Научная революция, которую не заметили

Современная наука все больше и больше начинает напоминать кентавра благодаря своей трансдисциплинарности. Жан-Батист Реньо. Образование Ахилла. 1782. Лувр

Радикальные сдвиги в научном познании, называемые научными революциями, вообще-то трудно не заметить и не ощутить. Ведь перед исследовательским сообществом возникает необходимость серьезной перестройки своей работы – ее концептуального содержания, форм организации научной деятельности, сложившегося типа подготовки новых кадров.

И все же, на мой взгляд, мировой науке удалось до сих пор не заметить того, что в середине XX века произошло реальное переломное научное событие – возникла новая, совершенно экзотичная область научного поиска. Сейчас закладывается традиция ее выделения как сферы «трансдисциплинарных» исследований. Так были открыты совершенно нетрадиционные «универсальные» закономерности и свойства, удивительным образом обнаруживаемые в объектах самой разнообразной субстратной природы. Иначе говоря, как в неорганических, так и в живых и даже в социальных системах.

Неслучайность феномена

«Незаметность» рассматриваемого перелома, конечно же, имеет парадигмальную природу, поскольку иначе произошедшее уже было бы и должным образом зафиксировано и адекватно оценено. Впрочем, сразу уточню: существование отдельных проявлений трансдисциплинарной работы (например, в рамках кибернетики и синергетики) – это вовсе не секрет для научного сообщества.

Проблема видится в другом. До сих пор мимо систематического внимания и размышлений исследователей проходит настойчивость, повторяемость независимых выходов на изучение трансдисциплинарности. А потому этот факт упускается и не расценивается как реально существенный и заслуживающий особого внимания. Соответственно новое знание не работает в той мере, в какой может и должно.

Между тем, если поразмышлять об этом специально, становится ясно, что стихийное рождение научного поиска подобного замаха – это событие неординарное и даже противоестественное в рамках современных устоявшихся научных представлений. Озадачивающее тем более, что семейство трансдисциплинарных исследований имеет явную тенденцию к расширению, указывающую на неслучайность и серьезность обсуждаемого феномена.

Суть и необычность рассматриваемого явления научной жизни станут вполне прозрачными, если начать немного издалека, с напоминания важнейших особенностей, присущих научному поиску первой половины XX века.

1. Все известные изучаемые наукой объекты к этому времени оказались разведены по основным, жестко отграниченным сферам реальности (ее «структурным уровням»). Такой подход позволил вполне удобно и наглядно упорядочить, развести все основные появившиеся фундаментальные науки (физику, химию, биологию и т.д.), что нашло отражение, например, в системах классификации наук и построении библиотечных каталогов.

2. С утверждением в науке эволюционной идеи стало принято считать, что основные сферы реальности возникли последовательно как порождения очень масштабного, «космического», эволюционного процесса, стихийно создавшего характерную «лестницу бытия» (в виде восходящей последовательности структурных уровней реальности). Более того, по сложившемуся в этом контексте убеждению, позднее возникшие сферы бытия по сравнению с предшествующими обладают большей сложностью, а потому и дополнительными свойствами.

Соответственно с той поры хрестоматийными стали выражения вроде следующих: развитие – это изменение от простого к сложному; человек – это венец, высшее достижение космической эволюции, с которым несопоставимы значительно более примитивные объекты иной физической природы.

После замечательных успехов эмбриологии в XIX веке под этот опыт был подведен хорошо обоснованный парадигмальный аргумент. Как было убедительно показано, эмбрионы развиваются именно так, эпигенетически (то есть с появлением на каждой стадии новообразований), а не преформистски (в варианте простого роста всех уже имеющихся заготовок и форм).

3. Объекты выделенных сфер бытия в силу их различия стали, естественно, изучать автономно, в рамках отдельных, основных фундаментальных наук. Сложилось понимание, что важный залог успешного профессионального продвижения вперед – все более точная и тонкая исследовательская работа, что возможно обеспечить в том числе за счет все более узкой специализации исследователей.

В результате сформировалась даже особая этика академической исследовательской работы. Скажем, стало просто «неприлично» и непрофессионально выходить за пределы своего узкого участка специализации, так как это было бы некомпетентным, дилетантским вмешательством в дела куда как более сведущих коллег из других, профильных, подразделений.

Эту ситуацию прекрасно обрисовал в 1948 году отец кибернетики Норберт Винер: «…в настоящее время лишь немногие ученые могут назвать себя математиками, или физиками, или биологами, не прибавляя к этому дальнейшего ограничения. Ученый становится теперь топологом, или акустиком, или специалистом по жесткокрылым. Он набит жаргоном своей специальной дисциплины и знает всю литературу по ней и все ее подразделы. Но всякий вопрос, сколько-нибудь выходящий за эти узкие пределы, такой ученый чаще всего будет рассматривать как нечто, относящееся к коллеге, который работает через три комнаты дальше по коридору. Более того, всякий интерес со своей стороны к подобному вопросу он будет считать совершенно непозволительным нарушением чужой тайны».

Правда, между разноприродными объектами все же находилось нечто сходное. Но здесь все решилось просто: изучение этой незначительной обнаруживаемой общности просто отнесли к компетенции философии.

Однородность Мироздания

Приведенные познавательные установки при всей своей простоте, а может быть, и благодаря этой простоте, довольно длительное время определяли полезное разделение труда в науке и, в общем, достаточно хорошо соответствовали объективному положению вещей. Но эта привычная ситуация вдруг пришла в явное несоответствие с развивающимся научным познанием XX века. В результате рождения кибернетики, а потом и иных трансдисциплинарных исследований вдруг стала отчетливо приоткрываться какая-то очень масштабная и значимая однородность Мироздания.

Переломным моментом можно считать 1948 год, когда в свет вышла книга Винера «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине». Книга привлекла внимание к основным характеристикам феноменов управления и информационной связи, показав значимость этих новых представлений для понимания функционирования по крайней мере биологических, социальных и технических систем.

Рождение данной необычной науки отчетливо продемонстрировало, что наряду с «субстратными» закономерностями (вроде законов Ньютона), которые открывались и изучались в рамках сложившихся классических наук и характеризовали объекты некоторой определенной субстратной природы (физической, химической, биологической), существует совсем иной класс важных закономерностей. Последние почему-то равным образом проявляются в объектах самой различной субстратной природы. Из выявления и изучения универсальных закономерностей как раз и выросли трансдисциплинарные исследования.

Таким образом, определитель «трансдисциплинарные» как раз и означает, что в ходе этой работы исследователи ориентированы на изучение того, что выходит за рамки отдельных классических, признанных фундаментальных дисциплин и наук. Надо уточнить, что подобного рода исследования уже получали самые разные пробные обозначения – «междисциплинарные», «общенаучные», но при этом не выделялись однозначным образом. Именно поэтому в конце концов и появился неологизм «трансдисциплинарность».

Как уже отмечалось, кибернетика в трансдисциплинарном отношении не осталась в одиночестве. Ее эстафета оказалась подхвачена так называемым системным движением, взволнованным потенциальной возможностью создания общей теории систем (ОТС). По замыслу лидеров движения, ОТС была призвана открывать и изучать универсальные закономерности строения, функционирования и развития систем – объектов, между компонентами которых существуют разветвленные взаимосвязи.

Такого рода объекты не изучались традиционными науками прежде (или изучались лишь как механические агрегаты). Хотя, как выяснилось лишь со временем, объекты с тесно взаимосвязанными компонентами очень своеобразны, широко распространены и значимы. Ведь именно благодаря сети внутренних взаимосвязей у подобных объектов возникают совершенно новые «целостные» свойства, которых не было у составляющих первичных компонентов.

Трансдисциплинарную работу системщиков, в свою очередь, активно продолжили и расширили синергетики, обратившие внимание на универсальность закономерностей самоорганизации, самопроизвольного возникновения порядка из хаоса. Интересно, что параллельно с изысканиями синергетиков, правда, не столь заметно и шумно, разворачивалась работа по изучению и других универсальных характеристик и закономерностей.

Так, интересные результаты получены в ходе попыток построения эволюционной концепции, называемой «универсальным эволюционизмом». Заметен методичный интерес к изучению универсальности колебательных процессов, симметрии, феномена экстремизации характеристик процессов. Обсуждаются и другие выявленные универсальные свойства.

Устройство реальности

Анализ накопившегося опыта в этой области вселяет надежду на создание на этом пути целого комплекса новых серьезных возможностей и перспектив, выдвигает новые вопросы.

1. Существование универсальных закономерностей и фиксирующего их «универсального» знания обеспечивает возможность переноса идей, методов и наработок из более развитых областей научного знания в менее развитые с целью их поддержки и стимулирования активного развития.

2. Признание значимости появления расширяющегося семейства универсального знания (и трансдисциплинарных исследований) означает, что сложившаяся научная картина мира нуждается в серьезной коррекции, в результате которой универсальные свойства и закономерности должны обрести внятную вписанность в обновленную научную картину мира.

3. Ясно, что в рамках систематической трансдисциплинарной работы возможно открытие новых существенных феноменов, переоткрытие уже известных. Например, в этом контексте становится понятно, что эволюционные процессы содержат серьезную общую закономерную компоненту, без чего никак не объяснить возобновление одних и тех же закономерностей и свойств в объектах, которые традиционно воспринимались, да и все еще воспринимаются как принципиально различные.

Проблема, однако, в том, что разворачиванию всей этой масштабной и интригующей работы мешает одно принципиальное затруднение. Появление трансдисциплинарных исследований до сих пор выглядит весьма противоестественным и не очень значимым. А ведь получается, что мы до сих пор не понимаем в устройстве реальности чего-то очень принципиального и масштабного!

Готового ответа на этот счет пока так и не появилось. Но, если исходить из классической фундаментальной установки науки, ориентирующей на то, что ее выводы и результаты, прошедшие принятую критическую оценку и апробацию, являются знанием об изучаемой реальности, придется признать, что эта самая реальность, несмотря на ее видимое многообразие, каким-то образом существенно однородна.

Соответственно пока для выстраивания массированной и широкой трансдисциплинарной работы видится продуктивным, например, такой ход. Почему бы не двигаться дальше не только чисто эмпирически (выявляя универсалии реальности стихийно), но и с использованием старого эмпирического обобщения, гласящего: если палку перегнули в одну сторону, сделать ее прямой можно, лишь перегнув в другую сторону. В данном случае это означает, что можно попробовать временно отвлечься от привычных границ и различий и предположить, что на самом деле лестница бытия однородна. Ведь появление целого семейства универсальных дисциплин упрямо говорит в пользу именно такой позиции.

Важны и прецеденты. Так, в истории познания уже рушились «принципиальные» противопоставления земного и небесного, органических и неорганических веществ, другие границы и барьеры. Перестал быть определяющим эпигенетический парадигмальный образец. Сегодня отлично известно и изучено, что исходный материал любого онтогенеза (индивидуального развития) крайне сложен, а направляющая процесс этого индивидуального развития генетика вполне определенно и последовательно задает конечный вид зародившегося организма. В связи с этим же естественным образом вспоминаются также работы по выявлению единства плана строения организмов Жоффруа Сент-Илера, Иоганна Гёте, Карла Бэра.

Но тогда как же быть с различиями? Тем более что имеется предостерегающий от легкомысленности исторический опыт. Скажем, хорошо известно сопоставление общества с организмом. Однако известно также и то, что это был случай лишь внешней и не очень продуктивной аналогии. Так не обманываются ли аналогично трансдисциплинарщики?

Пасынок Большой науки

Совсем нет! Более того, упомянутый пример биоаналогии в социальном познании, наоборот, лишь помогает выявить важное условие, с которым должна считаться новая работа. Именно в подобном контексте вдруг высвечивается существенный вопрос: а собственно, с каким компонентом социальной реальности вообще-то корректно сопоставлять отдельные организмы? Ведь любое общество многокомпонентно, многосоставно. Прямолинейное сопоставление организма с «обществом в целом» даже на основе наблюдаемой внешней аналогии отдает заметным произволом и не очень годится для разворачивания широкой и плодотворной работы трансдисциплинарного уровня.

Анализ показывает: похоже, познание сталкивается здесь с той же хорошо известной ситуацией, что и группа слепцов, ощупывающих каждый со своей стороны слона. Вполне понятно, что классические фундаментальные науки при своем зарождении вынужденно находились в точно таком же положении! Поэтому-то распознать однородность лестницы бытия, даже если предположение верно, совсем не просто. И это потребует кропотливой и методичной работы, сконцентрированной именно на этой задаче.

Кстати, случай сопоставления организма с обществом в целом можно было бы уподобить ситуации, когда один слепец уткнулся в  хвост слона, а второй – в хобот. Естественно, на время слепцы смогли бы согласиться, что встретились по крайней мере со сходным объектом.

Так в чем же реальная проблема? – может подумать внимательный читатель этих строк. Ведь получается, что наука свое дело делает, и несмотря на парадигмальные трудности, трансдисциплинарные исследования даже «наращивают жирок». Свидетельство тому – рост числа сторонников этой работы и объема наработанного знания.

И действительно, в принципе все так внешне и выглядит!

Однако ситуация такова, что собственно феномен трансдисциплинарности как особое явление пребывает пока буквально в статусе пасынка Большой науки, так что постоянно выпадает из поля зрения научного сообщества и близких к нему философов и методологов. Фактически наблюдаются лишь спорадические взрывы внимания исследователей к существованию феномена трансдисциплинарности. Как правило, в начальные периоды открытия какого-то нового проявления универсальных закономерностей.

Затем довольно быстро первичный трансдисциплинарный энтузиазм трансформируется в профессиональный и специальный интерес к более конкретной проработке новых представлений. И это сразу же заслоняет приоткрывшуюся необычность изучаемого научного явления и соответствующей стороны реальности.

Так, после рождения кибернетики в силу ее необычной обширной приложимости естественным стал вопрос: не новая ли эта философия? Но что это за фрукт, разобраться в тот момент так и не успели, так как кибернетика быстро перешла в стадию занятия профильной конкретикой. Правда, концептуальное наследие кибернетики Большую науку все равно обогатило… но с так и не осмысленной толком изначальной природой новых понятий.

Потом была аналогичная быстро прошедшая вспышка в виде увлечения системными идеями, возможностями синергетики… Как известно, синергетики успешно трудятся и сегодня, но в настоящее время вокруг них уже нет ни недавнего ажиотажа, ни активных разговоров о ее трансдисциплинарности.

Итак, какое же Мироздание приоткрывают нам трансдисциплинарные исследования? Как велико потенциальное множество этих исследований? Как сделать эту работу систематической? Как использовать все эти наработки систематически?

Без целенаправленного прояснения подобного рода вопросов трансдисциплинарная работа так и останется латентной, вялотекущей и продуктивной далеко не в полной мере. А трансдисциплинарная революция будет пребывать в статусе все так же незамечаемой и незавершаемой.