Сколько же ученых в современной России и на что они способны

В 2018 году стартовал национальный проект «Наука». Одна из его целей – «обеспечение привлекательности работы в РФ для российских и зарубежных ведущих ученых и молодых перспективных исследователей». Интересно оценить, насколько стабильна кадровая преемственность в науке и каковы перспективы создания гармоничного в возрастном отношении научного сообщества.

Меняющаяся композиция

Сегодня отток исследовательских кадров превалирует над притоком, а возрастная структура научного сообщества остается перекошенной из-за провала численности в возрасте от 40 до 60 лет. За 2010–2018 годы больше всего сократилась доля энергичного и продуктивного поколения 50–59-летних – почти на 40%. Однако в противовес ей расширилось поколение 30–39-летниих – с 2010 года доля этой возрастной группы возросла на 50%. Одновременно наметился тревожный тренд снижения доли группы ученых в возрасте до 29 лет, то есть будущего контингента следующей возрастной группы (Т. Ратай, И. Тарасенко. Научные кадры: тенденция снижения сохраняется // Наука. Технологии. Инновации. Экспресс-информация. М.: НИУ ВШЭ; 29.09.19). За последний год численность этих исследователей упала на 8,7%, тогда как за весь период 2010–2018 годов – на 14,8%.

Таким образом, по состоянию на сегодня есть два полюса. Значительная доля молодых ученых в возрасте до 39 лет, составляющих почти 44%, и несколько меньшая доля ученых старше 60 лет при провале среднего поколения. Согласно экспертным оценкам, возрастная структура «продуктивной» науки должна быть практически противоположной, с доминированием возрастной группы 40–60 лет и близкими друг к другу, примерно по 20%, возрастными группами моложе 39 лет и старше 60 лет (Т. Возовикова. Диагноз-перекос. Как достичь возрастного баланса в науке? // Поиск, № 11–12.23.03.18).

Однако в национальном проекте «Наука» индикаторы достижения целей говорят о том, что планируется опора исключительно на молодых. Согласно плану, доля ученых в возрасте до 39 лет должна достичь 50,1%.

Кадровая динамика

В конце 2017 года в сфере исследований и разработок (ИР) России были заняты 707,9 тыс. человек (здесь и далее – данные индикаторов науки – 2019, НИУ ВШЭ). В их числе статистика выделяет четыре группы – исследователи (359,8 тыс. человек), техники, вспомогательный персонал и прочие.

Возрастная структура исследователей в 2008 (белый цвет) и 2017 году (штриховка). По вертикали – абсолютная численность исследователей. Данные из каждого белого столбика уместно сравнивать с данными штрихового столбика в соседней правой ячейке (это частично те же самые исследователи, постаревшие на 10 лет). Диаграмма подготовлена авторами на основе: Индикаторы науки: 2010: Стат. сб. / Л.М. Гохберг, Я.И. Кузьминов, К.Э. Лайкам; М.: ГУ – ВШЭ, 2010. – с. 43. Индикаторы науки: 2019: Стат. сб. / Л.М. Гохберг, К.А. Дитковский, Е.Л. Дьяченко и др. – М.: НИУ ВШЭ, 2019. – с.  49.

При этом кадровое движение по-разному затрагивает категории работающих. Можно косвенно определить, что прием в научные подразделения в 2017 году составил 5/8 от общего числа принятых в сферу ИР, то есть 58 тыс. человек. Соответственно на остальные категории занятых в сфере ИР приходится лишь 3/8 кадрового потока.

Несмотря на этот относительно большой приток, число исследователей по состоянию на конец 2018 года уменьшилось на 12 тыс. человек. Осталось лишь 348 тыс., то есть отток составил около 70 тыс. человек. Очевидно, что наиболее волатильная часть занятых в сфере ИР – это именно сотрудники научных подразделений.

Увольнение ученых не всегда означает конец их научной карьеры. Статистика показывает, что некоторая их доля переходит в другие научные организации и, значит, сферу ИР не покидает. По данным Федеральной службы государственной статистики, ежегодный кадровый обмен внутри сообщества НИИ и научных подразделений вузов составляет 11–12 тыс. человек.

Если от категорий увольняющихся и поступающих на работу перейти к возрастной структуре и рассматривать движение кадров для выявления устойчивых и наиболее мобильных категорий, то обращают на себя внимание старшие возрастные группы (см. диаграмму). Обнаруживается явное ядро «хранителей мудрости» в возрасте 70+. Это 33,5 тыс. человек из 360 тыс., то есть 1/10 всех исследователей. Если сравнить с ситуацией 10-летней давности, взяв данные 2008 года, то можно увидеть, что ученых возраста старше 70 лет в 2017 году стало на 3,5 тыс. больше.

Если к этому числу прибавить количество 60–69-летних исследователей 2008 года, которые за этот период стали старше на 10 лет, то ученых 70+ в 2017 году должно было бы быть почти 95 тыс. Однако статистика показывает нам только 33,5 тыс. Куда выбыли около 60 тыс.? Можно только предположить, что большие масштабы выбытия связаны не только с естественными для этого возраста причинами (это была бы слишком большая убыль), но и с практикой введения временных (годичных) контрактов в науке, с обязательным увольнением в конце года.

Приведенная диаграмма также демонстрирует продолжающееся драматическое бегство из науки ученых цветущего возраста – 50–59 лет. И это бегство пришлось в основном на последние три года.

Обратная тенденция характерна для молодых исследователей старше 30 лет – их приток достаточно существенен и может быть связан с несколькими причинами. Первая – возросшая мобильность молодых исследователей за счет совместительства. Вторая скорее всего связана с трудоустройством бывших аспирантов. Можно также предположить, что рост обеспечен за счет привлечения к научной работе профессорско-преподавательского состава вузов.

Таким образом, в составе исследователей имеется большая доля научной молодежи, значительная группа ветеранов, у которых есть квалификация, степени и звания, и небольшое звено среднего возраста. Но именно это «слабое звено» и считается наиболее продуктивным, поскольку уже есть опыт и еще есть силы.

Два полюса возраста

Самая молодежная когорта интересна с точки зрения скорости «протекания» через сферу науки. Ежегодный приток в сферу ИР выпускников вузов составляет примерно 10–11 тыс. человек. Относительно общего числа принятых в научные подразделения 58 тыс. человек данная величина составляет весьма скромную долю.

Теперь оценим средний срок пребывания молодого исследователя в сфере ИР, ограничившись самой молодой группой в возрасте до 29 лет. Предположим, что в составе принятых либо уволенных исследователей наблюдаются такие же пропорции в возрастной структуре, как и в группе исследователей в целом. Это справедливо, так как в последние годы доля самой молодежной когорты мало менялась, составляя 17–19% общего числа исследователей. Таким образом, из числа уволившихся 70 тыс. исследователей самых молодых было 18%, то есть примерно 12,6 тыс. человек. Отнеся эту ежегодную убыль к общему числу молодых исследователей (66 тыс. человек), получим значение среднего срока пребывания молодых исследователей в сфере ИР. По состоянию на 2017 год – это 5,2 года (без учета срока возможного пребывания в аспирантуре).

Напомним, что 20 лет назад средний срок для молодого ученого оценивался в семь лет.

Таким образом, заметное присутствие молодых исследователей не должно успокаивать. Как мы видим, группа молодых очень подвижна в кадровом отношении и ее значительная часть относительно быстро «протекает» через научную сферу. Это приводит, например, к тому, что при доминирующем приеме в научные подразделения по сравнению с другими подразделениями сферы ИР численность исследователей с 2016 года снижается на 10–12 тыс. человек ежегодно. Диалог между ветеранским ядром и волатильной молодежной частью просто не успевает установиться. И поэтому фактическое повышение квалификации молодых кадров вступает в зону рисков.

Признаки неблагополучного состояния кадрового потенциала науки ставят вопрос о необходимости перестраивать собственно систему его поддержания и развития параллельно с решением уже сформулированных задач. Поэтому найти оптимальный срок пребывания в науке и адаптировать масштабы задач и подготовки кадров – это интересная задача. При этом проблема усугубляется: если молодой человек, по оценкам, удерживается в сфере науки лишь около пяти лет, то под угрозой оказывается реализация будущих крупных государственных проектов.

Надежды на увеличение срока удержания молодого человека в науке связаны сегодня в том числе с планами формирования научно-образовательных центров мирового уровня и построения в стране установок класса мегасайенс (NICA, срок окончания – 2020 год; ИССИ-4.2020; ЦИЭС, 2027; «Игнитор», 2024; ПИК, 2022). Возможно, это один из перспективных подходов, который будет способствовать формированию более масштабной и устойчивой группы среднего поколения ученых.

Важно также отметить, что запланированный в национальном проекте «Наука» рост доли молодых до 50% от общей численности исследователей если и будет достигнут, то при выявленной волатильности окажется просто мгновенным снимком кадрового состава, а в последующем году эта доля будет представлена уже людьми с другими фамилиями.

Для национального проекта «Наука» более правильным было бы установление иного индикатора кадрового благополучия – в виде зафиксированного процента желаемой доли среднего (группы 40–50-летних) поколения исследователей, например, до 50% общей численности исследователей. Именно прирост этой когорты означал бы удержание молодых в науке – а значит, способности реализовать масштабные государственные планы.