"За други своя": 800 лет со дня рождения Александра Невского

Вся короткая жизнь Александра – это преодоление себя, личных чувств и переживаний ради своего народа. Фото РИА Новости

В мае нынешнего года Россия отмечает 800 лет ­со дня рождения Александра Невского. Юбилей нашего гения побуждает остановиться и оглянуться хотя бы на несколько минут, чтобы попробовать понять: а что нам оставил Александр Ярославич такого, без чего мы не можем мыслить ни себя, ни окружающий мир.

Конечно, все знают о военных подвигах Александра Невского, который за всю жизнь не проиграл ни одного сражения. Но даже они западными историками, а вслед за ними и некоторыми нашими «экспертами» подвергаются сомнениям: дескать, это были обычные в то время «мелкие стычки». При этом как-то стыдливо замалчивается, что, например, битва против шведов на Неве 15 июля 1240 года длилась от рассвета до заката (вот это «стычка»!), а уж о Ледовом побоище в 1242 году, произведшем грандиозное впечатление на современников, и говорить не приходится. Александр Ярославич в нескольких походах и сражениях отбил крупнейшие литовские вторжения на Северо-Восточную Русь в 1245 и 1248 годах – да так, что литовцы «начаша оттоле блюстися имени его».

Вообще XIII век по своей трагичности особо выделяется в русской истории. Жить в то время, в том числе и князьям, было ох как нелегко. Вспомним хотя бы название шедевра той эпохи – «Слово о погибели Русской земли»! Ведь еще несколько десятилетий до того Русь была одним из сильнейших государств в Европе, а теперь она гибла при стечении двух губительных тенденций: внутреннего разлада и междоусобной войны всех против всех, а также внешних вторжений одновременно с Запада и Востока. Гений Александра Невского состоял в том, что он сумел разобраться в этой сумятице и выстроить единственно верную политическую линию, которая спасла нашу страну от порабощения. При этом ключевой вопрос состоял в коренном отличии монгольского набега от стратегической задачи, поставленной папой Григорием IX своему легату Вильгельму – силами Ливонского и Тевтонского орденов завоевать Русь с ее обязательным переходом в католическую веру. Папа неоднократно предлагал Александру Невскому союз против монголов. Решительный отказ русского князя от этого предложения воспринимается западными и даже некоторыми нашими экспертами как коренная ошибка, приведшая к «отставанию» России в своем развитии от Западной Европы. Конечно, никто из «оценщиков» деяний Невского не упоминает, что переход в католичество был бы сопряжен с утерей души народа – самого страшного, что может случиться с этносом.

Что же касается корпуса Батыя, то его главной задачей было преследование половцев. Гарнизонов в павших русских городах монголы не оставляли, на православие не покушались и даже регулярной дани на тот момент не требовали. Те города, которые предоставляли им провиант и лошадей, разрушены не были.

Без союзников маленькая Северо-Восточная Русь не смогла бы выжить. Выбор был невелик: либо монголы, либо крестоносцы. Гениально осуществленный Александром Невским квазисоюз с Золотой Ордой кардинально перевернул ситуацию и расстановку сил. Даже после кончины Александра монголы, выполняя договорные обязательства, защищали Новгород и прилегающие земли от вторжений немцев.

В жизненном подвиге святого князя необходимо понимать и личную трагедию. Соратников, которые поддерживали его политическую линию и идеи, было немного. И в Новгороде, и в Пскове сильные позиции были у прогерманских партий (вскоре после Невской битвы «благодарные» новгородцы «указали Невскому путь» из города, а ворота Пскова в 1240 году крестоносцам открыл предатель – боярин Твердила Иванкович). Более того, к германофилам в Новгороде примкнул сын Александра Ярославича Василий, а родные братья князя Андрей и Ярослав, объединив усилия с Даниилом Галицким, готовили союз с ливонцами и новые нашествия немцев на Русь. В этих условиях труднейшим решением в жизни нашего героя была опора на посланный Батыем корпус Неврюя, который выгнал Андрея с Владимирского стола (он был передан Александру) и тем самым предотвратил завоевательный поход немцев на Русь. Правда, населению Владимира и других городов пришлось заплатить за это страшную цену, связанную с новым монгольским набегом. А был ли у Александра Невского иной вариант действий? Нет, не просматривается! Любой другой выбор был бы сопряжен с окончательным закабалением «христовыми воинами» той небольшой территории, которая еще оставалась у Руси.

И вновь вернемся к оценкам «экспертов», осуждающих действия и политику Александра. Якобы помимо «личной выгоды» его поступки были продиктованы некоей «любовью» к монголам. Помилуйте, его отец Ярослав был отравлен в ханской ставке, родной дядя Юрий погиб под монгольскими саблями на Сити! Получается, что князь ради неизвестно какой «личной выгоды» каждый раз рисковал собственной жизнью и в буквальном смысле слова загнал себя, умерев от стресса в возрасте 42 лет на пути домой после очередной тяжелейшей поездки в Орду, где он – не знаем, как – уговорил хана Берке не наказывать русские города за убийство монгольских «численников» и, более того, условился с ним о тройственном русско-монгольско-литовском союзе против крестоносцев.

Вся его короткая жизнь – это преодоление себя, личных чувств и переживаний ради своего народа и его будущего. Фактически он и его соратники были первыми пассионариями новой Святой Руси, а затем России, поставившими дело своей страны выше личных интересов. Это как раз то, что наш гениальный ученый Лев Гумилев назвал альтруистическим патриотизмом. Нам известно, что все свои действия Александр Невский объяснял фразой: «Никто же больше любви не имет, аще тот, кто душу положит за други своя». Вот она, впервые в нашей истории произнесенная и дошедшая до нас формула русского патриотизма! Она не имеет ничего общего ни с англосаксонским мессианством, ни с кичливыми думами о «бремени белого человека». Чужого нам не надо. Но и наше не трогайте. А ведь до Александра Невского и даже в его время все другие русские князья руководствовались совсем другим постулатом: это мое и то мое тоже.

Но и это еще далеко не все в оставленном нам духовном наследии нашего великого предка. Подумаем над мыслью, высказанной им своим воинам под стенами храма Святой Софии в Новгороде в июле 1240 года перед стремительным броском на шведов: «Не в силе Бог, но в правде» (князь сумел собрать лишь «малу дружину», значительно уступавшую в силе шведскому корпусу). Ведь правда в нашем понимании – не только соответствие истине, но и справедливость, и добро, и любовь к ближним. Не зря нам всем знакомы выражения «жить по правде», «пострадать за правду», «искать правду» и пушкинское «стезею правды бодро следуй». Всё это – в подкорке нашего самосознания. Готовность положить душу «за други своя» и стремление к правде как в нашей внутренней жизни, так и в общении с другими народами – не это ли составляет суть и фундамент нашей национальной идеи?

Святой князь для нас, россиян XXI века, современен как никогда. Он не только спас нашу страну от западного порабощения, последствия которого мы ощущали бы и сегодня, ибо в этом случае мы были бы другими, не теми, кем являемся сейчас. Своим судьбоносным политическим выбором он запрограммировал евразийскую самоидентификацию российского суперэтноса, а его духовный код жертвенности «за други своя» и Правды живет в каждом из нас и должен передаваться из поколения в поколение. Без этого у России не может быть будущего.