0
8133
Газета Наука Печатная версия

22.09.2020 18:19:00

Лечение кефиром на берегах Женевского озера

О том, как один из основателей партии эсеров, Егор Лазарев, устроил «профилакторий» для русских революционеров и коронованных особ

Наталья Ёхина

Об авторе: Наталья Александровна Ёхина – кандидат исторических наук, заместитель руководителя по культурно-просветительской работе санатория «Узкое» Федерального научно-клинического центра реаниматологии и реабилитологии.

Тэги: история, биография, егор лазарев


12-15-3350.jpg
Егор Егорович Лазарев в Чехословакии. 1926 г.
В 1896 году, после долголетнего пребывания в Швейцарии, врач по образованию, литератор и переводчик Сергей Маркович Перский (1870–1938) выпустил книгу «Швейцария на берегу Женевского озера: Вёве, Монтрё и их окрестности», дабы «подробно ознакомить русскую публику, все более и более наезжающую» в эту страну, с ее красотами.

Когда сравниваешь виды Вёве и Монтрё на фотографиях в книге Перского с тем, как выглядят эти места сегодня, кажется, что за 100 с лишним лет здесь мало что изменилось: вот-вот появится фаэтон и мы, минуя деревню Кларан общины «Шателяр», через полтора-два километра подъема окажемся в деревне Божи над Клараном (фр. Baugy sur Clarens). Там в конце XIX – начале XX века процветали молочная ферма и кефирное заведение известного революционера-народника, одного из основателей партии эсеров Егора Егоровича Лазарева (1855–1937).

От революционера – до фермера

Егор Лазарев был энергичным, талантливым и незаурядным человеком. Выходец из крепостных крестьян, он смог осуществить свою мечту и поступить в «школу барскую» – гимназию, где отлично учился, параллельно давал уроки и фактически содержал себя сам. Несмотря на то что закончить учебу ему не удалось (отчислен после первого ареста в 1874 году), всю жизнь Лазарев занимался самообразованием, преумножая опыт в самых различных сферах, включая даже медицину. При этом он никогда не оставлял и занятий тяжелым физическим трудом, к которому был приучен с раннего детства.

Лазарев был убежден, что нужно «торопиться жить, то есть мыслить, чувствовать, познавать себя и окружающий мир, напоминать людям, что человек из животного превращается в полубога только благодаря его жизни в обществе, что поэтому для полного человеческого счастья на земле долг каждого – любить ближнего своего, работать, творить». Много позже, в 1920-е годы, во время его пребывания в Чехословакии, российские изгнанники и чехи называли Егора Егоровича не иначе как «справедливый старик».

В Швейцарию Лазарев впервые прибыл летом 1895 года. К этому моменту 23 года из 40 прожитых лет он занимался революционной деятельностью, никогда не был женат и в России за его плечами были неоднократные аресты и ссылки. Путь на швейцарские берега Лемана начался для Егора Егоровича после побега из ссылки в Восточной Сибири (1888–1890), и до 1895 года его необыкновенно насыщенная событиями жизнь была связана с Америкой, Францией и Англией. В Швейцарии же Лазарев наконец обрел свою вторую половину – в 1896 году женился на владелице молочной фермы Юлии Александровне Лакиер.

Через четыре года после женитьбы в письме В.Г. Короленко Лазарев так описывал произошедшие в его жизни перемены: «Я успел переплыть океан и после нескольких туров остался на более оседлое положение в Швейцарии: женился и дою коров теперь сижу и слежу, как живут, думают и движутся кругом меня народы. А ведь я действительно как раз среди народов Европы. Дойка коров, будучи повелительно необходимой, не может захватить все мои симпатии, и потому я занимаюсь переводной и компилятивной работой».

Подчеркивая, что кефир пришел в Швейцарию именно из России, впервые стал приготовляться в Цюрихе, а затем и на побережье Лемана, С.М. Перский так описывал методику его применения: «Для лечения кефиром не существует никакого определенного курса; чем больше и дольше его пить, тем лучше для больного. Обыкновенно его пьют натощак, делая умеренный моцион на открытом воздухе. Часа через два после первого завтрака при такой же прогулке принимают вторую порцию; через два часа после обеда – третью. К закату солнца надо прекратить и прогулку, и питье, а в 9–10 часов уже быть в постели. Какой из трех сортов кефира следует пить – слабый, средний или крепкий, – зависит от организма, а потому выбор нужно предоставить опытному врачу».

Можно допустить, что Егор Лазарев выстраивал свое фермерское пространство в Швейцарии не без оглядки на тот опыт, который он приобрел в России еще в начале 1880-х годов. В течение нескольких недель он гостил в самарском имении Льва Николаевича Толстого вместе с «приезжей на кумыс» группой столичной молодежи. Тогда все присутствующие «сходились к столу, чтобы повидаться и поболтать сообща», а отдых «заключался в переваривании поглощенного кумыса и философических перекличках, лежа на спине».

Называя ферму «русской волостью», Егор Егорович писал, что через нее в течение 20 с лишним лет «прошли тысячи и тысячи русских эмигрантов, учащейся молодежи, съезжавшейся на лето со всех стран Европы, и множество приезжих из России русских, больных и здоровых путешественников». Это одновременно было место «санаторно-курортного лечения» и своего рода «дискуссионный клуб», где люди самых разных политических и общественных взглядов, вольно и невольно взаимодействуя друг с другом, полемизировали ночи напролет, а днем поправляли подорванное в тюрьмах и ссылках здоровье чудодейственным лазаревским кефиром.

Однако совершенно отдельный, яркий и удивительный сюжет в истории «русской волости» – это визит австрийской императрицы Елизаветы (Сиси).

12-15-2350.jpg
Супруги Лазаревы на ферме. 1900 г.
За чашкой кефира с императрицей

Елизавета посетила ферму в апреле 1897 года. Вспоминая об этом незаурядном событии, Егор Егорович сожалел, что не вел в этот период систематических записей. «А мог бы, – сокрушался он, – если бы в то время я не был идеалистом и интересовался Историей, а не спасением человечества». Тем не менее синхронные этим событиям записи Лазарева сохранились. Его кларанская корреспонденция перлюстрировалась агентами российской охранки, благодаря чему мы знаем о визите императрицы из уст самого Лазарева: «Приехала сюда Императрица Австрийская Елизавета, стала пить кефир и молоко с нашей фермы, то и другое ей так понравилось, что она заинтересовалась фермой и пожелала узнать подробности, свойство и влияние кумыса. В одно время, совершенно неожиданно, явилась к нам на ферму. Я пригласил ее в сад к нам на ферму, и, усевшись, она выпила с удовольствием бутылку кефира и провела более часа, толкуя о политике. Инкогнито живет она в Гранд Hôtel, особа очень милая и симпатичная. Пробудет она еще недели две здесь, и за все это время мне придется бегать, как борзому кавалеру».

С первого взгляда ситуация кажется парадоксальной: императрица Австро-Венгрии не только посещает ферму революционера-народника, но, более того, по словам Лазарева, приглашает его на все время своего шестинедельного пребывания в Монтрё состоять при ней лейб-медиком. Впрочем, подобного рода поступки были свойственны Елизавете. Современница императрицы норвежская писательница Клара Чуди (1856–1945), выпустившая в 1901 году в Лондоне ее биографию, отмечала, что «страстная любовь к природе, горячее влечение к науке и мучившее ее нервное беспокойство заставляли императрицу Елизавету проводить большую часть времени в переездах с одного места на другое. Обыкновенно она путешествовала по чужим землям без свиты, в качестве простой туристки».

Необходимо отметить, что конец 1880-х – середина 1890-х были очень сложными и трагичными для императрицы годами, за короткий период ушли из жизни многие родные и близкие ей люди. Самая страшная в череде потерь – трагическая смерть единственного сына кронпринца Рудольфа в январе 1889 года. Историк и писатель Эгон Цезарь Конте Корти (1886–1953) в созданной им на основе документальных материалов биографии императрицы приводит запись, сделанную Елизаветой в дневнике в октябре 1889 года: «Я могу сойти с ума… если стану задумываться, как долго мне еще предстоит жить».

Желание заглушить неутихающую боль все больше толкало Елизавету к перемене мест в надежде на то, что увиденные красоты «смягчат безутешность и безрадостность, тяжким бременем лежащие на ее душе». С 1890 до 1897 года императрица пребывала в непрерывных путешествиях, совсем не думая о своей безопасности.

12-15-1350.jpg
Основное здание на ферме Е.Е. и
Ю.А. Лазаревых. Ориентировочно 1900 г. 
Фото из архива автора
Швейцарию императрица особенно любила. Помимо Женевы, где Елизавета могла «никем не замеченная разгуливать среди всевозможных космополитов», она часто останавливалась в Террите – деревне в Монтрё, располагавшейся совсем недалеко от Божи. Именно здесь Елизавета жила во время своих посещений лазаревской фермы. Подтверждение этому находим и у Конте Корти, который отмечает, что императрица прибыла сюда из надоевшего ей Кап-Мартена (Франция), где находилась с января по март 1897 года, а покинула Террите в мае того же года. Несмотря на беспрестанное лечение, она испытывала некоторую апатию к врачам, не доверяя им. Именно поэтому, продолжает Корти, Елизавета с большим трудом согласилась на осмотр лейб-медиком приехавшего в Террите эрцгерцога Франца Фердинанда.

В воспоминаниях Лазарева также упоминается визит к императрице наследника престола, которому пришлось прибегнуть «к протекции нового лейб-медика, дабы добиться у императрицы пятиминутной аудиенции». Имел ли данный факт место на самом деле, сказать сложно – вряд ли биографы Елизаветы посмели бы упомянуть о том, как наследник престола Франц Фердинанд был с трудом допущен к австрийской императрице русским революционером-фермером, ведь даже вполне безобидная книга Клары Чуди, изобилующая лишь подробностями о болезнях императрицы, в Австрии была запрещена. Тем не менее, учитывая особенности характера Елизаветы и ее состояния в данный период, этот случай вполне мог иметь место. Так или иначе, Конте Корти констатировал: пребывание в Террите пошло Елизавете на пользу.

Ответ на вопрос, как императрица могла узнать о ферме Лазаревых, думается, не так и сложен. Продукция фермы к моменту появления на ней Е.Е. Лазарева была уже довольно популярна. В частности, С.М. Перский упоминает, что большинство отелей в Монтрё снабжались кефиром, приготовляемым «в деревне Божи, на ферме, известной своим отличного качества «молоком для больных», а содержала ферму русская дама. Дамой этой была не кто иная, как Ю.А. Лакиер, по стечению обстоятельств ставшая женой Лазарева именно в тот год, когда книга Перского увидела свет. Учитывая, что Елизавета во время своих путешествий имела привычку «без предупреждения посещать понравившиеся ей частные сады», неудивительно, что она появилась и на ферме.

Была и еще одна причина, которая вполне могла мотивировать интерес императрицы к молочной ферме Лазарева. Елизавета постоянно и в некотором роде болезненно следила за своим весом, колеблющимся в диапазоне от 46 до 50 килограммов. Сопровождавшая императрицу в путешествии 1894 года графиня Ирма Сцтараи отмечала ее увлеченность «новомодными» молочной и апельсиновой диетами, соблюдение которых предусматривало употребление в течение всего дня только этих продуктов. В начале 1895 года, во время проживания в Кап-Мартен, по указанию Елизаветы были приобретены коровы и отосланы в Австрию для устройства образцовой молочной фермы. С учетом вышесказанного неудивительно, что Елизавета и Е.Е. Лазарев нашли общий язык.

Убийство императрицы 10 сентября 1898 года итальянским анархистом Лукени глубоко возмутило и потрясло Егора Егоровича. В семейном альбоме среди фотографий родных и близких Лазарев бережно хранил памятную открытку с фотографией Елизаветы, а также открытку, на которой был запечатлен памятник императрице в Террите.

«Тут чисто русская волость»

Но жизнь «русской волости» продолжалась. Становясь все более популярной, ферма доставляла немало хлопот хозяевам, ведь основную работу они выполняли сами. «Дом у нас всегда полный. Уже несколько лет, как мы перешли совсем на демократический лад, – писал Лазарев в апреле 1903 года. – Прислуги у нас нет, приходится отдуваться жене и самим сожителям. Тут чисто русская волость у нас. Русских больше, чем в России, хоть отгребай. Летом сюда съезжаются старые друзья со всей Западной Европы, кроме матушки Руси».

Однако при всей усталости хозяев их благородный труд давал прекрасные плоды. Курс лечения удивительным кефиром в буквальном смысле ставил на ноги и давал новые стимулы к жизни. Об этом, в частности, вспоминала Екатерина Кускова (известный политический и общественный деятель, публицист и издатель), которая лечилась здесь от туберкулеза: «…людей на ферме много, почти все революционеры. Почти все они были больные, с привязанными к поясу бутылками: кефир. Кефир подавался и за чаем. Это был замечательный напиток, нигде потом такого не встречала. Лазарев говорил, что коровам для кефирного молока нужны были особые травы, они паслись тут же, на ферме». Подводя итог пребывания в Божи, Кускова констатировала: «В этой чудесной деревушке все мучившие меня вопросы пали…»

В конце 1906 года Егор Егорович вернулся в Россию. Время от времени он будет приезжать в Швейцарию, однако все заботы о «русской волости» лягут на плечи его жены. Трудами Юлии Александровны Лазаревой ферма, постепенно угасая, просуществует еще до 1919 года. Супруги вновь воссоединятся уже в Чехословакии, где им суждено будет прожить вместе еще более 10 лет, здесь же завершится их жизненный путь. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


О красивой жизни накануне революции 1917 года

О красивой жизни накануне революции 1917 года

Анастасия Башкатова

В какое будущее газовали "паккарды" новых русских буржуа, читающих первый отечественный глянец

0
4505
Поговори со мной

Поговори со мной

Арсений Анненков

В диалогах Юрия Беликова буквально на ходу рождаются и умирают открытия, разочарования, истины и заблуждения

0
2172
В Бедламе нелюдей

В Бедламе нелюдей

Виктор Леонидов

Безумной была не Марина Цветаева, безумным было время

0
2333
Я очень и очень болен

Я очень и очень болен

Александр Балтин

Вино и другие напитки на площадях и улицах русской поэзии

0
1578

Другие новости