Одиночество РАН. Академическую науку оставили без денег, экспертизы и статуса

Президент РАН Александр Сергеев пообещал, если правительство не прислушается к доводам кадемиков, обратиться к главе государства.  Кадр из трансляции заседания президиума РАН

Семь лет – казалось бы, уже достаточный срок, чтобы разрешить все коллизии вокруг реформы академической науки в России, найти баланс во взаимоотношениях Академии наук и государства. Но инициаторы, идеологи этой реформы оказались людьми длинной воли. Неудавшаяся в 2013 году одномоментная ликвидация Российской академии наук благодаря их усилиям приняла форму процесса, а не разовой акции.

Не академическое дело

Возможно, буквально в эти дни решается судьба последнего атрибута, который еще хоть как-то помогал РАН сохранять свою самоидентификацию. (А скорее всего уже решилась, просто мы этого пока не знаем.) В конце августа опубликован проект постановления правительства РФ, серьезно корректирующего полномочия Российской академии наук по осуществлению научного и научно-методического руководства научной и научно-технической деятельностью университетов и научных институтов.

Из-под этой академической экспертизы полностью предлагается вывести работы, выполняемые исследовательскими и научными организациями Минобороны РФ, МВД, МИДа (ключевой здесь – Московский государственный институт международных отношений), ФСБ, Федеральной службы по техническому и экспортному контролю (ФСТЭК России) и Федеральной службы исполнения наказаний. Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт» полностью освобождается от экспертизы РАН.

Другими словами, все исследования в области безопасности, создания новых типов вооружения, все научные программы военно-промышленного комплекса выводятся из-под экспертизы Академии наук.

Правда, за подведомственными правительству Московским государственным университетом им. М.В. Ломоносова, Санкт-Петербургским госуниверситетом, Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики», Российской академией народного хозяйства и госслужбы закреплено право соглашаться на научное и научно-методическое руководство со стороны РАН или отказываться от него. Но даже в случае согласия заключения академической экспертизы будут носить рекомендательный характер.

Экс-президент РАН, академик Владимир Фортов заявил: «Этот вопрос не проходной, и он (в случае вступления в силу постановления правительства. – А.В.) разрушит всю систему научной экспертизы в нашей стране». Экстренное заседание Президиума РАН 2 сентября, специально посвященное обсуждению проекта правительства РФ о сокращении или полном освобождении ряда научных и образовательных институтов от независимой экспертизы со стороны Российской академии наук, в общем, согласилось с такой постановкой вопроса.

Вице-президент РАН Валерий Козлов как математик предложил рассмотреть предельный случай развития ситуации: «Тогда нужно идти до конца и академии наук нужно отказаться от экспертизы всех образовательных организаций. То есть вернуться к ситуации до 2013 года: внутренняя экспертиза только академических институтов».

Наблюдатели уже успели отметить, что президент РАН Александр Сергеев «очень тонко дал понять, что инициаторами изменений стали НИУ ВШЭ, РАНХиГС и Курчатовский институт». Еще один аргумент, который приводит Кучеренко, – перечисленные организации укомплектованы высококлассными научными кадрами, в том числе и членами РАН, и поэтому сами справятся с экспертизой, без помощи Академии наук – очень сомнителен. Университеты НИУ ВШЭ и РАНХиГС лидируют только в общественных и гуманитарных науках (и то – не в разы), а НИЦ «Курчатовский институт» не входит даже в первую десятку рейтинга по физике. «Поэтому, по существу дела, неприкосновенность перечисленных организаций для научной экспертизы довольно спорна. А если учесть их явное преимущество в финансировании – то и вовсе сомнительна».

По иронии судьбы, тема научной сессии Общего собрания РАН, намеченной на 24–25 ноября, – 75-летие атомной отрасли.

Главный научный сотрудник Института философии РАН, член-корреспондент РАН Николай Лапин, комментируя по просьбе «НГ» правительственную инициативу, отметил, что научно-методическая экспертиза исследований – это одна из миссий общественного служения Российской академии наук. «РАН – это древняя, от Петра, – который, в отличие от Ивана, считал себя не Грозным самодержцем, а служащим государству императором, – структура российского общества, сберегающая и осуществляющая свою незаменимую миссию в контексте общественного служения, – заявил Николай Лапин в беседе с «НГ». – Научно-методическая экспертиза исследований в стране, недавно закрепленная за РАН законом, при поддержке президента России – одна из основных составляющих этой миссии.

Спрашиваем авторов инициативы ограничения экспертизы РАН, а фактически прекращения этой составляющей ее миссии общественного служения: какие ваши мотивы? Кому наносит ущерб экспертиза РАН? Или, может, кому-то мешает наносить ущерб России? Тогда нужен правомерный запрос в Конституционный суд или в Прокуратуру о законности этого ограничения и ответственности его авторов».

В итоге Президиум РАН принял решение предложить Минобрнауки в срочном порядке отозвать проект постановления. «Президент (Владимир Путин. – А.В.) поручил академии «охватить взглядом» все научное поле, разобраться, насколько эффективно тратятся деньги на исследования. Если правительство к нам не прислушается, придется обращаться к главе государства и его Совету по образованию и науке», – резюмировал президент РАН Александр Сергеев.

Cui prodest

Но зачем-то правительству и Министерству науки и высшего образования РФ понадобилось генерировать эту инициативу? Каковы мотивы? Таких мотивов может быть два (как минимум).

Так, выступивший на заседании Президиума РАН заместитель министра Минобрнауки Петр Кучеренко фактически оправдывал это решение… жалостью к Академии наук со стороны чиновников, стремлением облегчить ее жизнь. Он напомнил, что в РАН сегодня – 453 института. (Уточним: это те институты, в которых РАН осуществляет только научно-методическое руководство. Учредитель всех этих бывших академических организаций – Минобрнауки РФ. – А.В.). И вот этим 453 институтам приходится проводить от 14 до 20 тысяч экспертиз в год. Этим и вызвано, по мнению Кучеренко, стремление слегка облегчить экспертную нагрузку на РАН. «Мы ведем речь меньше чем об одном проценте от числа научных организаций», – подчеркнул замминистра. Академики тут же дополнили замминистра: на этот 1% организаций приходится 25% финансирования.

Справедливости ради надо признать, что экспертный крест Академии наук – нагрузка, которая сама по себе может стать фактором разрушения РАН. Неслучайно в декабре 2019 года Александр Сергеев вынужден был признать: «Организация экспертизы у нас плохая, и в этом виноваты отделения (Академии наук. – А.В.). Огромные усилия тратятся в Президиуме (РАН. – А.В.), чтобы успевать и справляться с этой нагрузкой. Раз взяли на себя эту обязанность и крест – надо нести». «Крест» экспертизы действительно оказался почти неподъемным для организации, которая юридически и фактически после реформы 2013 года лишена всех своих исследовательских институтов и учреждений. РАН надо было провести в 2019 году 17 тыс. экспертиз.

Но – и это второй возможный мотив предлагаемой экспертной гильотины – этот извергаемый из академии экспертный поток не нужен даже чиновникам Минобрнауки. Острым, натренированным аппаратным чутьем они понимают, что участвуют в профанации самой идеи экспертизы. Никогда и нигде в госуправлении результаты сверхусилий Президиума РАН использованы не будут. А кроме того, никакой правительственный орган просто не в состоянии переварить 17 тысяч экспертных заключений от одной организации в течение года. Это было под силу только Госплану СССР, но никак не нынешнему Министерству науки и высшего образования РФ.

В итоге вся эта академическая экспертная активность и отчетность нужна министерству только для одной цели: формальной оценки деятельности самой РАН. Но для этого теперь будет достаточно и остающихся под научно-методическим руководством РАН организаций. Плюс-минус один процент роли не играет.

В обозримой перспективе определять государственную научно-техническую политику будет президент НИЦ «Курчатовский институт», член-корреспондент РАН Михаил Ковальчук.  Фото с сайта nrcki.ru

Транслятор позиции Минобрнауки Telegram-канал «Научно-образовательная политика» наукообразно и политкорректно прокомментировал это награждение Александра Сергеева: «…Орден в текущих обстоятельствах приобрел характер некоторой компенсации за некоторое поражение РАН в правах по профилю экспертизы, особенно, как мы уже отмечали, за мудрое и грамотное модерирование конфликта и недопущение перехода конфликта в откровенно горячую стадию».

Любопытный и многое объясняющий штрих, о котором рассказал на днях вице-президент РАН, академик Юрий Балега. По его словам, он недавно имел разговор с представителями Минфина РФ на предмет финансирования празднования 300-летия Российской академии наук в 2025 году. Ответ, который получил вице-президент РАН, таков: пусть Академия наук продает свою собственность и на эти деньги празднует.

Не в дополнение, а вместо

Выскажем свой прогноз: с теми или иными корректировками (весьма незначительными) постановление правительства РФ все же будет утверждено. К этому подводит вся логика принимаемых решений не только семи лет академической реформы, но и последних семи месяцев.

Еще весной нынешнего года правительство РФ сделало НИЦ «Курчатовский институт» учредителем Института молекулярной генетики РАН. Этот институт занимается фундаментальными научными исследованиями и прикладными разработками в области молекулярной генетики, молекулярной биологии, биотехнологии и медицины.

8 мая в состав «Курчатника» вошел Институт физических проблем им. Ф.В. Лукина, который ранее находился в ведении Минпромторга РФ. Таким образом, если раньше НИЦ «Курчатовский институт» ассоциировался прежде всего с атомной тематикой, то теперь к шести институтам физико-химического профиля в его составе добавились два сильных научных учреждения биологического и генетического профиля.

Ничего удивительного, что головной научной организацией в Федеральной научно-технической программе развития генетических технологий определен именно НИЦ «Курчатовский институт». Если учесть, что НИЦ «Курчатовский институт» еще и головная научная организация в ФНТП развития синхротронных и нейтронных исследований (по большому счету вся эта megascience и нужна прежде всего именно для биологических и материаловедческих исследований), то становится понятно, кто будет в ближайшее время определять государственную научно-техническую политику (ГНТП) – президент НИЦ «Курчатовский институт», член-корреспондент РАН Михаил Ковальчук.

Чуть позже, в июле, были объявлены победители конкурса Минобрнауки, проведенного для отбора крупных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития. Деньги в этом конкурсе распределены очень приличные: максимально возможная сумма на каждый год из трех лет реализации проекта – до 100 млн руб.

Можно было бы только порадоваться за ученых. Ведь заработал еще один механизм финансирования научных исследований. Знаменитая многоканальность! Однако этот канал финансирования крупных научных проектов появился не в дополнение, а вместо уже существовавшей многие годы Программы фундаментальных исследований Президиума РАН. «Разумеется, существование таких программ под эгидой Российской академии наук противоречило основным принципам «реформы» РАН 2013 года, поскольку оставляло за академией пусть небольшую, но все же весьма существенную роль в прямом руководстве научными исследованиями в нашей стране. Теперь было решено «реформировать» и этот остаток», – отмечается в заявлении научного клуба «1 июля» «О результатах конкурса крупных научных проектов».

Академия наук фактически отстранена от формирования государственной научно-технической политики, а тем более от системы управления. Но жить – это значит иметь возможность реагировать. Для РАН едва ли не единственный механизм такого реагирования, предусмотренный на законодательном уровне, – экспертиза. Ведь, подчеркнем еще раз, как это ни парадоксально, академии сегодня не разрешено вести исследовательскую работу. Последние решения правительства РФ лишают Академию наук и этих двух последних соломинок – экспертной функции и достаточно скудной программы фундаментальных исследований, – из которых академики пытались построить плот для путешествия в турбулентном потоке современной российской политики. Теперь приплыли…

Наука на спецпайке

В мае нынешнего года было обнародовано телевизионное интервью президента РФ Владимира Путина, которое он дал еще в сентябре 2019 года. «Россия – это не просто страна, это действительно отдельная цивилизация. Если мы хотим сохранить эту цивилизацию, то должны делать упор именно на высокие технологии и на будущее их развитие, – подчеркнул президент. – Появились новые технологии, они уже меняют мир. Все эти направления – беспилотная техника, генетика, медицина, образование, – все это и будет той базой, на которой будет развиваться страна».

По словам главы государства, развитая наука – необходимое условие при создании высокотехнологичных видов вооружения, которых на данный момент нет «ни у одной страны мира». «Как мы это могли сделать, если бы не было ни фундаментальной науки, ни научных школ, ни инженерных кадров? Это было бы абсолютно невозможно», – отметил президент.

Можно предположить, что Владимир Путин имел в виду в том числе и советский атомный проект, реализованный в 1940–1950-е годы. Стало уже общим местом приводить его как пример триумфа академической физики. Однако ситуация почти 80-летней давности рождает не только параллели, но и перпендикуляры по сравнению с нынешней ситуацией в России.

Скажем, в 1943 году профессор Игорь Васильевич Курчатов столкнулся с обструкцией со стороны академического сообщества при выборах в Академию наук СССР. «Балаган академических выборов, – запишет 10 октября 1943 года в своем дневнике академик Сергей Иванович Вавилов. – Замкнутые «экспертные комиссии» по специальностям, не общающиеся одна с другой, не допускавшие академиков даже для разговоров… Особые рекомендации Курчатова. Выборы «во что бы то ни стало» Курчатова, проваленного два раза на отделении». И спустя четыре месяца, 26 февраля 1944 года, тот же Вавилов добавит в свой дневник про Курчатова: «Академик «несмотря ни на что». И.В. Курчатов – директор мистической лаборатории № 2 с отросшей для внушения большего уважения бородой, как у рыночного фокусника… Ни жизни, ни науки, чиновники от науки».

Возможно, академик Сергей Вавилов, которому вскоре предстояло стать президентом АН СССР, и сгущал краски. Но факт есть факт: «Стиль организации научной деятельности, сформировавшийся в довольно многочисленной группе физиков-ядерщиков, работавших в тесном контакте с военными, инженерами и политиками, отличался от общеакадемического стиля. Многие физики-ядерщики, участвовавшие в создании атомной и водородной бомб, одновременно являлись сотрудниками, действительными членами и членами-корреспондентами академии. Однако, по собственному признанию президента АН СССР Александра Несмеянова, руководство физическими исследованиями «обеспечивалось, минуя организационные формы академии». Таким образом, в начале 50-х годов атомный проект выявил внутри академии группу исследователей, главным образом физиков-ядерщиков, которые могли вести себя более независимо по отношению к руководству академии», – отмечает историк науки, доктор исторических наук Константин Иванов.

И действительно, академической экспертизу атомного проекта можно было назвать только номинально. То есть советские физики, связанные с атомным проектом, создали своеобразный, очень локальный, но все же аналог западной модели организации науки и существования в ней исследователя. Впрочем, и в целом, по отношению к АН СССР, как отмечает академик Сергей Глазьев, можно отметить такой же эффект: «Наделение РАН достаточными материальными ресурсами в условиях относительной отсталости страны позволяло проводить исследования мирового уровня и подтягивать к нему все народное хозяйство…»

Сегодня, по-видимому, руководство России решило повторить эту схему организации науки. Учитывая ограниченность финансовых и даже кадровых научных ресурсов, для всех исследований, связанных с военно-промышленным комплексом, создать более или менее комфортные условия. Отсюда и ликвидация программы фундаментальных исследований Президиума РАН, и изъятие институтов из юрисдикции Академии наук, и выведение из-под академической экспертизы оборонной науки, в том числе НИЦ «Курчатовский институт». Впрочем, сегодня, похоже, вообще вся наука имеет отношение к ВПК, в том числе и гуманитарная.

Есть один нюанс. При всем уважении к организационным способностям Михаила Ковальчука он, конечно, никак не может претендовать на статус нового Игоря Курчатова.