Заморские мечтатели, или Проблема дальновидения

Владимир Зворыкин и его  ассистентка демонстрируют первый в мире телевизор, собранный в RCA в 1929 году.

В 1933 году американский изобретатель русского происхождения Владимир Козьмич Зворыкин, находясь в командировке в Ленинграде, всерьез раздумывал, не остаться ли в СССР навсегда. Его сюда звали – накануне в лабораторию в Питтсбург приезжал Алексей Федорович Шорин, в прошлом сотрудник Нижегородской радиолаборатории, один из видных советских радиоспецов, создатель оригинальной системы записи звука для кино.

Система телевидения

Шорин 10 лет прожил на Оке–Волге, Зворыкин сам с Оки, из Мурома – надо думать, говорили они не только про телевидение. В молодости Зворыкин не раз добирался на отцовских пароходах до Нижнего Новгорода – и, конечно, скучал по родной речи, по родной реке. Скучал по пристаням и дебаркадерам, к которым, перебирая спицами гребных колес, швартовались белые пароходы, – мальчиком он часто встречал рейсы судовой компании «К.А. Зворыкин». Тогда по трапу можно было пройти на борт, полюбоваться лакированным деревом салона, полированной медью машин и словно вощеными листьями пальм в кадках – дальние страны...

Потом Зворыкину пришлось много плавать. И по сибирским рекам, когда (уже после окончания Петербургского технологического института) он пробирался сквозь Гражданскую войну в Омск для устройства там радиостанции. И по северным морям, когда возвращался из Сибири кружным путем в Архангельск. И, наконец, по Атлантике, когда плыл в Америку навстречу неизвестности.

Однако вот он снова в России, уже второй раз за два года приглашен для консультаций как создатель оригинальной системы телевидения. И снова Зворыкина зовут в СССР. После деловых встреч в Ленинграде – встреча с родственниками в Москве. Собрался семейный совет: за столом тетушки, сестры и зять-геолог – будущий академик Дмитрий Васильевич Наливкин. Он-то, похоже, и отговорил Зворыкина от возвращения. Дальновидному Наливкину виделись совсем не те перспективы, что обрисовывал перед американским гостем неделей раньше советский функционер Рыков.

Лев Термен в лаборатории МГУ, 1974. Фото из книги «100 российских инженеров, изменивших наш образ жизни», М., 2014

И то верно – через четыре года после зворыкинской поездки, в 1938-м, из той же Америки в Москву вернулся другой специалист по дальновидению – Лев Сергеевич Термен. Вернулся, чтобы тут же отправиться на долгих восемь лет в лагеря, на Колыму.

Термен – не мрет

Лев Термен, тоже в прошлом питерский студент (и сотрудник Абрама Иоффе, «отца» отечественной ядерной физики), сконструировал свою модель механического телевизора еще в 1926 году. «Электрическое дальновидение» – тема дипломной работы студента Петроградского политехнического института, подсказанная «папой Иоффе». Пионер телевидения в России Борис Львович Розинг знал об опытах Термена и хвалил их.

К слову, тогда телевидением с механической разверткой занимались многие – как в Европе (автор его главной детали – оптического диска – немецкий инженер Нипков), так и в России. Например, директор Нижегородской радиолаборатории Михаил Александрович Бонч-Бруевич построил свой «радиотелескоп» с диском Нипкова, эскизную модель которого даже показывал Ленину.

Лев Термен продвинулся еще дальше. Его система (с разверткой не на диске Нипкова, а на двух перпендикулярных зеркальных призмах) реально работала в кабинете наркома Климента Ворошилова, показывая тому на мизерном экране картинку с улицы у проходной в наркомат.

Лев Термен тогда занимался самыми разными радиозатеями – от клавишных синтезаторов до пеленгации и систем слежения. Много поручал ему и Иоффе, в институте которого Термен успешно работал. В итоге Термен построил знаменитый терменвокс.

Радиомузыкальный инструмент, управляемый движением ладони, привел в восторг самого Ленина (тот, по рассказам Термена, исполнил на терменвоксе «Жаворонка» Глинки). А сам изобретатель вдруг оказался в Америке, где вскоре развил бешеную деятельность. Терменвоксы и устроенные на том же принципе охранные системы продавались как пирожки на ярмарке. Ансамбль из 12 терменвоксов исполнял Вагнера – концерты слушали Рахманинов и Тосканини.

В гости к Термену захаживали Альберт Эйнштейн, такой же, как и Термен, музыкант-любитель, и Чарли Чаплин, собиравшийся использовать «музыку эфира» для своего нового фильма. С Терменом общались Рокфеллер и Форд. Приемы, концерты в Карнеги-холле, школа-студия игры на новом инструменте. Музыкальный профсоюз Америки зарегистрировал 700 представителей новой профессии – терменвоксист.

Женитьба Термена на смуглокожей балерине Лавинии Вильямс, которая исполняла электромелодии уже не рукой, а всем телом – на придуманном для нее Терменом инструменте терпситоне (антенной служил лежащий под ногами танцовщицы металлический лист). Наконец, апофеоз Термена – концерт в советском представительстве в честь перелета через Северный полюс экипажа Валерия Чкалова.

Вся эта суета, как выяснилось позже, была нужна советской разведке для создания агентурной сети в Североамериканских штатах.

На родине преемником Термена по работам с дальновидением стал Александр Павлович Константинов, подавший патентную заявку на передающую трубку с накоплением зарядов почти одновременно со Зворыкиным. Но в 1936 году Константинова арестовали, а годом позже расстреляли по сфабрикованному делу о «контрреволюционной фашистской организации». Да и Термену в колымском лагере к тому моменту стало не до телевидения. Телевидением занимался другой русский, точнее, русский американец.

Микроскопия времени

Поначалу эмигранту Зворыкину выбирать не приходилось – он работал над ламповыми усилителями, системами звукозаписи, даже оснащал личные авто радиоприемниками. Но про телевидение не забывал. Ведь еще студентом в Петербурге он сотрудничал с Розингом, который, усовершенствовав электронно-лучевую трубку Брауна, смог отказаться от механической системы при создании движущегося изображения. Заменить механику на электронику на приемном конце телевизионной линии сумел Зворыкин – через много лет трудов и поисков в сотрудничестве с учениками и коллегами.

Уже став корифеем в телевидении, Зворыкин всерьез увлекся другой, не менее перспективной темой – электронным микроскопом. А оттуда – полшага до разнообразных применений радио в медицине. Кстати, медицинской тематикой занялся и наконец вернувшийся из заключения Лев Термен. Правда, до того сразу после Колымы ему пришлось поработать в знаменитой «туполевской шарашке» вместе с Сергеем Павловичем Королевым – там он занимался системами теленаведения ракет. (Отметим в скобках, что и Зворыкину за океаном пришлось заниматься чем-то схожим – в годы войны он разрабатывал телеуправление авиационных бомб.)

Итак, добравшись в Москву после отсидки, Термен стал приводить в порядок свои архивы. Вернулся к терменвоксам и схожим электроакустическим системам, занялся музыкальными синтезаторами, а также всерьез задумался над проблемами долголетия, или, как он это называл, «микроскопии времени». «Мы уже проводили эксперименты на животных. Кое-что получилось... Но чтобы изучить поведение кровяных телец, нам нужна сверхскоростная кинокамера. И еще очень высокочувствительная пленка… Я уже пробовал кое-что и придумал даже, как голоса их услышать, которые мы обычным ухом не замечаем… Все эти «существа», знаете ли, под микроскопом водят хороводы и поют…» (из беседы Льва Термена с Булатом Галлеевым).

Зворыкин тем временем строил электронные микроскопы. Вместе с женой, русской эмигранткой, врачом по профессии Екатериной Андреевной внедрял телетехнику в медицину. С коллегой Лесли Флори разработал электронное читающее устройство для слепых – каждая буква текста освещалась сфокусированным световым пятном и давала свой звуковой отклик. Строка текста таким образом превращалась в короткую мелодию, которую можно было разобрать, – как это близко к звуковым манипуляциям Льва Термена, к его терпситону и к «хороводам кровяных телец» под микроскопом!

В 1954-м Зворыкин становится директором Центра медицинской электроники при Институте Рокфеллера (с Джоном Рокфеллером Лев Термен приятельствовал в 1930-х). Там Зворыкин с коллегами реализует идею радиозондов для пищеварительного тракта.

Термен в это время работает в закрытых лабораториях НКВД над системами подслушивания – по отражению инфракрасного луча от вибрирующих при разговоре оконных стеклах. О, времена!

* * *

В 1962 на конгрессе в Генуе Зворыкин заявил: «По размаху экономических, социальных, технических и культурных достижений изобретение телевидения сродни открытию Америки». Все верно. Добавим, что и для самого Зворыкина открытие Америки и изобретение телевидения – почти синонимы.

Особо обращал Зворыкин в этой речи внимание коллег на применение телевидения в медицине: «Учебные программы по хирургии, телевизионные микроскопы, подсчет красных и белых кровяных телец» (привет Льву Термену!). А также «использование телевидения в радиологии, позволяющее повысить яркость и контрастность флюорографических изображений и защитить врача и пациента от воздействия рентгеновских лучей».

Как видим, и Владимир Зворыкин стремился к долголетию человека, может, не столь экстравагантным способом, как Лев Термен. Разделенные расстоянием и судьбой, оба русских радиоинженера – Термен и Зворыкин – постоянно оказывались рядом в научном поиске. Было что-то общее и в их натурах. Мечтателем называл Термена его поклонник Булат Галлеев. О том же говорил в 1954 году на посвященном Зворыкину банкете его друг и коллега Давид Сарнов: «Я бы назвал его мечтателем, но мечтателем, думающим о практических вещах. Чем дольше я живу в мире науки и техники, тем больше убеждаюсь, что наиболее практичными людьми в этой области являются мечтатели…»