На лифте, через платформу – в кластер

Внутренние затраты на НИОКР, финансируемые государством и бизнесом, % от расходов страны на НИОКР Источники: EUROSTAT, 2011; Science and Engineering Indicators, 2012: Appendix Tables. National Science Foundation, 2012.;
Наука, технологии и инновации России: 2009. Краткий статистический сборник. М.: ИПРАН РАН, 2009; Наука, технологии и инновации России: 2011. Краткий статистический сборник. М.: ИПРАН РАН, 2011.

Почему у нас так много проблем в инновационной сфере? Почему так много говорится об инновациях и так призрачны результаты? Сегодня сама тема инноваций у многих уже вызывает отторжение – потому что не объясняется на понятном для граждан языке, зачем все это нужно. Продолжается риторика, обосновывающая важность инноваций для повышения конкурентоспособности и национальной безопасности, и так и не появилось такого понятного для всех приоритета, как качество жизни населения. Но проблема не только в позиционировании. Проблема – в слабости естественных связей в инновационной системе.

Бессистемные акторы

В российской инновационной системе есть практически все акторы и необходимые институты. Но все они – разрозненны, а значит, собственно системы нет. Есть компании, есть вузы, Академия наук – но они в общем и целом работают независимо друг от друга, имея свои, мало пересекающиеся между собой, цели и миссии. Мало того, если рассматривать каждый из компонентов инновационной системы по отдельности, то кажется, что они, хотя и работают и есть отчеты о работе и успехах, но в итоге получается как-то не так, как мечталось бы.

Такой вывод напрашивается, если анализировать деятельность институтов, в том числе институтов развития, не по затратам, не по описаниям проектов, а по результатам – то есть по тому, как мы в итоге живем, что меняется, что нового, инновационного появляется в нашей повседневной жизни – может быть, принципиально новые лекарства, методы лечения, сервисы, техника – то, что видно не специалистам, а просто людям.

Поэтому государство возвращалось и возвращается к идее о том, что акторов инновационной системы надо связать воедино – и тогда будет достигнут принципиально новый эффект.

В этом направлении развивается целый ряд концептуальных положений и идей. Одна из них – идея «инновационного лифта». Еще в 2009 году президент Дмитрий Медведев заявил, что надо строить в стране «инновационный лифт». Суть состоит в том, что научная разработка, от идеи до коммерческого воплощения, должна иметь возможность получить поддержку на всех этапах своего развития, то есть необходимы разные источники и механизмы финансирования и другие формы поддержки. Соответственно должна появиться преемственность в работе институтов, минимизировано дублирование и достигнуты прочие положительные эффекты.

Отдельная попытка сформировать связную систему – это инноград «Сколково». Хотя теперь и он становится частью «инновационного лифта».

Может быть, действительно принципиально новым для России стало появление 2010 году концепции так называемых технологических платформ. Они были задуманы как своеобразные площадки, благодаря которым вузы, научные организации и бизнес получают возможность обсуждать перспективы развития и реализовывать конкретные технологические проекты. Таких платформ сегодня 28.

Иными словами, меры по созданию связей постоянно появляются и обновляются, но сами связи остаются слабыми. Почему?

Инновации за казенный счет

Не обсуждая тему невостребованности экономикой инноваций как таковых и ограничиваясь проблемами собственно научно-инновационной сферы, можно говорить о следующих причинах.

Во-первых, надо учитывать, что с момента распада СССР сначала был тяжелый кризис в науке, связанный с резким сокращением финансирования, повлекший за собой отток кадров. На этом фоне организационных реформ, по сути, не проводилось. Потом начался период стагнации – конец 1990-х – начало 2000-х. Именно тогда кадровая ситуация была фактически пущена на самотек.

Тогда же происходило отделение научной политики от инновационной: наука получила название «сектора генерации знаний», имеющего не вполне понятные границы, а меры по стимулированию инноваций обсуждались вне связи с научной политикой. Эта разделенность была заложена в стратегических и концептуальных документах того времени и теперь перенесена в новые концепции и стратегии. Раз нет связанности в стратегическом видении, то вряд ли она появится на уровне воплощения идей.

Во-вторых, в политике текущего этапа государство резко усилило акцент на поддержку науки в вузах, на этом сосредоточены большое внимание, целый ряд мер и существенный объем средств. На науку в вузах возлагаются большие надежды – помимо собственно развития она еще должна заменить развалившуюся (или разваленную) систему отраслевой науки. В то же время и компаниям надо уделять больше внимания инновациям и стимулировать их к наращиванию вложений в НИОКР, в том числе выполняя их в сотрудничестве с вузами. Появился даже специальный термин – «принуждение к инновациям», причем понимать его следует буквально, безо всяких кавычек (см. таблицу 1)

Выделение фаворитов в сочетании с принуждением – это сложный путь стимулирования связей. Не слишком способствует решению задачи и то, что наука остается в основном государственной, а значит – под контролем и патронажем государства.

Государственное участие в науке выше, чем в других странах, и в последние годы только возрастает. По этому параметру Россия фактически находится в противофазе по отношению не только к развитым странам, но даже и странам БРИКС (Россия, как известно, входит в группу стран БРИКС). Везде происходит рост удельного веса бизнес-сектора в финансировании НИОКР, а в России – наоборот (см. диаграмму). Так, по данным за 2010 год, 68,8% общих расходов на науку в России приходилось на средства федерального бюджета. За 2011 год, по приблизительным оценкам, уже больше 70%. Так что усиление финансового участия государства очевидно.

Не менее важен и тот факт, что государство в России финансирует в значительной степени НИОКР, выполняемые в бизнес-секторе. Происходит классическое замещение частных средств государственными. Отчасти это объяснимо, потому что в стране немало компаний с государственным участием. Тем не менее если в среднем по развитым странам мира доля государства в финансировании НИОКР в бизнес-секторе составляет 6–7%, то у нас она близка к 60% (см. таблицу 2).

При этом крупные госкомпании, согласно недавно обнародованным данным, на 60% финансируют свои НИОКР за счет средств федерального бюджета. В итоге получается, что связи пытаются создавать не в инновационной системе в целом, а в государственном секторе методами, характерными для иерархических систем.

Взгляд в сравнении

Если обратиться к зарубежному опыту, то можно найти разные схемы поддержки связей между бизнесом и наукой. В США, например, многие годы правительство финансировало программу передовых технологий. В каком-то смысле это была уникальная инициатива. Она постоянно оценивалась и переоценивалась, изучались ее краткосрочные и долгосрочные эффекты, эволюция развития связей между различными акторами, в том числе университетами и компаниями.

Итогом стала публикация солидного тома, содержащего результаты оценки этой программы. Выводы исследования говорят о том, что программа – прекрасный образец, демонстрирующий, что связи развиваются долго и эволюционно, революционные скачки недопустимы и не помогут, и есть значительный и универсальный компонент во всем этом вопросе – а именно различие миссий и менталитетов сотрудничающих сторон.

В начале реализации программы компании не проявляли большого интереса к сотрудничеству с университетами или малыми фирмами. Преимущества кооперации осознавались постепенно, и вслед за этим находились пути взаимодействия. В динамике произошел существенный рост включенности в проекты и университетов, и малых инновационных компаний. Тем не менее эксперты констатировали, что есть ряд факторов, которые устойчиво препятствуют развитию кооперации. Именно они – универсальны. Это разница менталитетов, миссий, целевых установок деятельности. Всегда есть недостаток доверия и нежелание, боязнь делиться информацией. И нужно длительное время для того, чтобы выстроить успешные отношения. А у нас, как правило, у всех инициатив запала хватает на два-три года, что в принципе очень мало.

Однако в международном контексте положение России не столь безнадежно. Мировой банк рассчитывает индекс экономики знаний, в который входит и показатель тесноты связей между компаниями и университетами в области проведения НИОКР, измеряемый экспертным путем, по шкале от 1 до 7. Бразилия, Индия, Россия получили в 2009 году 3,6 балла по этой шкале. Китай – 4,5; страны «большой семерки» – 4,9; США – 5,8. То есть среди стран – членов БРИКС Россия не выделяется – у нас связи развиты на том же уровне, как в Бразилии или Индии. В Китае ситуация лучше, США – лидер, но наши 3,6 – это в середине шкалы, значит, ситуация не безнадежная.

За связь без брака

Если переходить на уровень отдельных мер, то сегодня в России государство реализует одновременно несколько инициатив, направленных на интеграцию бизнеса и науки.

Прежде всего это программы инновационного развития (ПИР) крупных компаний с государственным участием. 47 компаний уже составили такие планы до 2015 года и теперь должны им следовать. ПИР предполагают обязательное сотрудничество с вузами. То есть, составляя свои программы, компании знали, что нужно определить объемы средств, которые будут направлены вузам для выполнения НИОКР в интересах компаний.

Действительно, из тех компаний, чьи программы утверждены, 96% намереваются финансировать вузы. Однако сотрудничеством это вряд ли можно назвать, потому что совместные НИОКР планируют только 17% компаний. Остальное – это аутсорсинг. Аутсорсинг развивается во всем мире, и это разумный способ оптимизации. Однако расширение сотрудничества, сближение, взаимопонимание через принудительный аутсорсинг вряд ли будут происходить в существенных масштабах.

Компании обязались довести показатель финансирования НИОКР в вузах с прошлогодних 5% от своих общих расходов на НИОКР до 7,5% в 2015 году, то есть нарастить аутсорсинг в полтора раза. В то же время, как отмечалось выше, госкомпании зависят от бюджетного финансирования их НИОКР, поэтому они, вероятно, в какой-то мере рассчитывают на то, что смогут выполнить свои обязательства за счет финансирования из госбюджета. Правда, гарантий нет, а контролировать компании планируется строго. По крайней мере Владимир Путин в одной из своих предвыборных статей предложил, что надо жестко привязать оплату труда руководителей компании и ведущих менеджеров с достижением ключевых показателей инновационного развития.

Второй инструмент – это технологические платформы. Согласно официальному определению (из «Порядка формирования перечня технологических платформ», утвержденного решением Правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям 3 августа 2010 года), под технологической платформой «понимается коммуникационный инструмент, направленный на активизацию усилий по созданию перспективных коммерческих технологий, новых продуктов (услуг), на привлечение дополнительных ресурсов для проведения исследований и разработок на основе участия всех заинтересованных сторон (бизнеса, науки, государства, гражданского общества), совершенствование нормативно-правовой базы в области научно-технологического, инновационного развития».

Технологические платформы – новый подход для России, хотя сам инструмент не оригинален и заимствован из опыта Европейского союза. Есть и российская специфика – в частности, вузы должны быть обязательным участником техплатформ. Пока перспективы развития технологических платформ не очень понятные, хотя некоторые проекты, инициированные техплатформами, получили финансирование через различные федеральные целевые программы.

В целом можно предположить, что техплатформам либо придадут особый статус, как многим другим государственным инициативам последнего времени, а вместе с ним – гарантированное бюджетное финансирование, либо каких-либо специальных мер поддержки технологических платформ не будет и они превратятся исключительно в инструмент согласования интересов.

Поскольку в 2012 году активизировалась работа по формированию инновационных кластеров и технологические платформы стали рассматриваться как возможные их участники, повышается вероятность реализации второго сценария.

Сейчас мы в начале нового витка кластерной политики, основы которой закладывались Минэкономразвития (МЭР) еще в 2007 году, когда была разработана «Концепция развития кластерной политики в Российской Федерации». В марте 2012 года МЭР объявил конкурс на поддержку 10 пилотных проектов создания кластеров, каждый из которых получит средства из федерального бюджета.

Вопрос эффективности прямого бюджетного финансирования кластеров в экспертном сообществе является дискуссионным. Ряд специалистов придерживаются мнения, что помощь государства может быть бесполезной и даже вредной, поскольку кластеры образуются естественным путем. Те, кто считает прямую государственную поддержку необходимой, обсуждают вопрос о том, на что именно должны выделяться средства – кластерам как объектам инфраструктуры, организациям, размещенным в кластерах (например, малым инновационным предприятиям), либо на проекты, выполняемые в кластерах, в том числе кооперационные.

На данный момент МЭР допускает возможность расходования бюджетных средств (субсидий) на такие цели, как развитие инфраструктуры (транспортной, энергетической, инженерной, жилищной, инновационной, образовательной, социальной, включая материально-техническую базу здравоохранения, культуры и спорта), а также на НИОКР и ряд других видов работ. Таким образом, кластерный подход пока напоминает схему финансирования наукоградов с той разницей, что структура бюджетных статей значительно расширена, однако принцип остался неизменным.

Усиление акцента на субсидии поощряет сложившийся в «инновационном сообществе» менталитет, согласно которому основные ожидания лежат в области получения дополнительных бюджетных средств.

Высокая наука и/или высокие технологии

Еще один инструмент, заслуживающий специального внимания, – это сотрудничество вузов и компаний по условиям, определенным в постановлении правительства РФ от 9 апреля 2010 года № 218 «О мерах государственной поддержки развития кооперации российских высших учебных заведений и организаций, реализующих комплексные проекты по созданию высокотехнологичного производства».

Идея – направить бюджетные средства для выполнения вузами НИОКР, необходимые компаниям, через компании – заказчики работ. Компания должна предоставить 100-процентное софинансирование, из которого как минимум 20% должны быть также потрачены на НИОКР. Такая схема – это попытка с двух сторон усилить сотрудничество: компания получает больше возможностей взаимодействовать с вузом и больший контроль над вузом при выполнении заказанных работ.

Проблем при реализации этого постановления правительства, как показывает исследование, проводимое в настоящее время Межведомственным аналитическим центром, оказалось немало. И они в основном связаны с состоянием науки в вузах, кадровыми проблемами, проблемами организации и менеджмента.

Совместная работа еще раз показала, что та наука, которой занимаются в вузах, во многом изолирована, далека от реальных потребностей компаний. Еще одна проблема – дефицит в вузах конструкторов и технологов. Кроме того, по условиям проектов нужно создавать серийное производство. Но технические вузы признаются, что серийную продукцию они делать не умеют или у них нет для этого необходимой инфраструктуры. Неумение объяснимо: в советское время большинство работало по заказам ВПК, что подразумевает, как правило, изготовление единичных изделий. И это также еще и совершенно другой стиль работы.

Положительный опыт тоже есть. Расширились контакты компаний с вузами, причем в некоторых случаях компании поняли, что вуз-партнер не может сделать для них всю работу, которая им нужна, и стали искать необходимые им компетенции в других вузах. В некоторых случаях даже стали складываться исследовательские консорциумы.

Благодаря более тесному режиму общения компании заинтересовались тем, кто, как и чему учит в университетах-партнерах. Ряд компаний задумались над тем, чтобы предложить вузу новый учебный курс, самостоятельно его составить и даже читать.

Если в целом говорить о мерах принуждения, то пока их результативность весьма дискуссионна. В отсутствие серьезного интереса компаний к инновациям и сотрудничеству с вузами «принуждение» может лишь замедлить и инвестиции в НИОКР, и формирование связей.