Игорь Шумейко
Динамика экспорта каменного угля из России (суммарного, в страны вне СНГ, в страны СНГ) в 1994–2010 годах, в млн т.
Принятая в России и аналогичная международная классификация подразделяет по степени изученности общие ресурсы на разведанные, предварительно оцененные запасы и прогнозные ресурсы. По оценке доктора геолого-минералогических наук, профессора кафедры геологии и геохимии горючих ископаемых МГУ им. М.В. Ломоносова Михаила Голицына, мировые ресурсы угля (около 15 трлн т) по энергетическому потенциалу превосходят вместе взятые нефть и газ более чем в 10 раз. Михаил Владимирович, выдающийся ученый-геолог, старейший в роду князей Голицыных, скончался 27 июня 2015 года, за месяц до своего 89-летия. Вечная память.
Ресурсы и запасы
Мне довелось публиковать несколько бесед с профессором Михаилом Владимировичем Голицыным, переводя его научные тезисы на «бытовой» язык. Наука геология определяет места, где уголь точно есть, оценивает мощность месторождения – это ресурсы. Перевести эти месторождения в высшую степень достоверности, утвержденные государственной комиссией запасы – требует долгой и дорогой работы. К ней приступают в случае, если расчеты покажут экономическую оправданность добычи.
Например, Москва стоит посреди гигантского бассейна бурого угля, захватывающего и соседние области: прогнозные ресурсы – 2,3 млрд т. Уголь, правда, невысокого качества: много золы, влаги, серы, но тем не менее. Если в районе Кремля пробурить скважину, «на глубине 300 м она встретит пласт бурого угля».
Профессор Михаил Голицын: «В перспективе добыча может вестись в Тульском промышленном районе, в Калужском. Узкие места: большая сернистость углей, расположение месторождений под лесами первой категории и заповедными зонами (Бородино, Ясная Поляна, Куликово поле)». Подмосковный бассейн – пример того, почему угольные ресурсы не переходят в категорию запасов.
А всего, по сведениям «Энциклопедии углей», «в мире известно около 3 тыс. месторождений с углями – от бурых до антрацитов. Большая часть ресурсов сосредоточена в 11 сверхкрупных бассейнах: Тунгусский, Ленский, Кузнецкий, Канско-Ачинский, Таймырский, Алта-Амазона (Бразилия), Аппалачский (США), Нижнерейнско-Вестфальский (ФРГ), Донецкий, Печорский и Иллинойс (США)».
Россия по ресурсам ископаемых углей занимает первое место в мире. Разведанные запасы углей России – 198 млрд т, геологические ресурсы – 4139 млрд т. Добыча (данные на 2008 год) – 328 млн т. То есть при сохранении этого уровня запасов угля хватит на 479 лет, ресурсов – на 12 619 лет. Мировой тренд: добыча (2007) – 6,4 млрд т. При таком уровне запасов хватит на 132 года, ресурсов – на 2227 лет.
Уголь – народный товар
Сейчас, в начале ХХI века, распределение добычи и потребления в России имеет своеобразную зеркальную симметрию. Западнее Урала – 80% потребления и 20% добычи, восточнее – 20% потребления и 80% добычи. Так что экспорт сибирского, дальневосточного угля в Китай, Южную Корею, Тайвань, Японию – стратегически правильная линия. И соревноваться за эти рынки нам приходится не с эмиратами, а прежде всего с Австралией, вполне развитой, передовой страной, которая тем не менее делает серьезнейшую ставку на экспорт угля тем же восточно-азиатским экономическим тиграм.
Многие сограждане вполне обоснованно усмехаются, слушая новейшие экономические сводки, согласно которым мы опередили по добыче нефти Саудовскую Аравию, а по добыче газа – Катар... Все понимают: вряд ли это достойные ориентиры для России.
Не только потому, что запасы нефтегаза ограниченны. Сам характер этого «производства» весьма специфичен: 100 западных инженеров, 1000 пакистанских рабочих и один местный шейх с калькулятором, считающий прибыль. Подобная социальная пирамида устойчиво воспроизводит себя десятилетиями, никто здесь больше и не нужен. Зато в случае серьезной угрозы кто будет защищать эту социальную пустыню?
Вспомним, в 1990 году Ирак, уставший воевать с Ираном, развернул часть армии и за пару дней оккупировал Кувейт. Тамошнему шейху пришлось уповать лишь на международные усилия да «Бурю в пустыне»... Ну собрали коалицию, вернули шейху его пустыню с нефтевышкой. Вернулись к «устойчивому развитию».
Уголь в этом смысле куда более «народный товар». Его добыча, даже в случае, допустим, тотального экспорта, поддерживает, воспроизводит огромную, традиционно социально активную группу населения: шахтеры. Обеспечивает производство оборудования. Да и транспортировка. Только сравнить по социальной значимости, возможностям комплексного развития регионов пресловутую «трубу» и везущую уголь железную дорогу. Разница понятна любому.
Вышесказанное нельзя понимать как лозунг: «Долой нефтегаз! Даешь уголь!» «Трубу» я сравнил бы с капельницей, поддержавшей больную страну в тяжелые годы. И к моменту, когда нефть и газ иссякнут, страна должна прочно стоять на ногах диверсифицированной экономики, включающей – подчеркну – мощную инфраструктуру, можно сказать, индустрию добычи, транспортировки и экспорта угля.
Эпоху власти нефтешейхов еще будут вспоминать, возможно, как интересный, но странный период мировой истории. Французский инженер, работавший на Ближнем Востоке, цитировал «собирательного» арабского шейха: «Мой дед ездил на верблюде. Мой отец – на «Роллс-Ройсе». У меня – флотилия личных самолетов. А мой внук... может, снова будет ездить на верблюде».
Техника и логистика
О ресурсах угля, кроме их подавляющего количественного превосходства, следует сказать следующее. Распределены они в мире весьма отлично от нефтегазовых подарков судьбы. Лидеры по запасам угля – как раз технически развитые страны: США, Англия, Австралия, ФРГ, Китай.
Так что ситуация по структуре мировых энергоресурсов скоро вернется к 1913 году, памятному не только по популярным в наших учебниках сравнениям, а еще и тем, что в том году прошла XII сессия Международного геологического конгресса, зафиксировавшего ресурсы угля: 7,4 трлн т. К XVII сессии МГК (1937) ресурсы выросли незначительно (7,9 трлн), но существенно возросла их изученность. XXVII сессия МГК (Москва, 1984) дала уже почти двукратный рывок: 14,81 трлн т.
Так что соревноваться, бороться за энергетические рынки России-2050 придется не с Саудами, Катаром, как сейчас, а со списком примерно 1913 года. И ответом на сей парадокс, возможно, послужит парадокс иной, гласящий, что Россия «пробуждалась ото сна», включалась – как раз при наличии серьезных соперников.
Соревнование пройдет по двум дисциплинам: собственно технологии добычи угля и логистика. Техника добычи – тема необъятная. Пока ограничусь одной контрольной цифрой, подсчитанной за век: один погибший шахтер на каждый миллион тонн добытого угля. Логистика же угольных потоков – важнейший бизнес и сильнейшая головная боль, как я убедился во время поездок на Дальний Восток.
Долгие годы профессор Голицын продвигал идею разработки Эльгинского месторождения (Якутия, северный склон Станового хребта). 3 млрд т, высокая спекаемость, годен для коксования. Главное обстоятельство, делающее Эльгу подлинным чудом, это...
Тут надо сделать маленькое отступление. На глубине 500–1500 м уголь берут в лабиринтах шахт, на глубине 100 м можно добывать карьерным способом. Но в Эльге невероятная игра тектонических сил выдавила громадный угольный пласт наверх. Просто горы, состоящие из угля. Фантастические кадры: по верхушке горы – легкий кустарник, а вертикальный уступ – и подлинный антрацитный блеск! Стена угля, добыча в прежнем значении просто не нужна.
Эльга и другие богатства Северного склона вызвали в 1970-х ожесточенный спор по вариантам трассы БАМа. В итоге дорога прошла по южному, «пустому» склону. Уже в наши дни была построена «свечка» (на языке железнодорожников – перпендикуляр к БАМу), 321 км. Уголь пошел.
«Поставленная задача перевозить 70 млн т угля упирается прежде всего в Транссиб, – поясняет доктор технических наук, профессор МИИТа Валерий Круглов. – Он строился по нормативам 1903 года, радиусы закругления малые. (Проще говоря: закладывает крутые виражи. Я дважды проезжал Транссибом, типичная картина в Забайкалье: выглянешь в окно – и видишь свой круто изогнутый состав. – И.Ш.) Стандарт тогдашних насыпей лимитирует вес состава. Тяжелые поезда вызывают «ползуны», требующие восстановления насыпей. БАМ строился по стандартам 1970-х годов и гораздо более приспособлен к тяжелым составам».
Принятый в 2014-м глобальный план «Восточный полигон» предполагает распасовку: легкие пассажирские пойдут по Транссибу, тяжелые угольные – по БАМу. Пока до реализации далеко и уголь «разбивает» Транссиб.
 |
| Михаил Владимирович, выдающийся ученый-геолог, старейший в роду князей Голицыных. Фото из архива автора |
Уголь плывет на Восток
Но за этим этапом встает следующий: погрузка на суда. Проблема в том, что сейчас Россия по индексу развития логистики на 94-м, а по уровню развития таможни – на 115-м месте из 155 стран.
Через порты Дальнего Востока идет 59% экспорта российского угля, из них половина – через порты города Находки. Прилетали бизнесмены, порой просто с чемоданами налички: «Срочно грузите!» И любой хозяйствующий субъект, в какой бы сфере ни хозяйствовал, имея 100 м причальной стенки, превращался в «угольного экспортера»... Вся гигантская дуга бухты, начиная от мыса Астафьева, цепочка угольных пирамид. Где раньше принимали, обрабатывали рыбу, морепродукты, минеральные удобрения, технологическую щепу, контейнеры – всюду горы угля. Даже лес-кругляк, на что ходовой товар, отодвинули, на лесном терминале те же терриконы.
Такая же угольная перевалка и во Владивостокском рыбном (бывшем) порту, но здесь «мутировал» он один. Находкинский порт оттянул на себя основные объемы. Где же решение угольно-логистической теоремы?
Начало положено еще в 1970-е годы: Всесоюзная ударная стройка – порт Восточный. В стороне от растущей Находки выбрали бухту Врангеля, незамерзающую, глубоководную, каких в России считаные единицы. Почетный гражданин Находки, знаменитый ныне путешественник Федор Конюхов в лирическом настрое рассказывал мне о замечательном времени первых строительных десантов, в числе которых он трудился в Восточном. Контейнерный порт успел заработать еще в СССР.
Позже – понятная пауза, и уже на рубеже веков на этой идеально выбранной площадке выросло несколько специализированных портов, в том числе угольный. Сравню его с заводом-гигантом: тандемные вагоноопрокидыватели, ветрозащитные сооружения, стакеры, реклаймеры (не от «реклама»! – это специализированные роторные установки, грузящие уголь), закрытые конвейеры, похожие на гигантские трубы. Системы очистки воздуха, степень фильтрации – 98%. Над открытыми складами – 240 оросителей, аспирационные установки, системы туманообразования. Мощная снегогенераторная установка тоже работает на защиту от угольной пыли. Плюс – системы пылеподавления на самой последней стадии в трюме корабля. Вода, использованная в этих экранах, искусственном тумане, снеге, собирается, очищается и запускается в новые циклы.
Итог: в Восточном порту, промзоне, воздух, улицы, стены домов чисты – полный контраст с жилыми микрорайонами Находки.
Но и это не все. Уголь – для обывателя «просто уголь» – имеет более 30 различных марок! Хранить на складах серьезные, корабельные запасы 30 марок – также требуется загородный простор.
Далее. Шахты, карьеры – не стерильные операционные. В потоке угля много посторонних предметов. Вагонный парк добавляет свои обломки, остатки прошлых грузов. На специализированном угольном терминале ставятся магнитоулавливатели: за смену набираются контейнеры металлолома... При столь перегретом рынке уголь возьмут любой кондиции. Но чудес не бывает: необработанный идет с большим дисконтом.
* * *
Интерес государства – сохранить населенный российский Дальний Восток, интерес приморцев – спастись от угольной пыли, интерес экономики – получить полную цену за уголь. Как совместить все эти интересы? Для этого требуется специализация, постепенное вытеснение из угольной цепочки «дикарей».
Недавно был случай. Грузят уголь. По весу – вроде предел этого судна. Но смотрят: ватерлиния (главный индикатор) – еще метр над водой. И в трюмах место есть (они рассчитаны и на менее плотные грузы: лес, хлопок). Значит – «давай-давай еще!». Азарт и допприбыль перед взором: «Еще? – Давай! – Еще? – Давай-давай!» Потом выяснилось: судно давно лежит на грунте, и никакие дополнительные тысячи тонн ватерлинию к воде уже не приблизят. То есть первый раз пожадничали – еще ставя то судно под загрузку, забыв о соотношении глубины у причальной стенки и водоизмещения. Все, конечно, стремятся залучить крупные суда, но, например, для 150-тысячника нужна глубина 20 м.
Решение, повторяю, – специализация. Настоящий угольный терминал должен перетянуть на себя весь объем такой сложной операции, как навалка угля. Тогда можно тягаться и с такими угольными державами, как Австралия и США.
