Евгений Стрелков
Именно в Нижнем Новгороде Попов собрал свой грозоотметчик. Иллюстрация автора
Александр Попов, изобретатель радио, русский самородок. С Урала, как и положено самородку. Где Медной горы Хозяйка и паровоз братьев Черепановых. Сталинская кампания борьбы с «низкопоклонством перед Западом» сделала из Попова фигуру несколько ходульную. При взгляде на фигуры снизу пафос превращался в анекдот: Ломоносов придумал все раньше всех, Менделеев «сочинил» водку, Ползунов собрал паровую машину, Попов изобрел радио…
Однако если сколупнуть дешевую бронзовую краску с бюста того же Попова, то под ней, под этой краской, обнаружится гипсовая маска героя античной трагедии… Но об этом чуть ниже.
Сохранилась фотография, сделанная на Окской отмели вблизи Нижнего Новгорода. Тут, в селе Растяпино, Попов с семьей несколько лет подряд снимал дачу, приезжая заодно подработать на электростанцию Нижегородской ярмарки, которой заведовал в летние месяцы. В будни он пропадал на электростанции, а в выходные гулял с детьми по окским берегам, купался и рыбачил. На фотоснимке наш герой в сапогах и в котелке – рядом сыновья и дочь. Фоном – буксирный пароход-колесник…
А вот другое фото той же поры, оно сделано самим Поповым. На снимке – гроза над Нижним Новгородом, над Благовещенским монастырем в устье Оки. Здесь сошелся целый веер смыслов. Ну, про Оку уже понятно – тут дача, тут работа. Да и любовь к рекам – еще из детства, когда Саша Попов увлекался постройкой всевозможных водяных двигателей на запруженных уральских ручьях и речках. Из детства и монастырский мотив – Александр из поповской семьи, в свое время окончил духовное училище, поступал в семинарию.
И, наконец, – гроза. Это основная тема. Ведь именно в Нижнем Новгороде Попов собрал свой грозоотметчик – и год спустя, в 1896-м, получил за него диплом на проходившей в Нижнем Новгороде Всероссийской художественной и промышленной выставке. По легенде, Александр Попов выполнял заказ ярмарочных купцов, желавших заблаговременно узнавать о приближении грозы, чтобы уберечь товар от пожара, вызванного молнией.
Так или иначе, но, вернувшись в 1895 году из Нижнего в Петербург, Попов сделал доклад о грозоотметчике, во время которого продемонстрировал радиосвязь между физическим и химическим корпусами университета, передав без проводов депешу телеграфной азбукой на расстояние 250 метров.
Попов придумал, как автоматически восстанавливать чувствительность приемника после прихода сигнала – пришедшая волна спекала крупицы порошка в трубке когерера, он начинал проводить ток и замыкал цепь, звенел электрический звонок (сообщая о приходе волны) – а удар молоточка звонка вновь встряхивал трубку. Порошок рассыпался – и прибор был готов к приему очередного сигнала. Вклад Попова в уже известную конструкцию Бранли–Лоджа, казалось, был не так уж велик, но это была та песчинка, которая вызвала лавину дальнейших применений и усовершенствований.
За Поповым был Маркони, придавший всему радиопроекту американский размах.
А первое радиосообщение Попова в 1895 году состояло всего из двух слов: «Генрих Герц». Дань признательности великому немецкому физику от младшего коллеги. Ведь вопреки устоявшемуся мнению Попов был именно физиком, а не инженером. Он следил за новостями науки – одним из первых в России повторил опыт Рентгена с Х-лучами, редактировал перевод книги Марии Складовской-Кюри «Радий и радиоактивность». Переписывался с Брауном, Бранли, Риги, встречался с Дмитрием Менделеевым и Леонидом Мандельштамом.
Это позже его, как Одиссея, привязали к мачте военно-морского ведомства – слушать сирен высокой науки он еще мог, отвечать им – уже нет. Все его время, все силы с этого времени отдавались флоту. Опыты по связи между судами на транспортах «Европа» и «Африка», черноморские походы на боевых кораблях, усовершенствование когереров (первых регистраторов радиоволн), разработка искровых излучателей и антенн.
В преддверии Русско-японской войны Попову было поручено оснащение кораблей радиоустановками. Почему-то военно-морское начальство решило устанавливать не станции Дюкрете, французского партнера Попова, а системы немецких фирм. И все это шло плохо и медленно… И внезапная гибель адмирала Макарова на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на японской мине... А потом как гром в чистом небе – Цусима, когда установленные на русских крейсерах передатчики не заработали – то ли из-за ошибок при спешном монтаже, то ли еще по каким причинам.
Разумеется, Попов переживал Цусимское поражение как свое собственное. А тут еще студенческие волнения – и предсказуемая реакция на них властей.
Смерть Попова, тогда директора Электротехнического института имени Александра III, наступила в результате инсульта в самый канун нового, 1906 года, после разноса в Министерстве внутренних дел в связи со студенческими волнениями в институте.
За два месяца до того собрался совет Электротехнического института под председательством Попова. Поповым же было подписано решение совета: «Всякое насильственное вторжение властей в жизнь Института не может дать успокоение, а только ухудшит положение дела. Успокоение учебных заведений может быть достигнуто только путем крупных политических преобразований, способных удовлетворить общественное мнение всей страны. Такими преобразованиями, по мнению нижеподписавшихся, являются: немедленные и безусловные гарантии свободы собраний, свободы слова и неприкосновенности личности, немедленный созыв Учредительного собрания, отмена смертной казни и амнистия политических преступников».
Приближалась гроза – и Попов с точностью когда-то придуманного им прибора отмечал ее приближение. На кону стояли уже не товары нижегородских купцов, а российская наука и сама Россия. Наступила кульминация античной трагедии, анонсированной вначале.
Герой произнес свой монолог, который однако не возымел действия. Герой раздавлен невозможностью исполнения долга – долга учителя и ученого. Герой сломлен – ведь надо помнить, и Цусима была совсем недавно. Он возвращается домой – и скоропостижно умирает.
Гибель Попова – а другого слова не подберешь – рифмуется с гибелью адмирала Макарова. Пятью годами раньше они обменялись телеграммами. Тогда благодаря новинке на флоте – радиосвязи – ледоколу «Ермак» удалось оперативно снять с оторвавшейся льдины в Финском заливе гибнущих рыбаков.
«От имени всех кронштадтских моряков сердечно приветствую вас с блестящим успехом вашего изобретения!» – телеграфировал Макаров. «Благодаря Ермаку и беспроволочному телеграфу было спасено несколько жизней – это является лучшей наградой за все мои труды», – отвечал Попов.
Звучат последние звуки хора – это хор студентов, пришедших на проводы учителя. Ведущие партии – у ближайших учеников Рыбкина и Троицкого, они еще много чего успеют сделать для развития радио. Но для Попова пьеса закончена.
Электромагнитный слепок его существа отрывается от тела. За долю секунды колебание достигает Уральских гор (где Попов семинаристом штудировал «Популярную физику» Гано), затем Енисея (здесь Попов фотографировал солнечную корону во время затмения 1887 года), потом Америки (там наш герой познакомился с Теслой на «колумбовой» выставке 1893 года в Чикаго), затем оборачивает земной шар – снова Петербург – и окончательно рассеивается в пространстве.
