Национал-большевизм как тяга к смерти

На первый взгляд идеи национал-большевизма в нашей стране не слишком популярны. У нас вообще с идеями неважно: мы живем в основном чувствами. Вот их-то в национал-большевизме в избытке. Правда, все они сводятся к одному: "Нас, русских, сильно обидели, мы должны взять реванш и показать им всем". "Им" - это Западу, конечно.

Для всякого действия необходимы не только эмоции, но и теоретическое обоснование. Религия в данном случае не подходит, поскольку она учит смирению и любви к ближнему. А вот большевизм с его агрессией - в самый раз.

Газета "Лимонка" и другие издания национал-большевиков, несмотря на всю их непопулярность, представляют, на мой взгляд, огромную опасность для общественного сознания. В них открыто проповедуется человеконенавистническая идеология, смакуется и эстетизируется смерть.

В основе политической философии национал-большевизма лежит незатейливая биологическая модель: у всякого тела должна быть голова, управляющая им. Эта модель экстраполируется на общество, которое рассматривается как большой живой организм. Управлять обществом должны самые лучшие люди - умные, духовные и укорененные в родной почве.

Возникает простой технологический вопрос: с помощью каких политических процедур лучшие приходят к власти? Для национал-большевиков этот вопрос не стоит: они себя возвели в ранг лучших, а остальное - дело решимости и политической воли. В животном мире вожаков никто не выбирает, они сами захватывают власть. Отсюда любовь национал-большевиков к физкультуре, оружию и физической силе.

Захватив власть, они собираются восстановить "подлинную" социально-духовную иерархию, т.е. совершить консервативную революцию. Хотя сверхзадача для них - построение не коммунизма, а "государства Правды", предлагаемая ими система напоминает коммунизм, но только с "добавлением" Бога. Иными словами - псевдотеократию.

Эта простая модель расцвечивается "духовностью", борьбой за высокую нравственность, обещанием порядка и даже свободы, которая здесь вовсе ни при чем. Свобода, как и религия, в данном случае играет роль лишь "вкусовой добавки". Это видно из лютой ненависти национал-большевизма к либерализму, отстаивающему свободу человеческой личности. Запад с его либерализмом объявляется "царством тьмы".

Интересно отношение национал-большевизма к религии. Его сторонники из тактических соображений обычно не выступают против христианства, которое им, как убежденным "силовикам", глубоко чуждо. Ведь христианство на первое место ставит не силу, а правду. По духу им гораздо ближе язычество. Но язычество не простое, а с имперской идеологией.

Особую роль в национал-большевизме играет почвенничество, т.е. мифологема Евразии. Здесь сказывается тяга к Востоку, точнее говоря, к восточному деспотизму.

Родственное этой идеологии евразийство имеет мессианское измерение. Дух Евразии (он же - русский дух) объявляется "осью истории или духовной осью земли". "Неевразийцы", т.е. западники, - деградирующие вырожденцы. Реанимируется древняя мифологема противостояния континентов, борьбы "света с тьмою". Всякое западное благополучие объявляется изменой некоему великому делу.

Основной порок данной модели в том, что одна группа людей должна присвоить себе, по сути дела, божественные функции тотального управления. Много раз в истории это бывало и всегда плохо заканчивалось, но сила завораживает и притягивает, особенно неискушенную молодежь.

Что же тогда противопоставить этой идеологии? Видимо, только ненавистный национал-большевикам либерализм. Ведь если воспринимать богоданную людям свободу всерьез, то ничего другого и не остается! Это прежде всего свобода вероисповедания и другие права человека. Без свободы человек не существует, а есть или раб, или робот. Но где гарантия, что человек не злоупотребит свободой? Гарантий таких нет, кроме образа и подобия Бога в человеке. Есть, конечно, опасность морального разложения при соблюдении внешнего порядка, но при либеральном режиме жесткие границы внешней свободе все же поставлены. Первородный грех существует и при либерализме, который ограничивает его проявления, не претендуя, как нацболизм, на его полное искоренение.

Если оценить по любому социально значимому критерию уровень жизни в демократических странах, то можно увидеть, что промысел Божий, если и действует, то именно здесь. Тоталитарные же режимы ведут к еще большему хаосу и тесно связанному с ним террору.

Можно сказать, что либеральная демократия, у которой нет мессианских глобалистских претензий - это политическая синица в руке, которая в любом случае не даст умереть с голоду.

У национал-большевизма зато есть своя эзотерика. Это - некрофилия, принимающая социальные формы. Игорь Шафаревич в работе "Социализм как явление мировой истории" убедительно показал, что скрытой психологической мотивировкой социализма и коммунизма является стремление к смерти. В этом пессимизме хорошо видна языческая природа национал-большевизма. Ведь известно, что язычество, несмотря на все его дионисийство, именно глубоко пессимистично. С другой стороны, а как же культ здоровья, столь характерный для национал-большевиков? Скорее всего он идет из того же язычества, где очень ценится сила как таковая: "сильный всегда прав, победителей не судят", "есть одно право - право силы". Да и физкультура нужна им потому, что существует и более глубокий мотив: не столько себя защищать, сколько других убивать.

Александр Дугин пишет в своем эссе "Смерти звонкая песнь" (газета "Завтра", # 32 (349), август, 2000): "Мир - это большое пространство умирания... Смерть - архитектор жизни... Смерть смеется, она веселее, чем вы думаете. Ее истинный цвет - желтый, у нее каштановые ногти и большая вилка в сахарном кулачке". Это не литературный образ. Это уже не идеология, это - эзотерическое видение. Сегодня официальный лозунг нацболов - "Да, смерть!". Не случайно поэтому последние книги Эдуарда Лимонова называются "Книга мертвых" и "В плену мертвецов".