Шелковый путь по диким степям Забайкалья

Разнообразие природных ресурсов всех видов – визитная карточка Сибири и Дальнего Востока. Памятник Царь-рыбе на берегу Енисея. Фото Андрея Ваганова

В последние пять лет много публикаций было посвящено беспрецедентной китайской глобальный инициативе «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), в англоязычном варианте – «One Belt, One Road». Это не случайно, ведь этот мегапроект – одна из важнейших международных инициатив современности.

Однако ЭПШП – это не единый, хорошо скоординированный проект, а скорее кажущийся хаотичным набор геополитических, геэкономических, финансовых, культурных, торговых, производственных, культурных инициатив, которые формально не образуют отдельного международного института. Основной драйвер развития этой инициативы – экономические интересы: обеспечение китайской экономики сырьем, а для производимой продукции – рынками сбыта; обеспечение работой собственной избыточной рабочей силы. Но какова же роль России в этой неспешно разыгрываемой умудренным многоопытным китайским игроком партии?

Расщепленное пространство

Понятно, что Россия не похожа на прочие – даже самые крупные – государства: здесь огромная территория, параллельно существующие и очень разные экономические модели и уклады хозяйствования, значительные различия в экономико-географическом, геоэкономическом, геэкологическом, региональном положении. Все это в комплексе формирует и определяет очевидную дихотомию российского пространства.

В нашей стране факторы антропогенного воздействия всегда связывают как с экологическими, так и с социально-экономическими проблемами. Поэтому в представлениях отечественной социально-экономической географии процесс международного разделения труда является основной формой обживания населением и хозяйственного освоения конкретной территории.

Основным признаком антропогенной освоенности можно считать процессы урбанизации, что выражается при формировании агломераций. Городские агломерации играют роль ведущих узловых элементов в опорном каркасе расселения и территориальной структуре хозяйства. Районы нового освоения нашей страны представляли собой неосвоенную или малоосвоенную территорию, обладающую крупными запасами экономически целесообразных для эксплуатации в данный период времени природных ресурсов.

Итоги моделирования антропогенного воздействия в Сибирском федеральном округе. Иллюстрация из архива автора

Территории, подходящие для многих видов человеческой деятельности, привлекательны к освоению, быстрее развиваются, в процессе хозяйственной деятельности происходят трансформация и перестройка природных и формирование антропогенных ландшафтов, что предопределяет конфликтогенность во взаимодействии общества и природной среды. Таким образом, это и есть те с экономической точки зрения «пустые территории», которые могут справедливо считаться ресурсами, условиями, факторами, но по своей сути ими являются лишь в прогнозах и ожиданиях.

Вспоминая советского академика Виктора Сочаву и его идею «сотворчества человека и природы», к сожалению, приходится констатировать, что человек придумал экологию как способ обеспечения собственного комфорта и создания системы поддержания удобной жизнедеятельности. Антропогенное освоение территорий может иметь разнообразный смысл – к примеру, научно-информационный (исследование того или иного района), стратегический (точечное заселение и создание опорных пунктов освоения, удаленных на значительное расстояние от обжитых районов), экономический (хозяйственное использование территории и природных ресурсов).

Но лишь ненарушенные или малонарушенные территории могут быть взяты в качестве очень обобщенной территориальной категории – «дикая природа». Это хорошо видно на модели, представленной картой Сибирского федерального округа, и из нашего расчета, сколько приходится гектаров дикой природы на одного жителя конкретного административно-территориального субъекта...

«Восточная» Россия

Мы решили проверить это утверждение и сделать инвентаризационную оценку степени сохранности естественных природных экосистем или дикой природы. В наших расчетах использовались технологии географической информационной системы (ГИС). Было принято, что за минимальную, не нарушенную хозяйственным воздействием территорию можно считать лишь участки площадью не менее 50 тыс. га (500 кв. км). 

Из рассчитываемых и картографируемых участков дикой природы были исключены любые дороги, которые находятся на балансе муниципалитетов и регионов, все виды населенных пунктов, жилая и промышленная инфраструктура, включая ЛЭП, трубопроводы, очаги добычи полезных ископаемых.

Антропогенное воздействие моделировалось также в конкретных пределах рассчитываемых границ пролегания буферных зон, площадь которых иногда была весьма значительной. Например, вокруг собственных границ Москвы была очерчена антропогенная зона диаметром 250 км.

Полученная карта предельной поляризованности социально-экономического и этнокультурного пространства России вполне убеждает, что мы живем на планете лишь потому, что пока еще сохраняется неосвоенное пространство дикой природы. И если таковая может и должна обходиться без влияния человека, то своим вмешательством в дикую природу человек не сможет достичь долгосрочной и естественной гармонии своего сосуществования с природой.

Однако современный вектор глобализации сменился, и особенно это стало заметно в последнее десятилетие. Запад, ранее безальтернативно поддерживаемый в своих политических и экономических амбициях авианосцами США, все больше уступает лидирующее место сухопутно-инвестиционным и финансовым группировкам Китая. Меняются все геополитические и геоэкономические пространственные контуры мирохозяйственных систем и сопряжений, переосмысляются стратегические ориентиры, осознается актуальность переосмысления и переоценки важнейших регионов мира.

Так, российский Дальний Восток в своих геополитических отображениях должен и может быть представлен как специфическая и даже уникальная часть Азиатской или «Восточной» России. В то же время регион продолжает оставаться той обязательной составляющей Сибири, Северной и Восточной Азии, Арктики. Как неотъемлемая часть пространства стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) российский Дальний Восток образует важнейший театр политических, военных, экономических и культурных действ для многих акторов.

Другая очевидность состоит в том, что в ближайшее время в Дальневосточном регионе китайцы станут самой многочисленной народностью. В реальности происходит все более активное «мирное» внедрение китайцев в экономику и жизнь Сибири и Дальнего Востока.

Так, в этом году Забайкальский край, граничащий с Китаем, договорился сдавать в аренду китайским компаниям земли площадью 1150 кв. км, что примерно равно половине Токио. Со ссылкой на профессора Чикагского университета Лойола Михаила Ходорковского, опубликовавшего статью в газете New York Times, за последние 10 лет китайцам по низкой цене были сданы в аренду сельскохозяйственные угодья площадью 800 тыс. кв. км, что в два раза больше территории Японии. Там ведется крупномасштабная деятельность по выращиванию соевых бобов, кукурузы, а также разведению свиней.

Забайкалье. Не такое уж и дикое пространство, но развернуться есть где. Фото Владимира Захарина

Здесь отмечу, что, к сожалению, ни в нашей научной печати, ни в статистике нельзя найти тех сведений, которые дали бы возможность проверить объективность таких утверждений. Важно другое – китайцы объявили для себя приоритет создания новой «экологической цивилизации» своей страны. Понятно, что основные усилия они прикладывают к территории и акваториям своей страны, но при этом они совсем не забывают и про соседей.

А главное, китайцы знают, как и насколько сохранилась окружающая среда в Сибири и на Дальнем Востоке. Китайцы умеют ждать и способны планировать и достигать запланированного столетиями.

Новый «земельный» передел

Безусловно, география человеческой деятельности продолжает быть важнейшим фактором и в современных условиях. Но изменились сами те пространственные составляющие, которые ныне определяют характер и направление масштабных изменений во всех регионах планеты. Ныне вновь восстановился, казалось бы, канувший в Лету исторический концепт существования и поддержания фронтира, но с совершенно иной начинкой.

В компьютерно-игровую эпоху широко распространяется ролевая игра – стань владельцем бесплатного дальневосточного гектара. Виртуальная реальность «дальневосточного землевладения» привлекает своей легкостью уже привычного применения сетевых технологий. Для многих россиян компьютерный выбор своего нового местожительства оказался прекрасной альтернативой телевизору и обеспечивает немалый подъем положительных эмоций. Более 102 тыс. уже подали в этой игре заявку на то, чтобы стать владельцем желанного гектара, меняя прежнюю затратную и опасную практику реального рубежного освоения колонизируемых территорий на комфортное существование в киберпространстве.

В этой синергетике настоящей сложности и видимой легкости организации нового осваиваемого пространства происходит атомизация индивидуального присутствия и обеспечивается никем не контролируемый миграционный рост – как хаотичная пространственная диффузия нового «земельного» передела. И это действо является новым вектором развития, стимулируемого государственной программой с мощной административной поддержкой.

Так легко, незаметно и буднично происходит замещение прежних приоритетов и паттернов развития плановой, отраслевой и в определенной степени сырьевой и институциональной экономики нашей страны. Они же предопределяют структуру собственности, точнее, принадлежность капитала, территориально размещенного в пределах российского Дальнего Востока, владельцами которого являются люди, реально живущие «далеко на Западе» от этого региона.

Ныне в процессе российской внутренней колонизации, особенно в периоды великих экономико-индустриальных волн отечества, никак не учитывалось то, что вся огромная территория Сибири, Севера и Дальнего Востока была также заселена народами. Традиции и сберегающие природу технологии достаточно быстро забыты на большей части этих территорий. Представители местных этносов приобрели статус «малых народностей» и затем «коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России».

Для территорий, где коренные народы сохраняют каким-то способом традиции и жизнедеятельность, еще можно что-то сделать. Хочу особо подчеркнуть, что определенный крен в отношении прав на землю, ресурсы становится весьма оправданным в условиях разгула нефтегазовых магнатов и таких непродуманно-порочных инициатив, как «дальневосточный гектар».

Надо отметить, что концепт «культурного детерминизма», предложенный в культурной антропологии (Маргарет Мид), убеждает в том, что все многообразие феноменов культуры выводится из самой культуры. И чем выше культура того или иного народа, тем глубже, многообразнее и быстрее произведенные изменения и естественный ландшафт преобразуются в ландшафт культурный.

Остается непонятным лишь вопрос, о каком народе на территории российского Дальнего Востока можно будет вести речь. 

Владивосток