Андрей Морозов
Библиотека академии наук в Санкт-Петербурге принадлежит теперь ФАНО.
Год реформы государственных академий наук требует хотя бы бегло посмотреть и взвесить результаты, чтобы понять, чем обернулась эта реформа для науки – плюсом или минусом.
Начнем с поздравлений. Сегодня в Санкт-Петербургском научном центре торжественно отмечают 300-летие уникального академического института и музея, всенародно известного как Кунсткамера, и 300-летие же Библиотеки академии наук. Искренне поздравляем заслуженные академические учреждения, и хотелось бы им пожелать безоблачного будущего, но не кривя душой можем лишь надеяться, что удастся им избежать катастрофы.
Возьмем те же библиотеки. Уже разработан проект изменения Закона «Об обязательном экземпляре документов», сокращающий количество обязательных экземпляров книг с 16 до 6, а также допускающий предоставление электронной ее версии вместо печатной. Вроде бы разумно. Но не решив сложного комплекса вопросов сохранения культурного наследия в цифровой среде, этого ни в коем случае нельзя делать.
Сокращение количества обязательных экземпляров и их получателей из числа библиотек чревато катастрофой, поскольку для страны с такой огромной территорией, как Россия, любое сокращение количества обязательных экземпляров приведет к невосполнимым пробелам, а по сути, к разрушению Российского библиотечного фонда, к нарушению целостности единого информационного пространства страны, к ограничению его доступности для граждан.
Другие страны, наоборот, стремятся увеличивать количество обязательных экземпляров. Так, в маленькой и самой передовой в мире с точки зрения информатизации и использования электронных документов Японии их 30!
Вот так легко обрушить библиотечную систему страны – всего-то нужно лишить крупнейшие библиотеки права получения оперативной информации о вышедших изданиях и гарантированного получения одного (!) экземпляра книги. И как теперь библиотеки Академии наук будут информировать сотни академических институтов? Мы сэкономим деньги на нескольких книгах, а потеряем куда больше. Не получив вовремя важную информацию, институты рискуют потратить время и средства либо на уже открытые феномены, либо на бесперспективные исследования.
С библиотеками борются по известному принципу: «Уж коли зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь!» – на всех уровнях. Недавно закрыли уникальную библиотеку «АвтоВАЗа» – крупнейшее хранилище книг о российском автомобилестроении – 600 тыс. единиц хранения (помимо технической литературы) технологической документации, инженерных отчетов и т.п. А начали, напомним, с ликвидации Книжной палаты год назад. У кого книга вызывает такую патологическую ненависть? Или другой сюжет – с архивами.
В Российской академии наук есть особое учреждение – Архив РАН (кстати, в его Санкт-Петербургском филиале хранятся бесценные коллекции еще с петровских времен), а также научно-отраслевые и мемориальные архивы, входящие в качестве структурных подразделений в состав институтов РАН. Составляющие эти архивы документы имеют выдающееся историко-научное и культурное значение, они – уникальные документальные памятники истории науки и техники. Их особый статус в документальном наследии Российского государства был закреплен Законом РФ «Об архивном деле в Российской Федерации» (2004 г. № 125-ФЗ).
Согласно этому закону, Российской академии наук было предоставлено право постоянного хранения документов, без их передачи в государственные архивы, потому что ряд институтов РАН (Пушкинский Дом, Институт мировой литературы, Институт восточных рукописей и др.) как научные организации могут существовать только на базе десятилетиями создававшихся ими архивных собраний. Но в результате реформы они оказались выведены из состава РАН и оказались в ведении Федерального агентства научных организаций (ФАНО). Теперь закон на них не распространяется, и собрания у них заберут. Архив РАН может быть лишен права постоянного хранения и переведен в статус депозитария. То есть грядет раздел исторически сложившегося, ранее единого Архивного фонда РАН, с XVIII века распределявшегося из библиотеки и архива в институты и музеи РАН по мере их создания, но тем не менее остававшегося неделимым – миллионы единиц хранения!
Такой шаг равносилен добровольной передаче крупного нефтяного месторождения в чужие руки с сохранением за прежним владельцем права присматривать за нефтехранилищем и служить сторожем нефтяной вышки. Между тем добывать и распоряжаться продуктами нефтедобычи будет новый собственник.
Теперь для сохранения возможности научной работы с коллекциями нужно либо менять закон об архивном деле, либо закон о реформе РАН (№ 253-ФЗ), возвратив РАН архивы и ряд институтов.
 |
| Раритеты Библиотеки академии наук. Фото автора |
ФАНО сейчас озаботилось проблемой архивов РАН. Но, к сожалению, с позиции передела, хотя лучше бы агентство занялось материальным состоянием архивов, которые (особенно Петербургский архив РАН) находятся в бедственном положении, с протекающими крышами и в сомнительных с точки зрения безопасности хранения условиях.
Зато ФАНО наладило огромный документопоток в институты – сначала в электронной, а затем непременно в бумажной форме. А представители академических институтов, с которыми нам удалось побеседовать, не сговариваясь отметили и бесконечные совещания, на которых сотрудники ФАНО не могут дать внятных ответов на их вопросы.
Не случайно, что даже такой «неконфликтный» орган, как Совет по науке при Министерстве образования и науки РФ, по итогам заседания в конце октября выступил с неожиданно резким заявлением. Данный совещательный орган отметил, что никаких позитивных изменений в научных институтах, подведомственных ФАНО, за этот период не произошло, зато выросло бумаготворчество со стороны агентства. «Как все было, так все и осталось». «Более того, даже с учетом годичного моратория, казалось бы, должна быть уже готова стратегия дальнейших изменений в системе ФАНО – ведь реформа затевалась для повышения эффективности российской науки. Однако планы по повышению эффективности пока неизвестны широкой научной общественности и прежде всего – ведущим ученым, работающим в институтах ФАНО, – говорится в решении совета. – При этом не все поступающие из ФАНО бумаги можно охарактеризовать как необходимые и служащие интересам развития научных исследований в институтах. Часто указываются явно нереалистичные сроки исполнения по отдельным документам».
«Картинка из жизни» может помочь понять, что означают эти сухие формулировки на практике. В этом смысле весьма характерна реплика академика-секретаря Отделения математических наук РАН Людвига Фаддеева на заседании Президиума РАН 11 ноября 2014 года, которую стоит привести полностью.
«Как вы помните, госпожа Голодец немногим более года назад обещала нам, что директора академических институтов будут освобождены от ежедневных бюрократических сложностей и что ФАНО возьмется за все дела, которые связаны не с научной, а хозяйственной жизнью институтов, – заявил Людвиг Дмитриевич Фаддеев. – Но что мы имеем? От директоров я только и слышу, что количество бумаг, которые пишут по требованию ФАНО, на порядок (в математике «на порядок» означает «в десять раз»! – «НГ-наука») превосходит то, что раньше требовал наш Президиум. Я сейчас не являюсь директором, так что мне легче, но я слышу такие жалобы от очень многих директоров. В качестве примера хочу привести одно из требований, которое недавно было получено институтом из ФАНО.
Как вы знаете, сейчас наша научная работа идет по направлениям. Скажем, в нашем институте (Международный математический институт им. Л. Эйлера. – «НГ-наука») – 10 лабораторий и 19 направлений. По каждому из этих направлений требуют (не институту, а направлению!) на три года вперед указать плату за отопление, плату за потребление электроэнергии и плату за водоснабжение помещений.
Наш институт имеет три туалета и 19 научных направлений. И мы должны сообщать, какой туалет для какого направления? Абсолютный идиотизм и паразитизм! Вместо того чтобы заниматься порученным делом, они заставляют это делать институты, получают бумаги, а потом переписывают.
Я уж и не говорю о том, что они требуют указывать, в каких журналах мы будем писать статьи в течение следующих трех лет. Но это идиотично! Мы все равно не будем это выдумывать. А нас призывают попросту к обману. Зачем нас заставляют врать?!
Прошу обсудить возможность приглашения достаточно высокопоставленного представителя ФАНО на заседание Президиума, чтобы мы могли высказать ему, что думаем, и указать на паразитизм, некомпетентность и непрофессионализм ФАНО».
То есть за год никто из руководства ФАНО на заседании Президиума РАН не побывал? А наука в это время постепенно разрушается, несмотря даже на мораторий, объявленный президентом РФ Владимиром Путиным год назад на любые действия в отношении РАН. Такая особенность у науки: рушится, если ее не поддерживать. Хоть трижды скажи: замри! – мораторием распад не остановить. Кстати, мораторий этот в декабре истекает…
