В России намечается национализация духовности

Участники последних акций протеста в Казани совсем перестали стесняться символики запрещенных движений.
Фото с сайта www.temakazan.ru

После покушения на муфтия Татарстана Ильдуса Файзова и его заместителя Валиуллу Якупова Госсовет республики срочно собрался на внеочередное совещание и принял поправки в местный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». Этот документ 6 августа подписал президент Татарстана Рустам Минниханов. Согласно новой редакции закона, иностранным гражданам запрещено создавать религиозные организации. Также не у дел остаются те духовные деятели, которые получили религиозное образование за рубежом. Изменения в законодательстве коснулись и трудовых отношений. Отныне религиозная организация должна заключать трудовой договор с каждым сотрудником. Изменения не обошли вниманием и проведение публичных религиозных мероприятий, которые после вступления закона в силу будут проводиться в порядке, установленном для организации митингов, шествий и демонстраций. Как сообщается, новая редакция закона была принята «в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, предупреждения религиозного экстремизма, содействия укреплению внутриконфессионального и межконфессионального согласия».

Похоже, мы наблюдаем первые попытки распространить эти тенденции на федеральном уровне. 8 августа на сайте Минюста обнародован проект поправок уже в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», согласно которым статью 9 планируется дополнить пунктом, разъясняющим, какие лица не могут быть учредителями, участниками и членами религиозной организации. Как сказано в проекте, это иностранные граждане или лица без гражданства, «в отношении которых в установленном законодательством Российской Федерации порядке принято решение о нежелательности их пребывания (проживания) в Российской Федерации», лица, включенные в перечень «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Также запрещено быть учредителем тем религиозным организациям, деятельность которых приостановлена в соответствии со статьей 10 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», и лицам, в отношении которых решением суда установлено, что в их действиях «содержатся признаки экстремистской деятельности».

«НГР» попросили экспертов охарактеризовать законодательные инициативы в области свободы вероисповедания.

Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова»:

«Акцент на том, что учредителями религиозных организаций только начиная с этого момента могут быть исключительно граждане Российской Федерации, это результат неверной интерпретации существовавшей ранее нормы. Ранее в республиканском законе Татарстана, как и в федеральном, было написано что учредителями могут быть столько-то граждан. Под словом «граждане» у нас всегда понимаются только граждане Российской Федерации. Может быть, в Татарстане это умудрялись понимать как-то иначе? Но иностранцы не могут быть учредителями религиозных организаций в России, в том числе и в Татарстане, и без всяких поправок. Не знаю, зачем они это вписали.

В новой редакции закона есть только три нововведения, которые что-то существенно меняют. Во-первых, это требование к обязательному образованию для духовенства, что, на мой взгляд, является совершенно незаконным, не правовым требованием, потому что государству не должно быть дела до того, какое образование в каком-то частном объединении имеют какие-то люди. Понятны мотивы, почему это сделано, но тем не менее это совершенно неконституционное пожелание. Я думаю, что оно будет обжаловано, тем более что это касается не только мусульман. Банальный пример: католический священник, получивший образование в Польше или, не дай бог, в Африке, наверное, будет считаться негодным согласно этому закону.

Во-вторых, от религиозных организаций требуют определять порядок обеспечения канонического единства вероучения. Это довольно странное требование. Религиозные организации, конечно, могут такой порядок у себя иметь, как правило, и имеют, чтобы отсекать еретические отклонения, но как государство может это требовать, я не понимаю. И как это будет реализовываться, совершенно непонятно.

В-третьих, обязательные трудовые соглашения с работниками, что на самом деле и раньше предполагалось ввести. Если человек работает и получает деньги, он должен иметь хотя бы контракт. Видимо, авторы законопроекта думали, что таким образом они обязывают всех людей, в том числе имамов, находиться на контракте. Человек может быть волонтером, и тогда у него не будет ни трудового соглашения, ни денег он получать не будет. Если он готов на волонтерских началах работать, то и будет работать. Эта норма, в общем, ничего не меняет.

Что касается публичных мероприятий, которые будут осуществляться в порядке митингов, шествий и демонстраций – это и раньше было. Изменившийся закон о митингах создает проблемы для всех религиозных организаций по всей стране. Они просто изменили формулировку, подгоняя ее под более современные термины. Так бывает, что одни законы меняют названия, а другие вовремя ссылку на них не успевают поменять. Это техническая замена».

Андрей Себенцов, действительный государственный советник РФ I класса:

«Старая редакция этого закона Татарстана была и так близка к федеральному закону. Однако здесь есть сложные моменты. В федеральном законе, в статье 9, написано, что учредителями местной религиозной организации могут быть не менее десяти граждан Российской Федерации, объединившиеся в религиозную группу. То есть федеральный закон предусматривает, что среди учредителей должно быть не менее десяти граждан Российской Федерации. Это касается только местных религиозных организаций, про централизованные ничего подобного не записано. Коснулось ли изменение только местных религиозных организаций или централизованных, не совсем ясно из текста закона Республики Татарстан, который был размещен в «Российской газете» от 3 августа. Понимая ситуацию в Татарстане, думаю, что ничего существенного они не внесли в законодательство.

Сегодня в федеральном законодательстве существует противоречие, в свое время созданное из-за позиции Русской Православной Церкви, которая не хотела, чтобы ее мероприятия были приравнены к другим публичным мероприятиям. В результате сегодня есть некая путаница в законах, когда Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» отсылает к законодательству о митингах, а тот отсылает обратно. Поэтому правильно, чтобы те публичные мероприятия, которые проводятся вне территории религиозных организаций, проводились так, как митинги. Но дело в том, что любое мероприятие, которое проводится, скажем, в Православной Церкви, является публичным, оно открыто. Здесь важны формулировки: именно те публичные мероприятия, которые проводятся не на территориях, принадлежащих религиозным организациям, должны проходить как митинги. На территории религиозных организаций должны действовать особые правила, которые устанавливаются самими религиозными организациями.

В новой редакции закона есть интересные вещи, которые касаются отношений священнослужителей с религиозной организацией. Законодатели на государственном уровне установили, что священнослужитель должен иметь трудовой договор с религиозной организацией и что священнослужитель или лицо, которое намеревается стать священнослужителем, должно предъявить документ о религиозном образовании. Признавать его или не признавать – это дело религиозной организации. Направление мысли понятно: если предъявят диплом Российского исламского университета – одно дело, а если из египетского «Аль-Азхара», то отношение может быть другое. Тут есть некоторые противоречия. Они не могут это только для ислама установить, они устанавливают эту норму для всех религиозных организаций.

Законодатели высказывают эту мысль языком правовых норм, а кто-то – вот так, грубо и прямо. Фото с сайта www.temakazan.ru

Начиная с 2002–2003 годов существует конфликтная ситуация по законопроекту, который тогда разрабатывался и касался федерального закона. Как раз планировалось ввести некоторые нормы отношений священников с религиозной организацией. Сегодня священник абсолютно бесправен в Русской Православной Церкви, государственных документов, которые бы подтверждали его статус как руководителя организации, не имеется. Всему этому основанием является тезис Кирилла, который он выдвигал еще до того, как стал Патриархом: священник не наемник, следовательно, с ним не должно быть договора найма. Если мы берем систему государственно-бюджетных учреждений, то у нас договор руководитель заключает с вышестоящей организацией, которая его назначает. В данном случае непонятно, с кем будет заключаться договор священнослужителя: с Духовным управлением или с религиозной организацией, с мечетью, в которой он будет служить? В отношении православных клириков такая же ситуация».

Роман Силантьев, заместитель председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ:

«Идея, что граждане иностранных государств не могут быть учредителями религиозных организаций, на самом деле хорошая, тенденция правильная. Все-таки в верном направлении пошли власти Татарстана после недавних терактов, какие-то меры по решению этой проблемы принимаются. Эта ваххабитская зараза пришла к нам извне, она не внутри России развилась. И носителями этой идеи в первую очередь являлись те люди, которые получили образование за рубежом или в тех учебных заведениях, которые были основаны эмиссарами стран Персидского залива и других регионов. Они не просто организовали процедуру обучения российских мусульман за рубежом, но и принесли эту технологию на нашу землю, в частности, в Татарстан. В принципе в России религиозную организацию вполне способны создать и граждане России. Я думаю, в помощи иностранных граждан мы в данном случае не нуждаемся. Желательно, конечно, довести эти идеи до конца, полумерами не надо ограничиваться.

Первый Закон Татарстана «О свободе совести» был откровенно неудачным. Он был по факту ликвидирован, когда часть законодательства была приведена в соответствие с федеральным законом. Например, по первому татарстанскому закону не было бы возможности создать несколько епархий Русской Православной Церкви. Там было прописано, что только одна епархия РПЦ может находиться в составе субъекта Федерации. Важно, чтобы местный закон не противоречил федеральному».

Анатолий Пчелинцев, сопредседатель Славянского правового центра:

«С моей точки зрения, цели, которые ставит перед собой законодатель Республики Татарстан, не могут быть достигнуты. Сегодня в субъектах Федерации сложилась такая практика, что учредителями религиозной организации могут быть только граждане Российской Федерации. Прямо об этом написано в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях». В этой части субъект Федерации ничего нового не внес. Другое дело, что они ставят вопрос о дипломах – какой диплом признавать, какой не признавать. Они только большую смуту во все это внесут. Что касается светских дипломов, есть такое понятие «нострификация диплома», когда иностранные дипломы проходят специальную экспертизу в Министерстве образования и науки России, и его либо признают, либо не признают. Но все дипломы ведущих светских вузов признаются. Что касается религиозных, то тут будет неоправданное вмешательство государства. В исламской умме, в частности, специалистов высокого уровня, с авторитетным богословским образованием еще не так много, эти кадры только формируются. Если говорить о христианской среде, то за рубежом есть очень авторитетные богословские образовательные учреждения, и, если вдруг они не будут признаны какой-то одной конфессией в России – это какой-то абсурд. Я пока ничего разумного в этом не увидел, это не более чем популизм. Меры надо принимать комплексные, только этими законодательными мерами ограничиться нельзя, тем более они не совсем удачные. Нужно на самом деле усилить контроль за деятельностью религиозных объединений со стороны государства, не вмешиваясь в их внутренние дела и не ущемляя права верующих на свободу совести. В том числе должен быть контроль со стороны гражданского общества, потому что отсутствие надлежащего контроля приводит к плачевным результатам. Сегодня в России выпал из-под контроля ряд крупнейших религиозных организаций, это уже «государство в государстве» получается. Отсюда эксцессы, падение авторитета РПЦ и доверия со стороны гражданского общества, верующих граждан к институту Церкви, поскольку там масса злоупотреблений, а злоупотребления – следствие отсутствия контроля со стороны государства. Кто может сказать, какой бюджет у религиозных организаций? На Западе все бюджеты открыты. У нас, к сожалению, так не получается. Последние нововведения – популистская мера, полумера для того, чтобы отчитаться: прошли трагические события, убили, ранили тяжело муфтия и сотрудника, и надо какие-то меры принимать. Это ничего не даст».