Дело академиков Ипатьева и Чичибабина

Академик Владимир Ипатьев. Фото начала ХХ века

Рядом с логотипом газеты «Правда» от 6 января 1937 года крупно набрано: «Сегодня – всесоюзная перепись населения. Граждане и гражданки Советской страны, окажите активную помощь работникам переписи!» Как минимум двух граждан СССР переписчики недосчитаются.

«Мера суровая и тяжкая»

На второй странице этого номера «Правды» – два коротких официальных сообщения: «О лишении гражданства Союза ССР Ипатьева В.Н. Постановление Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР» и «О лишении гражданства Союза ССР Чичибабина А.Е. Постановление Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР».

И как будто специально в том же выпуске «Правды» на первой странице печатают «Рапорт о досрочном выполнении производственного плана 1936 года Наркоматом местной промышленности УССР… Химическая промышленность – 97.070 тыс. руб.; рост к 1935 году – 71,9 проц.».

Никто, конечно, не подсчитал, каков вклад в этот прирост достигнут благодаря работам академиков Ипатьева и Чичибабина. Зато в редакционной статье «Недостойные гражданства СССР», напечатанной вместе с постановлениями о лишении их гражданства, отмечается: «Лишение советского гражданства – мера суровая и тяжкая. Она кладет клеймо позора на тех, кто ей подвергнут. Велика, стало быть, вина людей, от которых отрекается Советская страна, кого она считает чуждыми себе, враждебными людьми».

В чем же оказались виноваты перед СССР эти два ученых? «Чичибабин и Ипатьев показали, что они не умеют и не хотят честно относиться к общественному долгу. Они не хотят отдать свои способности социалистической родине... Чичибабин и Ипатьев не пожелали вернуться на работу в страну, где труд является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина. Они остались там, где труд является источником наживы для богатых людей. Они сами решили свою судьбу, избрав своим уделом бесчестие»…

«Наука была для них источником дохода…»

Владимир Николаевич Ипатьев родился в Москве. Происходил из дворянской семьи. В 1892 году окончил Михайловскую артиллерийскую академию в Петербурге. В 1895-м защитил диссертацию, удостоенную премии им. А.М. Бутлерова. Научная карьера Ипатьева развивается стремительно. Он защищает еще две диссертации, среди них – «Взрывчатые свойства тринитрокрезола и тринитронафталина». С 1902 года – ординарный профессор химии Михайловской артиллерийской академии; генерал-майор (1911), заслуженный профессор (1914). В 1903 году сконструировал прибор, который получил в истории науки имя собственное «бомба Ипатьева» – прообраз применяемых сегодня в химической практике реакторов и автоклавов высокого давления.

В 1915 году, в разгар Первой мировой войны, возглавил Химический комитет при Главном артиллерийском управлении, руководил строительством новых предприятий химической промышленности. Фактически Ипатьев руководил всей промышленностью взрывчатых веществ. Кстати, видимо, памятуя о сфере научных интересов Ипатьева, ему именно это и припомнили в 1937 году: мол, усиливает «военную подготовку чужих и враждебных социализму стран».

Возможно, где-то в подсознании такая ненависть к В.Н. Ипатьеву со стороны руководителей СССР объяснялась и еще одним, почти мистическим обстоятельством. Дело в том, что родной брат Владимира Николаевича – Николай Николаевич Ипатьев, крупный военный инженер, с 1908-го по 1918 год владел в Екатеринбурге домом, в подвале которого в ночь с 16 на 17 июня 1918 года была расстреляна царская семья. Дом этот накануне расстрела, в апреле 1918 года, был реквизирован у Н.Н. Ипатьева. Сам Николай Николаевич с 1921 года жил в Праге, преподавал курс «Железные дороги». В Праге же и был похоронен в 1938 году на Ольшанском кладбище.

Однако никто не захотел припомнить, что именно В.Н. Ипатьев в 1918 году был председателем Комиссии по демобилизации химической промышленности при Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ). С 1921 года – начальник Главного управления химической промышленности ВСНХ, член Президиума ВСНХ. Эксперт по научно-техническим вопросам на Генуэзской конференции (1922). В 1923–1926 годах Ипатьев возглавляет Химический комитет при Реввоенсовете; в его ведении – руководство военно-химическими работами. В 1927-м становится лауреатом премии им. В.И. Ленина. В этом же году организовал и возглавил Лабораторию высоких давлений в Ленинграде (с 1929 года – Государственный институт высоких давлений).

Примерно такая же научная и жизненная траектория Алексея Евгеньевича Чичибабина.

В 1892 году он оканчивает естественное отделение физико-математического факультета Московского университета с дипломом 1-й степени. С 1908 года – профессор Московского технического училища, заведующий кафедрой общей и органической химии, которой руководил до 1930 года.

Чичибабин – автор оригинальных работ по органическому синтезу, химии гетероциклических соединений и алкалоидов. В 1914 году открыл реакцию, которая нашла широкое применение для синтеза лекарственных средств (реакция аминирования пиридина амидом натрия).

В годы Первой мировой войны организовал и возглавил Московский комитет содействия развитию фармацевтической промышленности. В Московском техническом училище организовал лабораторию, где под его руководством было налажено производство опия, морфия, кодеина, атропина и других лекарственных средств. С 1918-го – директор Научного химико-фармацевтического института. В 1922–1927 годах –  председатель Научно-технического совета химико-фармацевтической промышленности. В 1926 году первым среди химиков удостоен премии им. В.И. Ленина. С 29 января 1929 года – действительный член Академии наук СССР...

Академик Алексей Чичибабин. Фото 1920-х годов

И это про них написано в заметке «Правды»: «Оба они – старые ученые, получившие профессорское звание еще до революции. По своим взглядам и навыкам они принадлежали к миру капиталистической наживы. Наука была для них источником дохода… Чичибабин и Ипатьев не пожелали вернуться на работу в страну, где труд является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина. Они остались там, где труд является источником наживы для богатых людей. Они сами решили свою судьбу, избрав своим уделом бесчестие».

Между тем обстоятельства, по которым они стали «невозвращенцами», тоже в чем-то схожи.

Химики-невозвращенцы

В 1930 году из-за несчастного случая на производственной практике погибла единственная дочь Чичибабина – студентка химического факультета МВТУ. Потрясенный горем, Чичибабин с супругой выезжает за границу (официально – в командировку). Жил в Париже. В 1930–1932 годы работал в лаборатории фармацевтической химии в Институте Пастера в Париже. Затем руководил специально организованной для него исследовательской лабораторией химического концерна Estabilissements Kuhlmann. Одновременно – ведущий консультант международной фармацевтической компании «Шеринг» и американской компании «Рузвельт и Ко». В 1933 году приглашен на кафедру химии Коллеж де Франс. В СССР так и не вернулся. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Алексей Евгеньевич так и не оправился после гибели дочери. Фактически он долго и тихо угасал в Париже от тяжелой болезни. И все эти 15 лет В.Н. Ипатьев считал совершенно необходимым финансово поддерживать своего друга и коллегу, выдающегося ученого-химика, после его смерти – его вдову Веру Чичибабину…

Сам Ипатьев выехал в Берлин в июне 1930 года для участия во 2-м Международном энергетическом конгрессе. По его окончании он получает разрешение советского правительства и Академии наук СССР задержаться сначала на три месяца, а потом на год для лечения. Едет в США. В Чикаго Ипатьеву была сделана сложная операция на горле. Здесь же в Чикагском университете читает лекции по катализу. Одновременно по контракту с американской фирмой Universal Oil Products Co создает лабораторию катализа и высоких давлений.

Уже в 1931 году Ипатьев и Чичибабин начинают получать из СССР приглашения-ультиматумы срочно вернуться на родину. В феврале 1931 года в Ленинградском обкоме ВКП(б) прошло специальное совещание с участием представителей Государственного политического управления (ГПУ). Рассматривался вопрос о продлении командировок Ипатьеву и Чичибабину. По результатам совещания председатель Ученого комитета при ЦИК СССР А.В. Луначарский сообщал в ЦК ВКП(б): «Совещанием было принято решение дать [Ипатьеву и Чичибабину] продление командировки на ТРИ месяца и в то же время постараться найти возможность договориться с ними на месте об их действительном возращении в Союз ССР».

Власти подключают к этому и сына В.Н. Ипатьева, Владимира, профессора химии, который остался в Москве: его заставляют писать отцу «о позоре, которым он чернит имя свое и своих детей».

И несмотря на этот психологический прессинг, вплоть до 1936 года В.Н. Ипатьев регулярно посылал в АН СССР отчеты о работах, проведенных за рубежом. И, что уж кажется совсем невероятным, Академии наук удается в 1936 году выпустить его фундаментальную монографию «Каталитические реакции при высоких температурах и давлениях». Сам Ипатьев так характеризует значение этого издания: «Предлагаемая книга… содержит все работы автора, его учеников и сотрудников, сделанные в продолжение последних 33 лет в важнейшей области химии, именно в области катализа органических соединений.

Этот труд необходимо было осуществить ранее, но особые обстоятельства не позволили мне выполнить эту заветную мечту. С одной стороны, многие как русские, так и иностранные коллеги и друзья неоднократно упрекали меня в том, что отсутствие объединения в одном издании моих работ, опубликованных в виде отдельных сообщений в различных русских и иностранных химических изданиях, препятствует возможности надлежащего использования означенного материала, зачастую необходимого им в процессе их исследовательской работы. С другой стороны, для будущей истории катализа необходимо облегчить правильное освещение значения идей и работ моих, так как я посвятил всю свою жизнь прокладыванию новых путей в этой мало исследованной области химии».

«Бомба Ипатьева» действительно открыла новую область химии. Теперь можно было проводить и изучать химические реакции при температуре 600оС и давлениях до 400 атм. «Что же касается опасности работы с моим аппаратом (бомбой), то с самого начала применения такового (1903 г.) и по сие время мною и моими сотрудниками выполнено несколько тысяч опытов, и всем, кому приходилось работать с моей бомбой, считают ее простой и вполне безопасной; предложенный же мною затвор признан наилучшим и притом наиболее надежным», – пишет Ипатьев.

Неслучайно также и то, что в предисловии к своей книге В.Н. Ипатьев отмечает: «...считаю своим приятным долгом выразить мою глубокую благодарность Высшему Совету Народного Хозяйства и Народному Комиссариату Тяжелой Промышленности СССР, а также и Академии Наук СССР за широко предоставленную возможность проведения научно-исследовательских работ, начиная с 1922 г., как в самой Академии, так и в Государственном Институте Высоких Давлений.

Академии Наук СССР приношу особенную благодарность за издание этого труда».

«Эпистолярная связь»

В выходных данных книги значится: «Напечатана по распоряжению Академии Наук СССР. Ответственный редактор доктор химии В.В. Ипатьев». Подписано к печати 4 апреля 1936 года. Возможно, это была последняя попытка властей вернуть Ипатьева в СССР. До постановлений Президиума ЦИК Союза ССР о лишении гражданства Союза ССР Ипатьева В.Н. и Чичибабина А.Е. оставалось ровно девять месяцев.

«Эпистолярная связь русских ученых-эмигрантов с метрополией более или менее интенсивно шла с 1922 до 1937 г., т.е. до того времени, когда СССР вступил в период «большого террора», – пишет историк науки Т.И. Ульянкина в своей книге «Михаил Михайлович Новиков. 1876–1964». – На февральско-мартовском (1937) Пленуме ЦК ВКП(б) был зафиксирован кульминационный момент шпиономании, хотя истерия по поводу не вернувшихся из командировок ученых («невозвращенцев») развернулась раньше – на общем собрании Академии наук СССР 29 декабря 1936 г. из состава Академии были исключены выдающиеся химики-органики: основатель Института высоких давлений академик В.Н. Ипатьев и академик А.Е. Чичибабин. «Невозвращенцы» – ученые, снискавшие мировую известность, автоматически объявлялись антисоветчиками и шпионами и исчезали из списков Академии наук».

Важно отметить, что вопрос о лишении их звания академиков предварительно согласовывался Академией наук с высшим партийным руководством. Так, еще 2 июля 1936 года ЦК ВКП(б) принимает постановление: «Согласиться с предложением Академии Наук СССР о выводе академика А.Е. Чичибабина из состава действительных членов Академии Наук СССР». Академиков, что называется, дожали.

Газета «Правда» от 6 января 1937 года с большевистской прямотой заявляла: «Лишая их советского гражданства, Советский Союз возвращает этих продажных людей родному им миру капиталистического свинства»… В этом же 1937 году В.Н. Ипатьев был назван в США «Человеком года»; в 1939-м он удостаивается высшей награды Французского химического общества – медали им. А. Лавуазье, а в 1952-м – звания Compangnon de la Resistance («Спутник Сопротивления») за разработки топлива, использовавшегося для двигателей самолетов во время Второй мировой войны.

Они в один день были исключены из Академии наук, в один день лишены гражданства СССР и почти одновременно – 29 декабря 1990 года В.Н. Ипатьев и 22 марта того же года А.Е. Чичибабин – были восстановлены в списках действительных членов Академии наук СССР. Родине понадобилось 54 года, чтобы опомниться.