Марк Смирнов Чем может помочь священник душевнобольному? Каким образом врач-психиатр может сотрудничать со священнослужителем? Является ли лечение психических расстройств исключительной прерогативой профессионалов? Корреспондент «НГР» побеседовал на эти темы с врачом-психиатром, кандидатом психологических наук Гагиком Назлояном.
Деятельность его центра психотерапии заключается в профилактике и лечении психических расстройств традиционными и нетрадиционными методами. К нетрадиционным методам относится скульптурная психотерапия, или арт-терапия, то есть преодоление патологического отчуждения больного от мира с помощью творчества. Главное в методе Назлояна – духовное общение пациента и врача.
– Гагик Микаелович, может ли священник лечить душевнобольных? Или здесь обязательно должно быть сотрудничество врача и священника? Помогает ли врачу в процессе лечения, если человек религиозный?
– Священники напрасно берутся лечить душевнобольных, хотя один такой пример я знаю. На Западе я встретил женщину, страдавшую психическим заболеванием. Ей в свое время очень помог митрополит Антоний (Блум). Они каждое утро вместе молились. Конечно, болезнь осталась, но она была как бы под колпаком и не мешала ей жить. Это было удивительное зрелище для психиатра. По-своему результат был блестящим.
Но митрополит был психиатром и хирургом, правда, потом он потерял вкус к этому. Я его очень хорошо понимаю. Я думаю, что шизофрению должен лечить врач, а врача должен поддерживать священник.
Так что священники, не имеющие специального образования, напрасно пытаются брать на себя обязанности врачевания. Молодые священники часто пытаются это делать из честолюбия. У них масса провалов в этой области. У меня были больные, которые непосредственно лечились у священника, и результат оказался неудачным.
Священник должен был попросить привести к страждущему врача, чтобы вместе разработать терапевтическую тактику. Если бы их усилия были объединены, то это бы помогло сильнее. Правда, иногда случается, что врач и священник дают больному противоположные советы. А когда нет взаимодействия, все нарушается или вообще ничего не получается.
Часто священнослужители просто некомпетентны, подчас они принимают какие-то конкретные болезни за одержимость, в основном эпилепсию и подобные этому органические расстройства. Лечение нужно проводить осторожно, например, назначать противосудорожные препараты, дружить с семьей больного и с самим больным. Обязательно думать о его будущем.
– Раньше медицина и психиатрия рассматривали проявления религиозности как симптомы психической болезни. В свою очередь, различные религии и христианство, в частности, говорят о том, что болезнь - это наказание, данное человеку от Бога. Что вы думаете по этому поводу?
– Говорить о старой школе советской психиатрии сегодня не имеет смысла, за это время многое переменилось, и многие врачи-психиатры считают себя верующими. Но в то же время слышать слова о том, что болезнь, в данном случае психическая, дается человеку как наказание, это по меньшей мере обскурантизм.
Например, мое христианское сознание против этого восстает. Можно ли подобное даже мыслить о Боге, о котором Иисус Христос сказал: «Бог есть любовь». Из-за этой любви к людям Он послал на землю своего Единородного Сына! Да, можно из-за грехов утерять связь с Богом, но Бог любит всякого человека и помогает ему, в том числе и в болезни. Как Бог может наказывать? Он же простил своим врагам. Он себя принес в жертву. Думаю, что это религиозное ханжество. Почему врач не может подражать Спасителю, который выступает в Евангелии как целитель, изгоняющий бесов, исцеляющий слепых и хромых.
– Итак, врач все-таки нуждается в помощи священника при лечении психических больных?
– Как я уже сказал, врач должен лечить болезни, а священник – помогать врачу. Ведь врач часто встречается с трудностями при лечении, поэтому он очень нуждается в духовной поддержке, чтобы продвигаться дальше. Ему важно общаться с такими людьми, как священник, мыслитель, писатель, художник, поэт.
Сейчас при многих психиатрических клиниках открываются храмы и часовни. Мне кажется, что это вполне благотворно сказывается на наших пациентах и медиках. Везде, где я ни работал, мне всегда хотелось, чтобы рядом была часовня. Наши пациенты очень любят философствовать, у них возникает много вопросов, на которые мне не очень легко ответить. Гораздо лучше, когда есть священник, с которым они могут общаться. На моей памяти не было ни одного случая, когда бы это усиливало болезнь.
– Ваш метод арт-терапии направлен на то, чтобы вывести больного из состояния одиночества и закрытости по отношению к людям. В чем он заключается?
– В свое время меня потрясло, насколько люди одиноки. Большинство моих пациентов, когда я работал в Рузской психбольнице Московской области, не бредили, не галлюцинировали, но одиноки были все. И тогда я подумал, что утрата диалога с внешним миром – это более фундаментальная вещь.
Если нет диалога с внешним миром – нет диалога и с самим собой. И вот из этих двух аксиом и возник мой метод арт-терапии, основанный на скульптурной терапии. Когда я леплю портрет пациента, я восстанавливаю его умение адекватно воспринимать себя – первообраз, не искаженный болезнью. Этот утраченный образ восстанавливается, и одновременно человек восстанавливает диалог с самим собой и внешним миром. Тогда исчезают бред и галлюцинации, сомнения, страхи.
А самое важное происходит тогда, когда не только врач лепит портрет пациента, но когда и сам больной пытается создать свой автопортрет. Главное, чтобы пациент воспринимал меня не как врача, а как партнера и друга.
Бывает, что многие больные находятся далеко и не могут приехать, тогда они делают свои автопортреты и привозят их мне.
– Известный ученый этнограф Левон Абрамян сравнил ваш метод с методом древнего целителя, который при помощи обрядов и символических действий не лечит в современном смысле этого слова, а исцеляет. Поэтому позвольте пожелать вам дальнейших успехов!
