество - государственное (его здесь называют "промышленное") и частное. Неимущие жгут керосиновые лампы и свечи.

Российская военная база является чем-то вроде большого феодала. По официальным данным, здесь работают около полутора тысяч армян из местного населения, но западная печать пишет (да, собственно, это ни для кого не секрет), что база кормит половину населения региона. Почему я назвал базу феодалом? Да потому, что она владеет землей, зданиями, берет оброк с местного населения в виде труда и владеет душами живущих там людей. От них требуется принятие российского гражданства, для того чтобы иметь возможность работать на базе.

Ну и, конечно, в Ахалкалаки видны знаки постсоветского времени - без этого невозможно. В парках появились кафе, много частных магазинчиков, на которых нет-нет, да и встретишь надпись "Supermarketing". Есть сотовые телефоны.

Получается, что джавахетцы живут и в Средневековье, и в 1918 году, и в 1944-м, и вообще в советское время, да и сейчас, в начале двадцать первого века. Здесь нет времени.

Пространство

Джавахети является частью Грузии и граничит с Арменией и Турцией. Однако сильней всего здесь влияние России. Платежным средством являются российские рубли, на улицах много машин с российскими номерными знаками. Ахалкалаки смотрит российское телевидение и курит сигареты, выпущенные на российском Северном Кавказе. Популярны контрабандные "Прима Дона". На грязных будках на базаре висят объявления: "Здесь можно получить визы в Российскую Федерацию", а рядом продают билеты на автобусы Ахалкалаки-Ростов-на-Дону или Ахалкалаки-Москва.

Присутствие Армении ощущается меньше. Все говорят по-армянски, и таблички с названиями улиц на армянском языке. В Джавахети едят мороженое, произведенное в Армении. Да еще можно увидеть несколько филиалов армянских коммерческих университетов.

Присутствие Грузии в повседневной жизни практически не ощущается. Оно напоминает о себе разве что постоянным глухим противостоянием местного населения и губернатора области Самцхе-Джавахети Гиглы Барамидзе. "Барамидзе виноват во всем, - говорит житель Ахалкалаки, не пожелавший назваться из-за боязни притеснений со стороны властей, - он националист, ведущий политику изоляции Ахалкалаки. Он хочет, чтобы здесь все вымерло".

Время от времени в регионе проходят митинги протеста против Барамидзе. Однако ответом на каждое проявление протеста становится сплоченное выступление тбилисских газет, пишущих о том, что без Барамидзе Джавахети немедленно отколется от Грузии. В результате, видимо, "верхи" в Тбилиси удается убедить в незаменимости губернатора, и он остается на своем месте.

Так где, в какой стране находится Джавахети? В России, Армении или Грузии? Получается, что Джавахети - вне географии. Она сама по себе - одинокая и заброшенная, однако находящаяся всего в 250 километрах от Тбилиси и чуть меньше - от Еревана.

Что завтра?

Джавахети действительно одинока. В армянской прессе почти нет публикаций о Джавахети. В грузинских же газетах регион представляется как сепаратистский, стремящийся выйти из состава Грузии и стать частью Армении.

"Подавляющее число публикаций в тбилисской прессе, - считает председатель Независимой ассоциации журналистов Грузии Звиад Почхуа, - содержат лишь комментарии политиков, заявляющих о том, что армяне потенциальные сепаратисты и готовы в любой момент поддержать Россию с целью дестабилизировать ситуацию в регионе и потребовать отделения от Грузии".

В таких условиях растет эмиграция. "Вот нас трое, - говорит мужчина, стоящий у музея в Ахалкалаки, показывая на двух своих друзей, - у него две дочери в России, у второго - один сын, и тот уехал. У меня дочь в Москве и сын собирается к ней. Здесь остались лишь мертвые в могилах и мы - те, кто хоронит мертвых".