Андрей Ваганов
Как появились цифры. Автор Олеся Белова, 13 лет.
Иллюстрация из рецензируемой книги
В нынешнем «Бумажном носителе» подобрались книжки совершенно разноплановые, казалось бы. И все-таки, как выяснилось, совсем неожиданно для меня самого, их можно объединить одной темой – «Увидеть все!». «Видеть – значит знать», «Видеть и знать», «Видеть или знать?» – вариантов темы много. Посмотрим (почитаем) про некоторые из них.
«ВИДЕТЬ» И «ЗНАТЬ»
Бэрроу, Джон. История науки в знаменитых изображениях / Пер. с англ.
– М.: Эксмо, 2014. – 384 с. (Изобретения и открытия). Тираж 3000 экз.
Чего-то подобного давно следовало ожидать. Еще в конце 1980-х в СССР вышло интересное издание: Глазычев, Вячеслав. Гемма Коперника: мир науки в изобразительном искусстве. – М.: Совет. художник, 1989. – 414 с. (Искусство: проблема, история, практика). В начале 1990-х в России появилось ставшее весьма популярным исследование немецких математиков: Пайтген Х.-О., Рихтер П.Х. Красота фракталов. Образы комплексных динамических систем / Пер. с англ. – М.: Мир, 1993. – 176 с. (оригинальное издание – 1986 г.). На протяжении нескольких лет, в 1990-е, в журнале Nature умница Мартин Кемп (Martin Kemp) вел еженедельные полосные рубрики: сначала – Art and science («Искусство и наука»), потом – Science and image («Наука и изображение»). C 1984 года выходит и журнал – Science Illustrated («Иллюстрированная наука»).
Особенно повезло медицине в смысле визуализации ее практик. Два года назад издан роскошный альбомище: Андерсон, Джулия, Барнс, Эмм, Шеклтон, Эмма. Медицина в искусстве. Собрание картин и скульптур, охватывающее более 2000 лет истории / Пер. с англ. – М.: Арт-Родник, 2012. – 256 с. (оригинальное издание – 2011 г.). Мне также известен более ранний и более скромный французский альбом на аналогичную тему: Changeux, Jean-Pierre. L’Ame au corps. Arts et Sciences, 1793–1993 («Душа в теле. Искусства и науки») …
Наверняка существуют (и существовали раньше) и другие примеры подобного рода.
Кембриджский профессор Джон Б. Бэрроу написал очень симптоматичную, я бы сказал, книгу. «Всего за несколько лет присутствие на всех уровнях, от технических семинаров для экспертов до популярных выставок для дилетантов, стало удивительно зримым. Вездесущие презентации Power Point, потоковое видео в Интернете, цифровая фотография и компьютерные модели способствовали тому, что изображения стали играть в науке важнейшую роль, причем такая ситуация еще 20 лет назад была невозможна с научной и технической точек зрения (английское издание книги Бэрроу вышло в 2008 г. – «НГ»). В науке есть своего рода визуальная культура, которая стремительно изменяется, – подчеркивает автор. – «Публикация» теперь уже не означает просто «статья на бумаге».
 |
| Реконструкции внешнего облика динозавров, сделанные в Викторианскую эпоху Бенджамином Хокинсом под руководством палеонтолога Ричарда Оуэна. Завершение работы над этими моделями было отпраздновано в 1853 году грандиозным званым обедом для высшего света науки. Банкет организовали внутри макета игуанодона. Макеты по-прежнему экспонируются в Лондоне. Иллюстрация из рецензируемой книги |
И тут очень интересная развилка образуется между наукой и искусством. Где-то здесь, в этой «сумеречной зоне», обитает, например, Science Art. Но и сами по себе артефакты науки могут быть вполне самостоятельными произведениями искусства. Вернее, они становятся таковыми, когда мы помещаем их в соответствующий контекст. (Вот это – способность представить, увидеть и поместить научный артефакт в ненаучный контекст – уж точно искусство!) Гербарии и коллекции минералов, фракталы и странные аттракторы, рентгеновские снимки и треки элементарных частиц в камере Вильсона… Недаром эллины не различали понятий «видеть» и «знать».
Но у Бэрроу – именно про изобразительные артефакты науки, которые повлияли на человеческую цивилизацию, а не про то, как из этих артефактов можно сделать произведение искусства: «Эта книга повествует об изображениях в истории науки. Мы рассмотрим рисунки и схемы, сыгравшие важнейшую роль в формировании научной картины мира».
В таком издании естественно ожидать качественного изобразительного ряда. И полиграфическое исполнение вполне соответствует этой задаче. Очень удачный, мне кажется, формат – увеличенный по сравнению с обычным книжным, но еще неполноценный энциклопедический. Хорошо подобранная бумага, качественное цветоделение, строгие тонированные форзацы. Разве что переплет хлипковат для такого увесистого издания. Но в целом, повторяю, все вполне гармонично.
Приведу название глав и некоторых наиболее интригующих, на мой взгляд, параграфов из них. Часть 1. «Звезды в твоих глазах»: «Империя Солнца. Коперниканская картина мира»; «Живописная Вселенная. Туманности»; «Вселенная как воздушный шарик»; «Ядерный синтез Большого взрыва»; «Последний фронтир. Область глубокого обзора телескопа «Хаббл»… Вообще в книге много «Хаббла». И это правильно и закономерно. Для человека постмодерна стало уже почти безусловным рефлексом представлять себе Космос, основываясь на фотографиях, сделанных орбитальным телескопом с именем собственным – «Хаббл». Собственно, мы видим Вселенную не саму по себе, а такой, как ее увидел «Хаббл». И это представление уже вошло в ткань нашей культуры.
Часть 2. «Пространственные предубеждения»: «Как земля выглядит с Луны»; «Картографирование бизнеса. Земля ночью»; «Война миров. Марсианские каналы»; «Инопланетянин, позвони домой. Летающие тарелки»; «Прогулки с динозаврами. Слова и картинки»; «Тело как наглядное пособие. Везалий и строение человека»; «Блоха в твоем глазу. Хитроумный мистер Гук»…
Часть 3. «Живопись числами»: «Человек, который стал диаграммой. Преподобный Джон Венн»; «Одностороння история. Лента Мебиуса»; «Кадм и Гармония. Синусы и косинусы»; «Увидеть – значит поверить. Обман зрения»; «Бесконечность. Где Бог делит на ноль»; «Графопостроители. Как появились графики»; «Ваше метро. Карта подземного Лондона»… Немного подробнее про последний сюжет. Оказывается, до 1933 года планами лондонской подземки были фактически географические карты (а следовательно, очень сложные и запутанные). В 1933 году молодой электротехник Гари Бек предложил схему лондонской подземки. В ней не было никаких ломаных линий – одни горизонтали, вертикали, диагонали. В таком виде она используется и до сих пор. «…Новая схема способствовала развитию концепции так называемого Большого Лондона и росту культуры поведения в транспорте среди пассажиров лондонского метро». Вот так-то!
Часть 4. «Разум превыше материи»: «Приемлемый лик науки. Эйнштейн как икона»; «Расплетая радугу. Призма Ньютона»; «В ней вся человеческая жизнь. Периодическая таблица элементов»; «Эта чудовищная сила. Ядерный гриб»; «Письмена в воздухе. Следы в пузырьковых камерах»; «Квантовый мираж. Сцепленные фотоны»…
Не упущено, кажется, ничего. Впрочем, кое-какие значимые и для науки, и для общества изображения ускользнули от Джона Бэрроу: систематика объектов природы в виде деревьев развития (фактически визуализация идеи эволюции); первый рентгеновский снимок; ньютоновское яблоко; канонический рисунок опытов Гальвани с лапками лягушек… Надеюсь, это сделано не специально. Просто забыл. Бывает.
Напоследок несколько слов о том, с чего начинается каждая глава, – об эпиграфах. Они хороши! Вот несколько: «Динозавры – это спецэффекты природы». Роберт Т. Бэккер; «Бесконечность превращает невозможное в неизбежное». Норманн Казинс; «Пока в школах изучается тригонометрия и алгебра, в них всегда найдется минута для тишины и даже для молитвы». Сенатор Скотт Ховелл…
Ну, а эпиграф ко всей книге вообще касается каждого россиянина: «Не могу припомнить русского романа, в котором герой пошел бы в картинную галерею». Уильям Сомерсет Моэм.
БОЛЬШЕ БОЛЬШИХ ДАННЫХ
Майер-Шенбергер, Виктор, Кукьер Кеннет. Большие Данные. Революция, которая изменит то, как мы живем, работаем и мыслим / Пер. с англ. Инны Гайдюк.
– М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014. 240 с. Тираж 3000 экз.
Удивительная способность американских авторов раздуть материал для журнальной статьи до размеров университетской монографии. Уже к 17-й странице авторы очень аргументированно убеждают нас в важности новой концепции – Big Data (Большие Данные, БД): «…к 2013 году количество хранящейся информации в мире составило 1,2 зеттабайта, из которых на нецифровую информацию приходится менее 2%... Если записать данные на компакт-диски и сложить их в пять стопок, то каждая из них будет высотой до Луны». Но издательская логика неотвратимо заставляет перемалывать и так уже вполне адаптированный материал на протяжении еще 200 с лишним страниц.
Из этой цифровой мега-Джомолунгмы, естественно, можно «вынуть» любую информацию. Мало того, установить любые (почти) корреляции. И визуализировать их, представив, например, в виде трехмерных графиков. Наглядно и доступно. Количество накопленной и оцифрованной информации создает новое качество. Диалектика, одним словом. Причем датификация не тождественна оцифровке. Но в чем конкретно различие – об этом очень туманно. Вместо формулировок – гирлянда примеров. Только к 90-й странице что-то начинает проясняться.
Такой долгий и тщательный перебор (и разбор) десятков примеров можно было бы вполне оправдать в случае, если бы это была научная монография или учебник. Но это ни то, ни другое. Для того чтобы «заворожить» неспециалиста магической аурой Big Data, такого нудного перебора примеров не требуется, то есть парадоксальным образом, чтобы «вынуть» из этой, несомненно, информационно насыщенной книги ключевую информацию, нужно бы иметь на собственном ПК программу обработки больших данных.
Плюс – стандартные истории успеха американских стартапов (доткомов) типа Amazon, Google, Facebook, Twitter, LinkedIn и проч., и проч.
Статистика, составление всевозможных информационных подборок (фактологических рядов) – это, похоже, конек американских аналитиков, писателей, футурологов.
Кстати, о футурологах. Жизнь в эпоху Больших Данных (Big Data, БД) прекрасно показана в таком, например, романе Уильяма Гибсона, как «Все вечеринки завтрашнего дня». Я уж не говорю о культовой кинокартине «Матрица». Так что, конечно, авторы здесь не оригинальны. Заслуга их в другом – в попытке популяризации проблемы Big Data. Это уже не художественное прозрение, но еще и не строго научное предвидение: «Полным ходом ведется «поиск сокровищ» – извлечение ценных идей из данных и раскрытие их потенциала путем перехода от причинности к корреляции».
И примеров таких переходов, повторяю, в книге много. Очень много! Вот хотя бы: «Кто бы мог подумать, что люди с большим количеством близких друзей настолько менее важны в структуре сети, чем те, у кого есть более отдаленные связи… Открытие заставило по-новому взглянуть на то, как следует оценивать важность людей в социальных сетях»; «Варианты эндшпиля при оставшихся шести (и менее) фигурах на шахматной доске полностью проанализированы, а все возможные ходы… представлены в виде массивной таблицы, которая в несжатом виде заполнила бы более терабайта данных. Благодаря этому компьютеры могут безупречно вести все важные эндшпили. Ни один человек не сможет переиграть систему»; «По оценкам, с момента изобретения печатного станка (середина XV века) опубликовано 129 миллионов различных книг. К 2010 году… Google удалось отсканировать более 15 миллионов наименований – существенная часть письменного наследия мира (более 12%). Это дало название новой учебной дисциплине – «культуромика». Она представляет собой вычислительную лексикологию, которая пытается понять поведение человека и культурные тенденции путем количественного анализа текстов»; «Сеть магазинов Walmart проанализировала старые квитанции продаж и заметила выгодную корреляцию между ураганами и продажами Pop-Tarts (сорт печенья)»…
Видимо, вдохновленные этими действительно необычными результатами, авторы книги предлагают рассматривать данные (Большие Данные) как новый фактор и способ производства. Однако маршрутизаторы Сети – это все-таки не набор данных, вернее, не только он, но в первую очередь «железо». Так что БД, увы, фактор не производства – а лишь маркетинга и сферы обслуживания.
Но вот с чем на все 100% можно согласиться в книге «Большие Данные», так это с тем выводом, что эпоха Big Data меняет внутреннее содержание такого понятия, как «наука», «научная теория». «Для того чтобы понимать окружающий мир, теперь необязательно изучать рабочие гипотезы о том или ином явлении… Вместо этого достаточно провести корреляционный анализ на основе больших данных… вместо подверженного ошибкам подхода на основе гипотез благодаря корреляциям между большими данными у нас есть подход, построенный на данных. И он может быть менее предвзятым, более точным и наверняка менее трудоемким».
Конец научной теории для авторов уже очевиден: «В 2008 году главный редактор журнала Wired Крис Андерсон высказал мнение, что «ввиду огромного потока данных научные методы уже неактуальны». В статье «Век петабайтов» он заявил, что это означает не что иное, как «конец теории». Традиционный процесс научного открытия (проверка гипотезы на достоверность с помощью модели основополагающих причин), по утверждению Андерсона, уже отжил свое и заменен статистическим анализом корреляций, в котором нет места теории».
И как апофеоз, «в эпоху больших данных то, что мы считаем причинностью, на самом деле не более чем частный случай корреляционной связи… нет причинно-следственных связей. Это чистой воды корреляция».
Иногда такой корреляционный анализ выдает поистине чудесные результаты. Вот такой, например: «… вероятность неисправностей автомобилей, окрашенных в оранжевый цвет, гораздо ниже (примерно наполовину), чем среди остальных автомобилей». Или такой: «Компания Barnes & Noble проанализировала данные со своих устройств для чтения электронных книг Nook, в результате чего выяснилось, что люди, как правило, забрасывали чтение длинных книг научного содержания на полпути. Это открытие вдохновило компанию на создание Nook Snaps – коротких тематических выпусков, посвященных актуальным вопросам…»
Человек будет нужен в эпоху Big Data только как полезный генератор неопределенностей (непредсказуемости). Правда, тут возникает неминуемо другой вопрос: как долго он будет необходим в этой роли? «В скором времени наш мир больших данных покажется чем-то столь же забавным, как память 4 кб бортового управляющего компьютера «Аполлон-11».
ПОВЕЛИТЕЛЬ КАРТИНОК
Малая теория Всего, или Искусство знать / Составители: Андрей Суздалев, Евгений Стрелков.
– М.: Государственный центр современного искусства, 2013. – 48 с. (Издание включает коллекцию анимационных фильмов на DVD). Тираж не указан.
Эта небольшая симпатичная книжка, которая по своему форм-фактору скорее может быть отнесена к буклетам (сборник описаний коротких научно-популярных фильмов, созданных юными участниками детской мастерской ГЦСИ), мне кажется не только занятной и интересной, но еще и принципиально важной. Она, по существу, некий индикатор нового отношения общества к научному знанию. Если угодно – новый (или хорошо забытый старый: такое было в первой половине XVIII века в Европе) способ бытования научного знания в обществе.
Но вот визуализировать сам процесс научного исследования – это до сих пор серьезная проблема. Тем более проблема – визуализировать внутреннее, психологическое состояние человека, исследующего (а фактически – создающего свою собственную) картину мира.
Отсюда понятен скептицизм такого великолепного естествоиспытателя (естества испытателя), как Майкл Фарадей: «Лекции, которые на самом деле учат, никогда не могут быть популярными; популярные же лекции не могут обеспечить подлинного обучения». Но вот участники проекта «Малая теория Всего, или Искусство знать» не то чтобы взялись опровергнуть мэтра экспериментальной науки, но зашли как бы с другой стороны. Omne ignotum pro magnifico est («Все неизвестное представляется величественным») – цитата из римского историка Тацита, как мне кажется, лучше всего определяет этот подход. Главное – не скрывать своего удивления перед Неизвестным, и тогда оно предстает Величественным. А конкретные знания можно будет добрать потом, в строгих учебниках. Здесь же задача другая – заинтриговать.
Именно так поступает Мария Серебрякова (автор видеоработы «Появилась идея»). Свободная вязь ассоциаций, слегка (совсем чуть-чуть!) иронично – и в итоге абсолютно точно визуально переданное состояние НАКАНУНЕ открытия.
В великолепном ролике «Эволюция» (автор Саша Ворона) – прямо-таки рейбредбериевские штучки.
Настоящий научпоп-трэш сотворили режиссер Евгений Стрелков, оператор Дмитрий Хазан и композитор Марк Булошников в видеосюжете «Гроза в графине». Правда, тут есть одна проблема: чтобы понять юмор и иронию этого ролика, надо быть подкованным в объеме знаний средней школы (как минимум). Чего сегодня, увы, никто гарантировать не может. (Привет Майклу Фарадею!)
Безусловно полезный методологически – мини-фильм тех же Стрелкова и Хазана «Краткая история мобильной связи». В этой же жанровой стилистике – полноценный научпоп-арт «Микро-Дарвин, или Искусственная эволюция белков в борьбе с вирусной инфекцией» (Студия «Дирижабль», Музей науки НГУ «Нижегородская радиолаборатория»). Это уже не просто «ирония по поводу», это научная популяризация в чистом виде! Cool!
«Интеллект осьминога» (сценарист, художник Мария Серебрякова, монтаж Андрея Суздалева) – легкая зарисовка-удивление, первый шаг в сторону науки, визуализация этого удивления.
«Радио… внутри» (метод измерения глубинного температурного профиля биообъектов по их собственному тепловому радиоизлучению); «Радиоглаз» (история механического телевидения в России) – классический язык визуализации. Автор обоих сюжетов Андрей Суздалев. И проч. и проч.
В итоге, как мне кажется, опять срабатывает максима Маршалла Маклюэна: средство коммуникации и есть сообщение. И кстати, понятно, почему это новое медиа, научпоп-арт, так завораживает. Возможность самому создавать картинку и оживлять ее! Повелевать сюжетом!
В проекте «Малая теория Всего, или Искусство знать» этот эффект буквально явлен в чистом виде. Лабораторно чистый эксперимент…
