Полет гигантского химического бутерброда

Главный конструктор «Бурана» Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский в своем рабочем кабинете  на НПО «Молния», 1994 г. Фото Андрея Ваганова

Публикуемый ниже текст – это одна из глав только что вышедшей книги: Сергей Голубков, «Пунктир. Истории из моей жизни – на два голоса» (М., 2018). Сергей Викторович Голубков – личность легендарная. Он был ответственным за всю спецхимию – от боевых отравляющих веществ до специальных материалов для космической техники – в должности первого заместителя министра химической промышленности СССР (1977–1992). Сергей Голубков умер 5 мая 2018 года. А буквально за месяц до его ухода главный редактор журнала «Химия и жизнь – XXI век» Любовь Стрельникова успела записать воспоминания Сергея Викторовича. И вот теперь они вышли в ее литературной обработке. 50 сюжетов. Один из них посвящен событию знаковому – полету советского возвращаемого космического корабля «Буран». 15 ноября, завтра, исполняется 30 лет с того дня. Итак, то, что называется, история из первых рук…

«НГ-наука»

Проект века – это то, что навсегда оставляет след в истории цивилизации. В этом смысле Советский Союз наследил будь здоров – первый космический спутник, первый запуск человека в космос, первая орбитальная станция, первая атомная электростанция, первый атомный ледокол... И, конечно, орбитальный транспортный корабль многоразового использования «Буран». По концентрации мысли, идей, усилий, ресурсов, эмоций это был истинный проект века, и мне повезло стать его участником. Леонид Аркадьевич (Костандов, министр химической промышленности СССР в 1965–1980 годах. – «НГН») сделал меня ответственным за этот проект от Минхимпрома, и мне предстояло решать все химические проблемы, которые могли возникнуть при создании «Бурана». А их было много.

Вообще вокруг орбитального транспортного корабля кипели дискуссии еще в начале 70-х. Знаменитый А.Н. Туполев, помнится, сказал, что из металла такой корабль не полетит, а в то, что его можно сделать из каких-то полимеров или подобных материалов, он не верит. Потом возникла дискуссия по поводу «пилотируемый или беспилотный»? Министерство общего машиностроения, которое занималось военной и космической техникой, настаивало на беспилотном варианте. Во-первых, не рискуем людьми, во-вторых, американцы уже сделали пилотируемый «Шаттл», надо их переплюнуть. А Министерство авиационной промышленности считало эту идею вздорной.

Все по своим местам расставил Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский, генеральный директор НПО «Молния», которого назначили главным конструктором «Бурана» в 1976 году. Именно Лозино-Лозинский давал задания и поручения множеству других ведомств и организаций, поскольку точно знал, что нужно.

За разработку новых материалов для «Бурана» отвечал Всесоюзный институт авиационных материалов (ВИАМ). Он создавал новые композиты, но патроны, то есть компоненты, подтаскивало наше министерство. Сам каркас «Бурана» был сделан из алюминиевых и титановых сплавов, вполне традиционных для авиационной промышленности. Однако каркас требовалось защитить от разогрева, чтобы он не сгорел в верхних слоях атмосферы. Для этого создали новые теплозащитные материалы многоразового использования с диапазоном работы от минус 130 до плюс 1650 градусов. Весь корпус «Бурана» сверху был облицован теплозащитной плиткой – каждая плитка из 37 500 заняла свое место.

Самые разогреваемые участки поверхности закрыли плитками из нового углерод-углеродного материала гравимола (название материала образовано из сокращения наименований разработчиков: НИИ «Графит», ВИАМ и НПО «Молния») с противоокислительным покрытием на основе дисилицида молибдена. Большую же часть поверхности защитили с помощью плиток из теплозащитного материала из особо чистых полых кварцевых волокон с наружным стекловидным покрытием. Плитки состояли на 90% из воздуха, поэтому показатели теплопроводности были минимальны. Плитки приклеивали к корпусу «Бурана» через демпфирующую фетровую подложку, которая, в свою очередь, приклеивалась к плитке с помощью эластичного клея. В общем, «Буран» походил на гигантский химический бутерброд.

Благодаря этому проекту века было создано более 300 совершенно новых материалов, из которых на 80% был сделан «Буран». В его создании принимали участие около 10 тыс. специалистов из разных ведомств, организаций, включая академические институты, отраслевые институты, конструкторские и опытные площадки, заводы. Это была удивительная кооперация и синхронизация деятельности.

15 ноября 1988 года состоялся первый и последний запуск «Бурана» с аэродрома в Байконуре. Все участники проекта собрались в центре управления полетом в Королеве возле экранов, на которых впервые могли наблюдать, над какой точкой планеты находится «Буран» в любую секунду. Картина была совершенно завораживающей. Три с половиной часа все стояли и мысленно молили Бога, чтобы «Буран» не исчез с экранов. Боялись выйти в туалет, чтобы не пропустить чего-то важного.

Все прошло прекрасно. При полете «Буран» потерял всего лишь шесть теплозащитных плиток, это был своего рода рекорд, и автоматически приземлился с фантастической точностью: 15 м по длине и 3 м – по ширине. При этом он пролетел через две специальные охлаждающие арки, конструктивные элементы которых были заполнены гигантским количеством жидкого азота. Азот производили прямо здесь, в Байконуре, где мы построили ради этого два компактных завода.

Когда «Буран» сел, а мы отчетливо видели это на экранах, все почему-то ждали, что сейчас откроется дверь и выйдет пилот. Но никто не вышел, потому что это был беспилотный полет. Впервые в мире!

А потом все участники процесса ждали наград. Все помнили, как щедро государство расплачивалось с создателями атомной и водородной бомбы – ордена, дачи, машины, квартиры, деньги... Ничего подобного на сей раз не произошло. Единственной формой выражения благодарности со стороны государства стала премия в размере месячного оклада.

А потом Горбачев повстречался с Рейганом. Рейган намекнул, что проект «Буран» надо закрыть – он плохо влияет на окружающую среду. И Горби взял под козырек. Уникальный проект, давший старт сотням новых супертехнологий, был закрыт росчерком пера. И только сейчас, по прошествии 30 лет, начались разговоры о возобновлении проекта на новом технологическом витке, хотя многое из того, что мы сделали в «Буране», никто в мире до сих пор не смог повторить.