Владислав Мальцев
Возможно, шариатские судьи в России добьются для себя того же статуса, что имеют их коллеги на Ближнем Востоке.
Фото Reuters
Ингушетия – пока единственный регион России, где официально существует суд шариата, причем именно под этим названием. В мае 1999 года решением муфтия республики был создан шариатский суд, или кадият, во главе с кади – религиозным судьей. Таким кади на собрании мусульман Ингушетии был избран Абдурахман Мартазанов, получивший исламское образование в Египте. Он также занимает должность первого заместителя муфтия республики.
Как отмечается в ряде научных публикаций, например, в сборнике «Ислам и право в России» (выпуск 2, 2004 год) и в журнале «История государства и права (2009, № 13), в 1999–2000 годах шариатский суд действовал в Ингушетии как официальный судебный орган и даже выдавал письменно оформленные решения, рассмотрев таким образом более тысячи дел. Однако в 2001 году Министерство юстиции России рекомендовало республиканским органам признать данную инстанцию в качестве лишь консультативного органа для частных лиц при Духовном центре мусульман Республики Ингушетия (ДЦМ РИ), что и было сделано, после того как президентом республики в 2002 году стал Мурат Зязиков.
Об особенностях исламского правосудия в Ингушетии нашему изданию рассказал заместитель председателя шариатского суда и помощник муфтия республики, глава комитета по хаджу ДЦМ РИ Магомед Хаштыров. По его словам, кадият рассматривает в основном бытовые вопросы: семейные споры, разводы, раздел имущества или вопросы опекунства над детьми после развода, споры по купле-продаже. Бывают споры по аренде или выполненной работе, даже по вопросам возмещения ущерба и травм в ДТП. «Изначально в конце 90-х годов, когда кадият только был создан, в течение недели мы рассматривали до 20 дел, – говорит Хаштыров. – Поток людей был большой, приходили даже со спорами 30–40-летней давности. Тогда мы работали практически каждый день, прерываясь только на выходные. Сейчас в среднем в течение недели мы рассматриваем от четырех до шести дел».
Хаштыров описал алгоритм работы шариатского суда: «Обе стороны конфликта приходят в кадият, обращаются к его председателю и просят решить их вопрос по законам шариата. На основании этого мы проводим во вторник (у нас четкий график) предварительное слушание, когда обе стороны приводят свои доводы и озвучивают свои претензии. В четверг в кадияте собирается совет алимов-законоведов, приглашаются имамы населенных пунктов, из которых приходят стороны конфликта, и в их присутствии повторно выслушивают суть спора и доводы сторон. Затем на основании законов шариата мы выносим решение, и стороны конфликта его исполняют. Добровольно, разумеется». Поскольку все это происходит в отличие от обычных судов без многократных заседаний, переноса рассмотрения дел, оформления бумаг и апелляций, то это привлекает людей к шариатскому суду, уверяет он.
Система исламской юриспруденции в республике многоступенчата. Как отмечается в статье Ирины Бабич и Макки Албогачиевой «Правовая культура ингушей», опубликованной в журнале «История государства и права» (2009, № 13), «ингушский шариатский суд конца 1990-х годов стал как бы вторым судебным уровнем в правовой структуре республики: начальным стал мечетский уровень – каждый имам сельской мечети получил право рассматривать и решать некоторые спорные вопросы прямо на местах, не прибегая собственно к республиканскому шариатскому суду». Эти сведения подтвердил Магомед Хаштыров, отметив, что 70% обращений граждан республики к исламскому праву удовлетворяется имамами местных соборных мечетей, выполняющих для своей паствы роль кади, и лишь 30% дел поступает в республиканский кадият, то есть «вышестоящий орган».
Хаштыров уверен, что «государственные суды получают большое облегчение, потому что эта масса людей туда не идет, споры решаются в другой инстанции на основании законов шариата». «Эту идею и руководство республики поддерживает, и наш муфтият старается, чтобы кадият функционировал», – добавляет он.
«В действительности, – продолжает заместитель кадия Ингушетии, – подобные суды де-факто существуют не только в Ингушетии, но и в других регионах. Я знаю, что они существуют в Дагестане, Чечне, Татарстане». Правда, под другими названиями.
В Дагестане, как сообщил «НГР» пресс-секретарь муфтия республики Магомедрасул Омаров, консультационным органом, в котором верующих могут рассудить по законам шариата, является Канонический отдел Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД). Орган этот состоит из представителей мусульманского духовенства. Принцип его работы, описанный Омаровым, аналогичен существующему в ингушском кадияте: приходят два человека, по обоюдному согласию, если они хотят, чтобы их рассудили по законам шариата. Им рассказывают о нормах шариата в том или ином вопросе. Канонический отдел рассматривает не только богословские вопросы, но и практические, бытовые. Как и в Ингушетии, система таких исламских консультационных органов многоступенчата. Помимо работающего в Махачкале Канонического отдела ДУМД, говорит пресс-секретарь муфтия Дагестана, «в других городах имамы мечетей могут многие вопросы на месте решить». «Если вопрос не решается на месте, то они выносят его на суд алимов, где собираются три-четыре знатока исламского права и решают этот вопрос», – сообщил Омаров.
В СМИ появляются публикации, согласно которым помимо официальных исламских органов в Дагестане существуют и неофициальные, не признанные государством и муфтиятом, но достаточно влиятельные органы, выносящие решения на основе законов шариата. В горных селах собираются «диваны» из знатоков адатов и шариата и выносят свои вердикты по спорным случаям. Мы обнаружили в Живом Журнале блог muslim-ru.livejournal.com, автор которого – некий Расул из села Новосаситли. В апреле 2011 года он писал: «Мы... создаем такие условия, чтобы жителям было выгодно обращаться в шариатские суды... Мы не удерживаем желающих обратиться в государственные суды насильно, а просто объясняем, что они останутся в проигрыше если не в этом мире, то в следующем... Я не скажу, что все уходят довольные, но их (недовольных. – «НГР») мало... «Диван» действует уже больше 20 лет». Стоит добавить, что в публикациях посещавших Новосаситли как раз в апреле 2011 года журналистов упомянут член местного «дивана» 27-летний Расул, ранее в течение семи лет получавший исламское образование в Сирии.
На наш вопрос об этом «диване» Магомедрасул Омаров ответил, что ничего об этом не знает и готов обсуждать только те исламские учреждения, которые действуют в юрисдикции официального духовного управления.
Суд по законам шариата представляется неискушенному обывателю иностранной диковинкой. Однако выясняется, что такие суды давно стали частью повседневной жизни южных российских регионов. Сейчас эту модель судопроизводства для мусульман некоторые предлагают внедрить в городах европейской части России, в том числе в Москве.
