Молитва под охраной

После трагических происшествий синагоги берут под усиленную охрану, а потом возвращается обычный режим.
Фото Reuters

Мир потрясли жестокие убийства еврейских детей в Тулузе. Как это всегда бывает после подобных происшествий, в Европе предприняты меры по усилению безопасности синагог и еврейских общинных центров. Но каково жить с ощущением постоянной опасности подвергнуться нападению за свою веру и национальное происхождение? Об этом Андрей МЕЛЬНИКОВ спросил председателя Совета раввинов Европы Пинхаса ГОЛЬДШМИДТА.

– Господин Гольдшмидт, какие меры безопасности обычно принимаются в синагогах Европы?

– Во Франции и Германии синагоги находятся под охраной государства. Существуют различные правила. Например, перед синагогой нельзя парковать автомобили. У входа дежурят полицейские. Подчеркиваю, что обеспечение безопасности синагог берет на себя государство. Обычно такая усиленная охрана появляется в тех местах, где раньше случались теракты. В последнее время мы обращаем внимание на то, что есть необходимость усилить меры безопасности еврейских учреждений также в Центральной и Восточной Европе. К сожалению, в странах СНГ государство не участвует в охране еврейских объектов. Я считаю, что в связи с тем, что некоторое время назад была попытка взорвать центр движения Хабад в Азербайджане, был похожий момент в Тбилиси, хорошо было бы, если бы власти оказывали большее содействие местным еврейским общинам.

– Есть ли какие-то горячие точки на карте мира или евреям повсеместно следует находиться в напряжении? Как распределять ресурсы для обеспечения безопасности?

– К сожалению, евреям нужно быть осторожными везде. Мы никогда не знаем, откуда появится угроза. Надо принимать необходимые меры в каждой общине и каждой синагоге мира.

– Не является ли Россия островком безопасности? Как раз недавно в Московской хоральной синагоге проходило заседание Межрелигиозного совета России, и представители различных традиций демонстрировали солидарность в противодействии акциям нетерпимости.

– Надо сказать, что в России межрелигиозный диалог находится в лучшем состоянии, чем во многих странах мира, особенно в Европе. Тем не менее и здесь были теракты. Ни одна страна в мире не может утверждать, что там на 100% безопасно.

– Еврейские организации России обращались к властям с просьбой оказать содействие в обеспечении безопасности синагог?

– Обращались. Но ответа пока не получили.

– Будет ли руководство общины усиливать охрану российских синагог после трагедии в Тулузе?

– Российские синагоги в настоящее время в обязательном порядке охраняются, но мы будем принимать меры, чтобы увеличить уровень безопасности.

– Сейчас не только синагоги подвергаются нападениям и провокациям. У всех на слуху то, что случилось в храме Христа Спасителя. Как вы считаете, имеет ли смысл взять под обязательную охрану основные культовые сооружения разных религий?

– При всем моем уважении к Русской Православной Церкви надо отличать подобные происшествия от нападений, которые связаны с опасностью для здоровья и жизни прихожан. Нельзя, например, сравнивать это происшествие с нападением на синагогу на Большой Бронной в 2006 году, когда неонацист нанес ножевые ранения верующим. Я не хочу смешивать эти случаи.

– Какое влияние на психологический климат в общине оказывает ситуация постоянного стресса, страха подвергнуться нападению?

– Мы повсеместно находимся в подобной ситуации, не только когда хотим посетить синагогу. В аэропорту, в торговом центре – везде надо пройти через рамку металлодетектора, подвергнуться осмотру охранников. Например, в московском метро человек находится в большей опасности, чем в синагоге. В метро было больше происшествий. К сожалению, это стало частью нашей жизни. Я думаю, в синагоге человек находится в большей безопасности, чем в каком-либо другом общественном месте.

– Наверное, самые в этом смысле напряженные точки – еврейские поселения на Западном берегу Иордана. Как вы считаете, не приводит ли ситуация постоянной конфронтации к радикализму религиозных взглядов поселенцев?

– Эти люди взяли на себя дополнительный риск – жить во враждебном окружении. Их дети растут словно на военной базе. У них другое настроение в отношении окружающих, не принадлежащих к их сообществу, чем у людей, живущих в ситуации открытого для всех города.