Иван Сас
Атмосфера в местах лишения свободы далеко не всегда отвечает их воспитательному назначению.
Фото Петра Кассина (НГ-фото)
Прокуратура начинает проверки всех исправительных учреждений Свердловской области на предмет соблюдения в них законности. Повод – бунт несовершеннолетних в воспитательной колонии № 2, в результате которого погибли двое осужденных и оперативный дежурный. По предварительной версии, инцидент возник на почве неповиновения нескольких осужденных, которых намеревались наказать, поместив в дисциплинарный изолятор. Представители Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Минюста РФ также полагают, что бунт организовали криминальные авторитеты, находящиеся на свободе и стремящиеся дестабилизировать ситуацию в учреждениях пенитенциарной системы.
ФСИН регулярно проводит внутренние проверки своих учреждений. Так, недавно инспектировались места лишения свободы, находящиеся в ведении территориального управления по Воронежской области. Подобные инспекции Москва проводит не реже одного раза в пять лет, и они носят закрытый характер. Корреспондент «НГ» первым из представителей СМИ получил возможность поучаствовать в такой инспекции, которая проводилась в ИК-3 (строгий режим) и колонии-поселении № 10. Оба учреждения дислоцируются в населенном пункте Перелешино Панинского района Воронежской области.
Тире между датами
...Подъем в 6.30, завтрак – и группа из 15 старших офицеров ФСИН на автобусе покидает загородный пансионат. Старший группы – главный инспектор уголовно-исполнительной системы, курирующий учреждения Центрального федерального округа, полковник внутренней службы Александр Яцко. В пансионате пришлось расположиться не от хорошей жизни. Государство ограничивает оплату проживания в командировке 550 руб., а в Воронеже найти за такие деньги гостиницу невозможно. В пансионате сутки обходятся в 650 руб., но благо в эту сумму входит завтрак.
Полтора часа пути – и инспектируемый объект предстает перед нами. Трехэтажное административное здание, вписанное в мощную ограду. Это ИК-3, колония строго режима, одна из крупнейших по численности в ЦФО – около 1,5 тыс. осужденных. Проектная наполняемость – тоже 1,5 тыс. человек. Такая ситуация – голубая мечта для многих начальников колоний в других регионах. Автору этих строк, например, пришлось бывать в исправительных учреждениях ГУФСИН по Свердловской области, которые переполнены на 30–35%.
Начальник колонии полковник Александр Бражина коротко докладывает обстановку, после чего Александр Яцко обращается к своим подчиненным: «Если вопросов нет, за работу». Инспектора, а каждый из них – специалист по определенному направлению, расходятся по соответствующим службам. По внутренней радиосвязи обитателей колонии оповещают, что в 14.00 московская комиссия начнет прием осужденных по личным вопросам.
Пока инспекторы «трясли» службы, корреспондент «НГ» вместе с полковником Яцко в сопровождении начальника колонии обошли здания, в которых поотрядно размещены осужденные. Побывали в медчасти, банно-прачечном комплексе, посетили подсобное хозяйство (96 свиней, 3 лошади), пекарню, производственную зону, библиотеку, столовую. Впечатления – от-дельный разговор: то, что поразило автора этих строк, не вызывало особых эмоций у полковника Яцко, либо наоборот. К примеру, на корреспондента «НГ» сильное впечатление произвели бирки, прикрепленные к кроватям осужденных. Здесь указаны фамилия, имя, отчество, статья УК РФ, по которой осужден, начало и конец срока лишения свободы. На большинстве бирок фигурирует 105-я статья УК РФ – убийство. 105-ю изредка «разбавляют» 162-я – разбой, 131-я – изнасилование. Такое количество убийц, разбойников и насильников под одной крышей – мороз по коже. «А что вы хотите, это же строгий режим», – спокойно констатирует полковник Яцко.
Нелегальная ложка
Главного инспектора занимает другое. Он выборочно перетряхивает постели, переворачивает матрацы, проверяет содержимое тумбочек. В одной из них в потаенном уголке обнаруживаются несколько игл для шприца. «Чье это, для чего используется?» – вопрос начальнику отряда. «Возможно, для нанесения татуировок», – меняется в лице младший офицер. «А если для других целей?» – не унимается полковник. «Все выясним и доложим», – берет на себя инициативу начальник колонии. Следующей добычей главного инспектора становятся несколько бритвенных лезвий, ложки из нержавейки. «Право на пребывание в зоне имеет только алюминиевая ложка, – поясняет корреспонденту полковник. – Прибор из нержавеющей стали можно превратить в холодное оружие». Как позже выяснилось, в то время как главный инспектор изымал в спальном помещении «неправильные» ложки, в производственной зоне инспекторы демонтировали заточное оборудование, к которому осужденные имели свободный доступ. Это нарушение будет отмечено как серьезный минус при подведении итогов.
Не сразу стала понятна дотошность, с которой полковник Яцко исследовал как в жилой, так и в производственной зоне подсобные помещения. Даже в тех, где не оказалось света, главный инспектор облазил все углы, делая замечания ответственным сотрудникам колонии. «Вот такие темные закутки могут использоваться осужденными для выяснения отношений, совершения актов мужеложства, здесь могут припрятывать орудия для готовящегося преступления, наркотики и тому подобное», – пояснил он. И рассказал такой случай. В мае этого года в одной из колоний в подтопленном подвальном помещении банно-прачечного комплекса трое осужденных, работавших здесь, пробили бетонную стену и прорыли тоннель длиной четыре метра. Готовящийся побег был сорван благодаря поступившей оперативным путем информации.
Особая статья – соблюдение правил противопожарной безопасности. Узрев в комнатушке, приспособленной под художественную мастерскую, самодельную мышеловку, полковник Яцко тут же выстроил логическую цепочку: «Раз есть мыши, должны быть продукты». Продукты действительно нашлись – полбуханки хлеба и бутылка растительного масла. «Масло есть, а где сковородка и плитка?» – задал провокационный вопрос главный инспектор. «Гражданин начальник, – взмолился художник Эдуард Кривотулов (две судимости, обе за изнасилование), – я хлеб не жарю, а маслом поливаю и посыпаю солью». Ни сковородки, ни плитки действительно не нашлось. Зато нашелся окурок за тумбочкой в одном из спальных помещений. За это нагорело начальнику отряда. «Пожар везде страшен, но в колонии он во много крат опаснее», – аргументировал свою строгость проверяющий.
На что жалуемся, граждане осужденные?
Главный инспектор везде задавал вопрос: есть ли жалобы? Не было. Зато они появились, когда начался прием по личным вопросам, который вел полковник Александр Трунов, член московской комиссии.
Итак, Вадим Шелков, 1945 г.р., ст. 105 УК РФ (убийство), срок по приговору – 23 года и 6 месяцев: «Мне притормозили передачи с воли, говорят, Москва ввела какие-то новые ограничения». – «Никаких дополнительных ограничений по этой части не вводилось», – отвечает полковник Трунов и просит представителя колонии внести ясность. Тот обещает разобраться.
Шелкова сменяет человек с инвалидной тростью – Владимир Акиньшин, 1955 г.р., ст. 105 УК РФ (убийство), приговор – 17 лет лишения свободы. «Администрация колонии ежемесячно вычитает с меня 44 рубля за гигиенический пакет (выдается один раз в месяц всем осужденным, содержит зубную пасту, мыло и т.п. – «НГ»), – излагает свою проблему явившийся. – Несмотря на то, что я от этих пакетов отказался». По словам Акиньшина, он письменно обращался в прокуратуру, но оттуда пришла отписка – дескать, все правильно. «Такой порядок предусмотрен Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации, – пояснил Александр Трунов. – Вносить в него поправки – компетенция Госдумы».
Далее пошла целая череда жалобщиков на одно и то же – трудности с восстановлением утерянного паспорта. На их вопросы отвечал старший инспектор социальной защиты осужденных ИК-3 Владимир Махортов. Двоих осужденных он порадовал фразой: «В среду приходите фотографироваться». Остальным было сказано, что запрос по месту жительства направлен, ответа пока не поступало. «Это крайне болезненная для нас проблема, так как на настоящий момент в колонии около 500 беспаспортных осужденных (каждый третий! – «НГ»)», – рассказал после окончания приема Владимир Махортов. – А нас жестко обязали – каждый должен выходить на свободу с паспортом».
Интересным оказался разговор с севшим на 8 лет и 6 месяцев за разбой 30-летним инженером-строителем Сергеем К. «У меня третья группа тубучета, и я имею право получать передачи чаще, чем остальные осужденные», – обратился он к членам комиссии. Но, как выяснилось, по части передач он уже исчерпал свою льготу и на большее, чем положено по закону, не может рассчитывать. «Если вам не хватает чего-то, можете докупать, – советует один из членов комиссии. – Какой у вас заработок?» Оказалось, человек не трудоустроен. «У вас же стройка на территории колонии идет, почему не подали заявление?» – продолжал проверяющий. Ответ: там мало платят. «А сколько бы вы хотели?» – интересовался инспектор. «Не менее 5 тысяч», – подумав, сказал осужденный. «К вашему сведению, зарплата вольнонаемных женщин в пекарне составляет 2,8–3 тысячи рублей», – продолжал представитель главка. «Это их проблема», – ушел от обсуждения темы осужденный. (Для сравнения: художник колонии Эдуард Кривотулов «сидит» на окладе в 650 руб.) «По закону я не имею права заставить его работать, – позже прокомментировал этот эпизод начальник колонии Александр Бражина. – Осужденный обязан отработать два часа в неделю на благоустройстве учреждения, все остальное – только с его согласия».
Не обошлось и без «подвинутых» на жалобах, для которых важна не суть, а сам процесс. 60-летний Тимофей Ж., осужденный по 105-й (убийство), начал с того, что «сижу ни за что, писал Жириновскому, ответа нет, надо с этим что-то делать», а закончил заявлением о том, что «на прием к начальству не пробиться, даже священника на территорию колонии не пускают». Последняя фраза у представителей колонии вызвала откровенный смех – батюшке в колонию путь открыт хоть среди ночи. Что касается доступа к начальству, то жалобщику продемонстрировали журнал, запись в котором свидетельствует о том, что чуть более месяца назад Тимофей Ж. был на приеме, который вели представители УФСИН. Это не произвело на него особого впечатления – уходя, он грозил «дойти до прокурора».
Загогулины федерального масштаба
«Есть проблемы, которые ставят нас в положение без вины виноватых, – жаловался мне на территории уже другого учреждения – колонии-поселения № 10 начальник УФСИН по Воронежской области генерал-майор внутренней службы Николай Белогорцев. – В этой колонии пребывает 16 человек, состоящих на тубучете. Если болезнь возобновится, мы окажемся перед выбором: либо направить осужденного в специализированное лечебное учреждение ФСИН, либо в гражданский тубдиспансер. Но как первый, так и второй вариант ведут к нарушению закона».
Дело в том, что все туберкулезные лечебницы УИС являются учреждениями общего режима. Перевод осужденного из колонии-поселения в колонию общего режима – это усиление наказания, грубое нарушение исполнения приговора. «Прокурор тут же выдаст нам соответствующее представление, – пояснил Николай Белогорцев. – Направим в обычный тубдиспансер – осужденный выпадает из режима колонии-поселения, из-под контроля вообще. Конфликт с прокурором обеспечен». Генерал убежден, что если состоящий на тубучете «такой уж злодей», то направлять его в колонию общего режима, если же преступление не столь серьезное, наказывать административными мерами.
В штрафном изоляторе «десятки» мы застали двух молодых парней, осужденных по статье 337 УК РФ (самовольное оставление части или места службы), Андрея З. и Павла Р. В ШИЗО они попали не за нарушения режима, а, как нам пояснили сотрудники колонии, «по инициативе оперативных органов». Проще говоря, бывших военнослужащих заподозрили в совершении более тяжких преступлений. Учитывая, что «поселенцы» имеют право свободно выходить в поселок, представители следствия иногда просят на всякий случай «закрыть» попавших под подозрение. Оперативная информация зачастую не подтверждается. Это тоже повод для обращения к прокурору, но ответственность несут не «оперативные органы», а начальник колонии.
Москва заходит с тыла
На подведении итогов инспектирования в ИК-3 был момент, когда зал буквально замер в ожидании, чем разрешится возникшая ситуация. Докладывая о результатах проверки тылового хозяйства, инспектор полковник Юрий Третьяков изложил факты, от которых запахло крупным скандалом. Им было установлено, что тыловики, чтобы подтянуть показатели по подсобному хозяйству до плановых, дозакупали у населения свинину по 75 руб. за килограмм, а родному учреждению продавали по 95 руб. «Это что – хищение, подтасовка данных?» – вскинулся Александр Яцко. «Нет, не хищение, так как разница оприходована, но сумма с бюджетного счета перекочевала на внебюджетный», – уточнил Третьяков. «Кому и зачем понадобилась эта сделка?» – не унимался главный инспектор. «Надо разбираться», – оторвался от записей Третьяков.
В зале повисла пауза. Ее прервал генерал-майор Николай Белогорцев. «Александр Ратмирович, – обратился он к Яцко, – есть предложение. Я назначаю служебную проверку и через три дня докладываю вам результаты. А чтобы впредь подобных вещей не возникало, принимаю решение – передать подсобное хозяйство на баланс колонии-поселения № 10, где большой животноводческий комплекс и все хорошо налажено». (Забегая вперед, замечу, что служебное расследование данного эпизода злоупотреблений не выявило.) Кстати, в докладе Юрия Третьякова свинина фигурировала дважды. Инспектор обнаружил, что она преобладает в рационе служебных собак – только в этом году ее скормили более полутора тонн. А положено кормить собак говядиной и кониной.
Что касается питания осужденных, то вместе с Александром Яцко пробу с общего котла снимал и корреспондент «НГ». Суп с сублимированным мясом показался корреспонденту несколько пересоленным, и с порцией он не справился. Зато перловая каша с маслом оказалась на удивление вкусной, а компот – приятным. Что касается хлеба, то он мог бы успешно конкурировать с продукцией столичных хлебозаводов. Как отслуживший срочную в Советской армии, могу сказать, что нынешний зэковский стол выгодно отличается от тогдашнего солдатского. Тем не менее в столовой после обеда мы видели много остатков пищи и хлеба – многие осужденные имеют «доппаек» в виде передач.
И все-таки хлебная тема всплыла при подведении итогов. При взвешивании оказалось, что, как ни стараются местные женщины-хлебопеки, буханки разнятся в весе до плюс-минус 30 граммов. «Это тоже повод для жалоб, – отметил Александр Яцко. – Надо выдавать хлеб не по числу буханок, как это делается, а по весу». А особенно жесткой критике подверг он тыловиков за состояние комнат длительных свиданий. «Часть подушек, матрацев давно пора выбросить, – перечислял он. – Посуды приличной нет. Я не говорю о сервизах, речь идет о недорогих, но приличных тарелках, чашках. С детьми приезжают, а там – ни одной игрушки».
* * *
По итогам инспектирования издаются приказы, в которых «раздают, кому что причитается». На сей раз в УФСИН по Воронежской области за допущенные недостатки наказаны 29 человек. В колонии № 3 взыскания получили трое: зам по тылу – строгий выговор, начальник кинологической службы и заведующий подсобным хозяйством – по выговору. Их соседей, колонию-поселение № 10, что называется, пронесло.
