Алексей Малашенко
Талгат Таджуддин возглавил духовное управление, когда ему было всего 32 года.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
До конца XVIII века Русское государство и общество, на мой взгляд, не могли переварить ислам. Мусульман крестили, разрушали их мечети, но живучесть ислама преодолевала все невзгоды. В царствование Екатерины II государство издало целый ряд указов, регламентирующих жизнь российских мусульман. Переломной точкой стало появление в 1788 году Уфимского Духовного Магометанского закона Собрания. Его образование было вынужденным – участие мусульман в пугачевском восстании требовало более гибкого подхода к магометанам. С другой стороны, создание этого управления свидетельствовало об осознании властью поликонфессионального характера государства. Мудрая императрица Екатерина почувствовала грозную специфику того, что теперь принято именовать «исламским фактором».
В Санкт-Петербурге попытались выстраивать отношения с иной религией адекватно имперскому духу. Ислам признавался одной из официальных религий России. Его надлежало контролировать, но также, выражаясь современным языком, вести с ним «диалог».
Духовное собрание оказывалось одновременно и инструментом надзора за исламом, и механизмом самоорганизации российской мусульманской общины. По существу, именно в таком качестве оно существовало и действовало во все времена отечественной истории – от XVIII до XXI века.
Менялись названия – из «собрания» оно превратилось в «управление», приходили новые поколения священнослужителей, но функции этого уникального исламского института в принципе не менялись – религиозное образование, защита прав мусульман, строительство мечетей, выстраивание отношений со светской администрацией.
Управление не только стремилось организовывать религиозную жизнь мусульман, оно приходило им на помощь в периоды политических кризисов, которыми всегда была богата российская жизнь.
Самые тяжелые времена ислам переживал в советский период. Коммунистическая власть относилась к нему точно так же, как к русскому православию, безбожно уничтожая обе религии. В начале 1930-х тогдашний глава Духовного управления мусульман Центра России Ризаэтдин Фахретдинов писал формальному главе СССР Михаилу Калинину, что из 12 тыс. российских мечетей 10 тыс. закрыты. К 1990 годам, по разным данным, на территории РФ легально существовало от 70 до 90 мечетей.
Но ислам сохранился. Отобрать у мусульман их религию у власти не получилось. И свою роль сыграло здесь то самое Духовное Собрание, в 1948 году принявшее имя Духовное управление мусульман Европейской части России и Сибири (ДУМЕС). Кстати, именно в том году выяснилось, что Сталин, сделавший поблажки религии на время Великой Отечественной войны, решил вновь закрутить гайки. Полномочия ДУМЕС вновь урезались, помимо всего прочего, был наложен запрет на открытие собственных богословских школ, которые были крайне необходимы для поддержания профессионального уровня мусульманских священнослужителей. У верующих изымались культовые здания, крайне трудно было получить разрешение на строительство новых мечетей. В самой Уфе, где располагалось ДУМЕС, в 1955 году на месте мусульманского кладбища проводились воинские учения.
Борьба была неравной, ДУМЕС приходилось лавировать, идти на уступки. Впоследствии стало модным огульно обвинять муфтиев и мулл в коллаборационизме. Однако никогда нельзя забывать, что в то время выбора у них практически не оставалось: «игра с властями» была единственным средством выживания, средством избежать еще более жестких преследований религии.
Среди четырех существовавших в СССР духовных управлений мусульман – Среднеазиатского, Закавказского, Северо-Кавказского и Европейской части страны – именно ДУМЕС подвергалось наибольшим гонениям. «Национальным республикам» ислам, так сказать, «прощали» в силу их этнокультурный специфики. Российским же мусульманам – татарам, башкирам – в значительной степени отказывали даже в этом.
В 1970–80-х годах в мире начинается «исламский бум», происходят исламские революции, возникают международные исламские организации, идут джихады, а в СССР к внутреннему исламу все еще велено относиться как к «религии стариков и отсталых женщин».
В 1988 году Русская Православная Церковь отмечала тысячелетие Крещения Руси, что становится переломным моментом: началось религиозное возрождение. Хотя ислам немного «отстает» от православия, ясно, что его ренессанс – вопрос времени. Уже в 1989 году проходят торжества по случаю принятия ислама Волжской Булгарией и 200-летия ДУМЕС. По этому поводу ДУМЕС получил поздравления и от Совета министров РСФСР, и от Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена.
Наступали другие времена. Перед ДУМЕС открывались врата великих возможностей на стезе исламского возрождения.
Однако распад в 1991 году Советского Союза, начавшаяся «регионализация» в самой России привели к распаду многих централизованных структур. Фактически распался и ДУМЕС. В России со скоростью молнии образовалось свыше сорока муфтиятов. ДУМЕС перестал быть единственной структурой, организующей религиозную жизнь мусульман. В 1989 году развалилось Духовное управление мусульман Северного Кавказа.
Однако, даже утратив статус единственного духовного управления, ДУМЕС сохранило свое влияние на мусульман России. В материале, посвященном его юбилею, полемика неуместна, но совершенно очевидно, что авторитет Центрального Духовного управления мусульман (ЦДУМ), как оно именуется с 1994 года, остается высоким.
В этом заслуга Талгата Таджуддина, ставшего главой управления еще в 1980 году. Замечу, что тогда главному российскому муфтию было всего 32 года. Незаурядность Таджуддина, его богословские познания признают и его оппоненты, многие из которых были его учениками. Таджуддин авторитетен в мировой умме. Будучи долгие годы «мусульманином России номер один», он, конечно, не мог согласиться с признанием того, что в российском мусульманском сообществе есть и другие лидеры. И чисто по-человечески его можно понять. Главе ЦДУМ выпало жить и работать в двух принципиально разных эпохах: в советской, когда от его личного поведения, тактического маневра в отношениях с атеистической властью зависело религиозное благополучие мусульман; и во времена политической и религиозной чересполосицы, когда амбиции, причем понятные и совершенно искренние, приводили к противоборству, часто сопровождавшемуся заурядными склоками.
Не обсуждая перипетии внутриисламской борьбы, нельзя не признать, что в непростых постсоветских условиях ЦДУМ оставалось одним из главных участников религиозного возрождения (именуемого иногда «легитимизацией ислама»). Под его эгидой строятся мечети, оно принимает активное участие в воссоздании системы религиозного образования – проблемы крайне непростой и противоречивой.
Глава ЦДУМ энергично выступает против религиозного экстремизма. За что, кстати, организация «Высший военный Маджлисуль Шура муджахедов» приговорила его (вместе с председателем Совета муфтиев России Равилем Гайнутдином) к смертной казни.
ЦДУМ и его глава известны тесными контактами с Русской Православной Церковью, что особенно важно во время охватившего мир межконфессионального недружелюбия. С мнением ЦДУМ считается высшая российская власть. В каком-то смысле можно говорить, что Центральное Духовное управление мусульман России сумело использовать более чем двухсотлетний исторический опыт того самого Уфимского собрания, созданного в 1788 году.
