Как "универсальное лекарство" привело к возникновению наркомании

Американские посетители чубукокурильни в Турецком Базаре, Париж, 1878. Рисунок из книги «The Physics of Empire. Public Lectures», 1994

Употребление человеком наркотических веществ имеет очень древнюю историю. Однако этот процесс, вплоть до XIX века, не представлял зловещей социальной проблемы. По какой причине эта ситуация была перенесена в XX и XXI века – вопрос исторический и социальный. 

Опиум для народа

Мак снотворный (P. Somniferum L.) из семейства маковых (Papaveracea) известен как лекарственное растение со времен глубокой древности. Обнаружение маковых семян и маковых коробочек при археологических раскопках вблизи Боденского озера в Северной Европе дало основание историкам считать, что плантации мака могут относиться к позднему бронзовому веку. Древнейшие следы мака найдены в свайных постройках на территории современной Швейцарии. Изображение его цветка есть в шумерских таблицах, датируемых V веком до н.э.

Тремя коробочками растения увенчана голова статуи богини исцеления минойской культуры (III в. до н.э.) Головка мака фигурирует также во многих мифах Древней Греции как символ забвения, исцеления от боли, мук, страдания (oblivionem doloris – лат.).

Засохший млечный сок надрезанных коробочек мака – опий (опиум), по-видимому, применяли уже в микенскую эпоху (XIV–XII вв. до н.э.). В 1924 году британский египтолог Р. Томпсон сообщил о фактах сбора и медицинского использования опиума, упоминаемых в древнеегипетских рукописях VII века до н.э.

Этимология слова «опиум»

Название «опиум» происходит от греческого opium – сок. От этого слова позже образуется, по-видимому, древнееврейское ophium и арабское af-yun или afiun, которое можно найти во многих других азиатских языках.

Через Персию, дальше на Восток культура опийного мака проникла, по-видимому, благодаря арабам-торговцам. Китайское название опиума ofu-yung и его модификаций a pien и opien – все арабской этимологии.

В Санскрите и санскритской литературе первого тысячелетия нашей эры ссылок на опиум не обнаружено. Они появляются гораздо позже, во времена Великих Моголов (1526–1856). Тогда же появляется слово knash-rhasharasa – «сок мака». В этих словах нетрудно узнать современное слово hashish – «гашиш».

Американский историк Д. Мачт, в работе которого приведены эти данные, считает, что в Средние века в Индии слова, обозначавшие наркотический опиум и индийскую коноплю (гашиш), часто смешивали в употреблении (1915). 

Медицинское использование опиума

В трудах Гиппократа (440–377 гг. до н.э.) и его учеников упоминается о свойствах 300 лекарственных растений. У самого Гиппократа есть ссылка на вещество, называемое «меконином», которому приписано наркотическое действие (A.C. Wooton, 1910).

Более определенное упоминание о млечном маковом соке можно найти у древнегреческого философа-естествоиспытателя, основоположника науки ботаники Теофраста (ок. 370–286 гг. до н.э.). В его текстах «меконин» достоверно обозначает опиум и рекомендуется при глазных болезнях и психических расстройствах.

Скрибоний Ларгий в своем труде «De Compositiones Medicamentorum» (40 г.) подробно описывает метод сбора опиума из капсул мака; Валафрид Страбон («О культуре садов») – культуру возделывания мака.

Древнегреческий врач, натуралист и фармаколог Педаний Диоскорид, которого считают основоположником фармакологии в Европе, в своей книге «De Materia Medica» (I в. н.э.) проанализировал активность экстрактов целого растения, который был им назван «меконином», а сок капсул – «опиумом». Диоскориду приписывается и другое название опиума – «дио-кодион». Препарат под таким названием надолго сохранил свое значение и упоминается в «Немецкой фармакопее» еще и в конце XIX века.

Описание медицинского использования опиума (опия) встречается в 37-томной «Естественной истории» Плиния Старшего (I в. н.э.). У Авла Корнелия Цельса и других латинских авторов I в. н.э. есть описание лекарства под названием «слезы мака» (lacrimae papaveris). С авторитетом римского врача и философа Клавдия Галена (129–201), восторженно относившегося к опиуму, некоторые историки связывают чрезвычайную популярность опиума в Риме в начале первого тысячелетия.

Арабские врачи несколько позже, но также интенсивно, внедряли опиум и его препараты в медицинскую практику. Абу Али-ибн-Сина, известный более как Авиценна (980–1037), рекомендовал опиум при диарее и болезнях глаз. Смерть ученого связывают с передозировкой им опиумом.

Опиумная Европа

В XIX веке, когда медицинское использование опиума – опиофагия и опиокурение – считалось уже бичом стран Востока, в Европе опасность опиатов, по существу, еще не была известна. Случаи злоупотребления опийными препаратами, конечно, были и в странах Западной Европы, но «…возникавшие при этом расстройства причинно не связывались с действием опия, а расценивались как конституциональные черты, обычно вырождения» (И.Н. Пятницкая, 1975).

Существовало несколько официальных опиумных прописей, популярность которых передавалась из поколения в поколение. Их состав подробно описан в трудах А.С. Вуттона (1910) и Д. Мачта (1915).

Териак был составлен Андромахусом, врачом императора Нерона. В его состав входили опиум, вино и мед. Териак в форме тонкой пасты описан в работах Галена. Рекомендации Галена сохранили свою силу вплоть до XVIII века. В Средние века такие города, как Константинополь, Генуя и Венеция, конкурировали за приоритет в производстве териака.

Позже, в XVIII веке, венецианский териак, или на жаргоне – «трикл», затмил все другие аналоги препарата по своей популярности. Ссылку на териак можно найти в Лондонской фармакопее 1745 года издания. Интересно, что в Турции есть жаргонное слово «териакиды», выражающее презрительное отношение к лицам, которые не курят опиум, а едят его (Брокгауз, Эфрон, 1897).

Филониум. По предположению Плиния Старшего, высказанному в его «Естественной истории», автором прописи филониума был Филон из Тарзуса, живший в начале I века н.э. Это средство рекомендовалось при кишечной колике и дизентерии, эпидемия которой имела место в Риме во времена Филона. В английской фармакопее филониум оставался вплоть до 1867 года.  

Диоскоридиум является более поздней опиумной прописью. Она была составлена Хиеронимусом Фраккаториусом, знаменитым врачом и поэтом Вероны начала VI века. В его состав входили кроме опиума корица, плоды кассии, ясенец белый, гуммиарабик, белый перец, армянская глина, камедь. В XVIII веке, когда использование опиумных препаратов стало популярным и приняло форму «семейных средств», диоскоридиум часто прописывали врачи грудным детям как эффективное успокоительное.

Более поздние фармакопейные опийные прописи связаны с именем Парацельса (1490–1541). В своей идеологии Парацельс отразил дух раннего Возрождения – времени крутого перелома взглядов во всех областях общественной жизни, науки, культуры. Выступая противником слепого подчинения авторитетам древних, Парацельс выдвигал опыт как основу знания. Им было предложено несколько лекарственных форм опиума под названием «лауданум»: пилюли «лауданум Парацельса», «анодинум Парацельса» (от anodydon – греч. «болеутоляющее средство») препарат, содержащий кроме очищенного опиума апельсиновый или лимонный сок, сперму лягушки, корицу, зерна гвоздики, окаменелую смолу, шафран.

Этимологически слово «лауданум» скорее всего происходит от латинского laudandum – нечто восхваляемое. Филологи предполагают, что значение слова скорее близко по смыслу к названию камедной жвачки, из которой в Средние века готовили желудочное средство labdanum или laudanum. Д. Матч же полагает, что это слово происходит от аббревиатуры двух слов laudatum opium – «прекрасный опиум».

Если следовать хронологии появления опиумных препаратов в фармакопеях стран Запада, то следующим опийным средством, по А.С. Вуттону, были «черные капли», появившиеся в XVIII веке. Известно и другое их название – «ланкарстерские» или «квакерские» капли. По опиумной активности они в три раза превышали лауданум.

В начале XVIII века «семейным» опиумным средством стал парегорик. Создание его прописи принадлежит известному профессору Лейденского университета Леморту (Le Mort). Слово «парегорик» также греческой этимологии и означает «успокоительный», «утешительный».

Перечень опийных прописей XVII–XVIII веков был бы неполным без «доверова порошка», рецептуру которого в 1762 году предложил британский врач Томас Довер (1660–1742).

Опиумные препараты имели широкий спектр применения. Их рекомендовали при инфекционных болезнях (оспе, туберкулезе, холере, дизентерии, сифилисе, коклюше), а также при водянке, подагре, головной боли, сердцебиениях, выкидышах, почечных и печеночных коликах, кашле. Обычным способом введения был оральный, распространены были также свечи из опиума, растирки, мази.

Первые описания опийной наркомании

Хотя в XVIII веке психиатры использовали опиум «с удивительно хорошими результатами», именно в начале этого столетия появились первые научные описания наркотической зависимости.

В 1701 году в трактате «The mysteries of opium revealed» лондонский врач Джон Джонс описал эффект неожиданного прекращения использования опиума после долгого его употребления, то есть синдром отмены. При этом Джонс близко подошел к описанию наркомании, но не смог оформить свои мысли в концепцию наркомании и отличить злоупотребление опиумом от злоупотребления алкоголем и никотином. Так, после описания признаков длительного употребления опиума он писал: «Нет доводов против того, что опиум калечит дух намного больше, чем вино или еда, пресыщение которой намного опаснее». И далее: «Зло не в самом лекарстве, а в человеке».

Одно из первых научных описаний психотропных свойств опиума принадлежит Альбрехту Галеру (1708–1777) – известному философу, врачу и поэту своего времени. Галер страдал мочекаменной болезнью и принимал опиум в возрастающих дозах, отмечая его действие на депрессию.

Парадоксальную реакцию на опиум описали в своих работах Г. Ганди (1791) и Симэн (1792). Последний выявил депрессирующее действие опиума, тогда как Ганди описал обратный, то есть стимулирующий эффект препарата. И хотя оба автора были правы, реакция на наркотик ошибочно интерпретировалась как индивидуальная реакция на опиум; ее связывали с конституцией, наследственностью, возрастом, дозой, но никак не с патогенезом наркомании.

Во многих описаниях путешествий по странам Востока часто упоминались мрачные картины злоупотребления опиумом, которые оправдывались традициями этих стран.

В воспоминаниях своего путешествия по странам Востока Крамп писал: «Подобно вину и спиртным напиткам в цивилизованной Европе, в этих странах поддерживается трусость, утешение в несчастье постоянным потреблением наркотиков». И далее: «Магометане, по-видимому, во всех четырех частях света более расположены к наркомании, к потреблению опия, нежели спиртного и других возбуждающих напитков, что, по-видимому, обусловлено их религиозными традициями» (1793).

У Крампа историки впервые встречаются со словом «наркомания» (по-итальянски – addicted), что в те времена было равнозначно по смыслу «пристраститься к чему-либо, к какой-либо разновидности порока по законам античного Рима», равносильно «плохой привычке» (Sonnedecker, 1963). В значении патологической зависимости слово «наркомания» вошло в употребление значительно позже, когда проблема наркомании в медицинском смысле переросла рамки «плохой привычки».

В Европе конца ХVIII – начала XX века наблюдается вспышка интереса к употреблению опиума и гашиша среди творческой интеллигенции. Английский писатель Том де Квинси (1785–1859) был известен не только благодаря своей деятельности литератора и публициста, но и как приверженец доктрины «Церкви опиума», как глава этой церкви, а впоследствии – как автор автобиографической книги «Исповедь англичанина-опиомана» (1822). Эта книга была переведена на русский язык в 1834 году. В ней Де Квинси подробно описал опиоманию и гневно обличил ее порок.

Делакруа, Оноре Домье, Флобер, Шарль Бодлер были в числе знаменитостей, посещавших известный «Клуб гашистов» на острове Сен-Луи. В «Искусственном рае» (глава «Человек-Бог») Шарль Бодлер (1821–1867) описал, основываясь на собственном опыте, фазы «белого опьянения» опиумом и гашишем. В заключении автор писал: «…Возбуждающие яды представляются мне не только одним из самых ужасных и наиболее верных средств, которыми располагает дух тьмы, чтобы вербовать и порабощать достойный сожалений род человеческий, но и одним из самых совершенных его перевоплощений».

По мнению А.В. Луначарского, «Искусственный Рай» Бодлера вошел в литературу как трактат о безнравственности употребления наркотиков.

Открытие морфина

Существенным фактором, стимулировавшим развитие наркомании как болезни, стало открытие опиумного алкалоида морфина немецким химиком-фармацевтом из Ганновера Фридрихом Сертюрнером. В 1803 году Сертюрнер начал исследования по выделению активного начала из опиума. В 1805 году Сертюрнер опубликовал статью об открытии «опиумной» или «меконовой» кислоты – алкалоида, названного им в честь греческого бога сновидений Морфея «морфием», и описал его свойства.

Современное название алкалоида – «морфин» – было предложено позже Гей-Люссаком. Выделение и очистка морфина открыли перспективу получения активных веществ в чистом виде из растительных и животных тканей. Их внедрение в медицинскую практику позволило сменить неспецифическую терапию на рациональную.

Сертюрнер первым воспроизвел клиническую картину «морфийной» интоксикации на животных. Перспектива, которую открывала возможность использования морфина в терапии, была обнаружена им в 1817 году на себе самом, что чуть не стоило ему жизни. После чего Сертюрнер вернулся к опытам на собаках. Им были выявлены и описаны две принципиально важные стороны хронического введения морфина: «страстное желание наркотика» (по современной терминологии это – «психическая зависимость») и приобретенный иммунитет к лекарству (толерантность).

Применение морфина для наркоза и появление морфинизма-наркомании, развивающегося в результате хронического злоупотребления морфином, относится к более позднему периоду и тесно связано с введением в практику подкожных (гиподермических) инъекций алкалоидов.

Первая гиподермическая инъекция алкалоидов была предложена в 1853 году Вудом. С появлением в 1864 году шприца французского врача Ч.Г. Праваца (1791–1853) (со стеклянным цилиндром и металлическим стержнем) темп роста морфинизма в странах Западной Европы, а затем Востока значительно возрос. В словарях по психиатрии конца XIX века уже появляются диагностические термины «морфиномания» (Charcot) и «морфинизм» (Levinstein).

Объективным толчком к росту морфинизма в XIX столетии историки считают Крымскую и Франко-прусскую войны (1870–1871). Большое число ранений и операций, проведенных под морфиновым наркозом, способствовали росту популярности морфина. С морфином стали связывать большие надежды практические врачи. Их заблуждение состояло в их убежденности, что якобы морфин в отличие от опиума не будет вызывать наркомании, поскольку наркомания к опиуму якобы обусловлена реакцией желудка, а гиподермическая инъекция морфина исключает «заинтересованность» этого органа.

Рост числа морфиновых наркоманов во второй половине XIX века в больницах, статистически более выраженный среди женской половины населения, а также распространенный в среде врачей, опроверг эти надежды. В книге «Сомнамбулизм, демонизм и яды интеллекта» (русский перевод 1885 года) Шарль Рише писал: «Я видел несчастных женщин, которым ежедневно делали подкожные впрыскивания морфия и которые дошли до того, что выносили по целому грамму в день. Если случайно снижали дозу, а в особенности если забывали делать впрыскивание, то у больных появлялись серьезные симптомы».

Со временем фармакологам станет понятно, что эффект морфина в составе опиума смягчается благодаря присутствию в нем других алкалоидов, а также балластных веществ. Последние в составе опиума замедляют всасывание морфина в кишечнике и этим также обеспечивают его более «мягкое» действие. Но этот комплексный эффект был установлен позже, а во второй половине XIX века «каждый новый аналгетик, не вызывающий (якобы) привыкания, порождал новые надежды и… новых наркоманов» (В.В. Бориневич, 1962).

* * *

XIX век вошел в историю как переломный в отношении энтузиазма к опиуму и морфину, что было естественным ответом на осознание наркомании и на признание опийной наркомании как тяжелого психического заболевания.

Важным событием, вмешавшимся в опиумную терапию XIX века, следует считать и появление конкурентоспособных седативных средств: бромидов (1850), паральдегида (1882), этилсульфона (1885) и барбитуратов (1898), заменивших опиум в психиатрической практике. В анестезии опиум был вытеснен эфиром для наркоза (1842), хлороформом (1847), закисью азота (1850).

Тем не менее в начале XX века опий для медицинских целей вырабатывался крупнейшими фирмами Англии, Франции, Швейцарии, Западной Германии. В 1931 году мировая потребность в героине составляла 790 кг, а производилось 15 тыс. кг героина, который по международным трассам и нелегальным каналам поступал в страны Востока.

В XX веке наркомания переходит в разряд социальных проблем: вспышки героинизма в начале XX века в США, кодеинизма в 30-е годы в Канаде, амфетаминизма в Японии, барбитуратизма в Скандинавии и др. с необходимостью поставили вопрос о диагностике и определении наркомании как особого класса заболевания.