Про науку – или хорошо, или ничего / Наука и технологии / Независимая газета

наука, ученые, власть Фундаментальная наука очень часто предстает в глазах публики как надувание мыльных пузырей.
Национальная галерея искусств, Вашингтон. Жан Батист Симеон Шарден. Мыльные пузыри. 1733–1734

Сегодня кажется уже вполне очевидным, что политика сама по себе – это только продолжение научных и опытно-конструкторских работ (НИОКР). Именно результаты этих НИОКР определяют масштабы и возможности политического маневра и вообще политики тех или иных государств и групп стран. Не случайно уже с 30–40-х годов прошлого века в риторике политических лидеров планеты все настойчивее и все осознаннее стали появляться апелляции к науке, к ученым.

«Многие из высших руководителей существующих правительств, корпораций и профсоюзов в значительной степени уже скорее номинальные фигуры, чем самостоятельные, энергичные правители, – отмечал в 1963 году американский социолог Питирим Александрович Сорокин. – Политика, которую они проводят, свидетельствует о том, что значительная их часть стала просто исполнителями «безмолвных предписаний» современных научных открытий и изобретений. До 1940 года ни администрация Трумэна, ни Сталина, ни Эйзенхауэра, ни Хрущева, ни генералы и адмиралы, ни кто-либо из современных руководящих государственных и политических деятелей не имели ни малейшего представления об «атомных», «водородных» и «космических» политиках, которые сейчас проводят все современные высшие руководители. В этом смысле современные руководящие государственные и политические деятели все более становятся просто номинальными фигурами исполнителей «безмолвных приказов» науки и технологии, передав им свои права распоряжаться научными экспертами, советниками и членами комиссий.

Такая тенденция знаменует угасание существующих в настоящее время правительств политиков посредством политиков и для политиков и их замену в конечном счете «правительствами ученых и экспертов».

Возможно, классик социологии немного и поторопился в оценке верно подмеченной тенденции. Но лишь немного. Даже далекие от науки и каких-либо НИОКР руководители современных крупнейших государств мира тем не менее понимают, что с учеными надо дружить, надо их холить и лелеять. А если кто не понимает – тот в лучшем случае не политик, а публицист.

Поэтому нам показалось интересным свести на одном пятачке и сопоставить декларации о науке некоторых известных политических деятелей последнего десятилетия (см. таблицу). Интересно это еще и потому, что троим из представленных в таблице политикам – Владимиру Путину, Николя Саркози и Бараку Обаме – предстоит в этом году сделать очередную попытку избрания/переизбрания на высшие государственные посты в своих государствах – России, Франции, США.

Очевидно, что самое серьезное – в смысле близкое к критическому – положение с наукой и инновациями – в России. Действительно, серьезно увеличившееся за последние десять лет финансирование российской науки пока не дало ощутимых результатов в индустриальном и промышленном развитии страны. Мало того, за этот же период вклад российских ученых в мировую нанотехнологическую науку, например, снизился до 1,5% против 6% в 2000 году. Череда крупных и крупнейших техногенных аварий и катастроф приобретает уже характер чуть ли не природной закономерности.

В этих условиях понятно, почему Владимир Путин целую статью посвятил, по сути, вопросу возрождения промышленной политики в России. Но вот четкого представления именно о научной политике мы как не имели, так и не имеем.

В России этой проблемой систематически занимаются пока только экономисты. В итоге «плавает» даже определение понятия ГНТП. Экономический «флюс» при этом вполне ощутим. Зачастую, например, происходит просто отождествление научно-технической и промышленной политик. «На современном этапе для наукоемких производств России наиболее важными являются проблемы разработки и реализации научно-технической промышленной политики», – отмечают авторы капитального исследования «Наука и высокие технологии России на рубеже третьего тысячелетия (социально-экономические аспекты развития)» (М., 2001).

Складывается впечатление, что государство само не знает, что ему делать с доставшимся от Советского Союза научным потенциалом. Отсюда – бухгалтерский, но не политический подход к науке. Впрочем, научное сообщество, особенно его элита, кажется, уже адаптировалось и к такому положению дел. Долго ли удастся поддерживать такой status quo?

Мнение лидеров о┘	Тони Блэр, премьер-министр Великобритании; речь «О значимости науки» в Королевском обществе Великобритании, 23 мая 2002 г.	Барак Обама, президент США; выступление в Национальной академии наук, 27 апреля 2009 г.	Николя Саркози, президент Франции; речь на 35-й Международной конференции по физике высоких энергий, Париж, 26 июля 2010 г. ═	Владимир Путин, председатель правительства РФ; статья «О наших экономических задачах», 30 января 2012 г. ═
роли науки	«Глядя на великие достижения последних лет, люди, не являющиеся членами научного сообщества, склонны полагать, что все основные научные проблемы уже решены и осталось лишь заполнить незначительные пробелы в знаниях. В действительности же мы стоим на пороге новых научных открытий, которые продвинут человечество далеко вперед в его развитии».	«Необходимо, чтобы научное сообщество могло напрямую вмешиваться в государственную политику. И поэтому сегодня я хочу сделать еще одно объявление. Мы расширяем Консультационный совет по науке и технике при президенте (President's Council of Advisors on Science and Technology, PCAST); с этим советом я намерен тесно сотрудничать┘ Этот совет представлен ведущими специалистами самых разных областей науки; они будут делиться своим разнообразным опытом и взглядами. PCAST должен будет консультировать меня при разработке государственных стратегий по поддержанию и развитию культуры научного новаторства».	«Я хорошо знаю, что наука – хрупкое предприятие и ученых надо защищать от обструкции, фанатизма, непризнания и попытаться оградить их от гонений за поиск истины. Такие опасности все еще угрожают и нам, поскольку они существовали всегда. Но тем не менее ваша работа следует давней мечте человечества – открыть тайну происхождения Вселенной и материи┘ Наука – окружающая среда, которая должна взращиваться в обществе».	«Мы живем в период кардинальных перемен в экономической жизни всего мира. Никогда еще столь быстро не обновлялись технологии. Многое из того, что нас сегодня привычно окружает, казалось фантастикой лет 15–20 назад. Никогда не была столь острой борьба за лидерство в глобальной конкуренции, и мы видим, как страны, позиции которых еще вчера казались незыблемыми, начинают уступать тем, к которым еще недавно относились со снисходительным пренебрежением. Никогда люди не сталкивались со столь огромными рисками техногенных катастроф, никогда не были столь серьезными угрозы природной среде. Но и возможности человечества никогда не были столь велики. Выигрывает тот, кто полнее других использует новые возможности».
фундаментальной науке	«Нам необходимо обеспечить положение, когда наша способная молодежь разделяла бы наше восхищение возможностями науки и связывала бы свои надежды с той ролью, которую она может сыграть. Нам особенно необходимо покончить со спадом в математике, физике и инженерных науках и сделать научную деятельность работой, о которой будут мечтать, причем не только юноши, но и девушки».	«┘Мы вернем науке подобающее ей значение. 9 марта я подписал меморандум, суть которого проста: с приходом моей администрации закончилось то время, когда наука шла за идеологией. Успех нашей страны – как и наши национальные ценности – коренится в свободе и независимости исследований. Подорвать научную этику – значит подорвать демократию. Это противоречит нашему образу жизни. Поэтому я поручил Джону Холдрену и Бюро по определению научно-технической политики при Белом доме следить за тем, чтобы федеральные стратегии основывались на наиболее полных и непредвзятых научных данных. Я хочу быть уверенным, что научные решения определяются фактами, а не наоборот».	«Недоброжелателям (а они существуют), сетующим на то, что ваши исследования оторваны от жизненно важных вопросов, стоящих перед планетой: болезней, нищеты, отставания в развитии, я бы сказал, что насущные вопросы момента никогда не должны служить компромиссом для будущего. Видеть две реальности – краткосрочные и долгосрочные перспективы – и рассматривать их как конфликтующие между собой – значит свое будущее упустить. Знание – неделимо. Сюрпризы, которые, как нам кажется, приносят широчайшие фундаментальные исследования, уже трансформировались во множество весьма рентабельных инноваций, влияющих сегодня на нашу повседневную жизнь┘ Фундаментальные исследования не направлены на конкретно прикладные цели. Но страна, которая не задает этим исследованиям приоритета № 1, допускает историческую ошибку. Ценность науки – непрерывная функция: в реальности не бывает прикладных исследований без фундаментальных, без них не будет и никаких прорывов».	«Для Российской академии наук, ведущих исследовательских университетов и государственных научных центров должны быть утверждены десятилетние программы фундаментальных и поисковых исследований. Но такие программы надо будет защищать, а по ходу их исполнения регулярно отчитываться. Не перед чиновниками Минобрнауки – перед налогоплательщиками и научным сообществом с привлечением авторитетных международных специалистов. А в случае, когда речь идет об оборонных и других разработках, в которых непосредственно заинтересовано государство, – перед руководителями страны. Преимущественное развитие исследовательских университетов не означает пренебрежение ролью Российской академии наук и государственных научных центров. Наоборот, устойчивое развитие институтов РАН возможно только в условиях, когда они могут выбирать себе сильное пополнение».
финансировании науки	«При численности населения в 1% от общемировой мы обеспечиваем 4,5% средств, выделяемых на науку во всем мире┘ В 1998 году при постатейном рассмотрении расходной части бюджета мы увеличили ассигнования на науку на 15%, что стало самым значительным увеличением по сравнению с другими статьями расхода. При рассмотрении расходной части бюджета 2000 года мы пошли еще дальше, и благодаря этому сегодня бюджетные ассигнования на науку растут на 7% в год в реальном исчислении».	«Некоторые говорят, что в такое трудное время мы не можем позволить себе инвестировать в науку, что поддержка научных исследований – это все-таки роскошь в те моменты, когда все определяется необходимостью. Я категорически не согласен. Наши процветание, безопасность, здоровье, экология и качество жизни сейчас более чем когда-либо зависят от науки┘ И сегодня я хочу поставить эту цель: мы вложим более 3% ВВП в научные исследования... И мы будем инвестировать в фундаментальные и прикладные исследования; создавать новые стимулы для частных инновационных разработок; поощрять достижения в области энергетики и медицины и улучшать математическое и естественнонаучное образование. Это будет крупнейшим вложением в научно-технический прогресс за всю историю Америки┘ Мы удвоим бюджетирование наиболее важных учреждений, в число которых войдут Национальный научный фонд, первый источник финансирования для академических исследований, и Национальный институт стандартов и технологии, который поддерживает исследования в самых различных областях... Согласно моему бюджету, удвоится также финансирование научного отдела Министерства энергетики... – потому что мы знаем, что потенциал для научных открытий определяется инструментами, которые страна предоставляет своим исследователям»	«В условиях настоящего кризиса многие страны избрали путь сокращения своих научных бюджетов... Вместо этого мы его увеличили┘ В конечном итоге в разгар рецессии мы заложили 35 млрд. евро в план будущих инвестиций на последующие четыре года. Две трети этого финансирования пойдут на высшее образование и фундаментальные исследования, а одна треть предназначена специально на прикладные исследования в таких областях, как аэрокосмос, неуглеродная энергетика и цифровая экономика».	«Будет в несколько раз – до 25 млрд. руб. в 2018 году – увеличено финансирование государственных научных фондов, поддерживающих инициативные разработки научных коллективов. Размеры грантов должны быть сопоставимыми с тем, что предоставляют своим ученым на Западе┘ Надо преодолеть инерцию крупного отечественного капитала, который, прямо скажем, отвык от инновационных проектов, от исследований и опытно-конструкторских работ. Сейчас 47 компаний с государственным участием приняли инновационные программы. Но и частные корпорации должны приучиться к тому, что 3–5% их валового дохода должно направляться в исследования и разработки. Необходимо разработать соответствующие налоговые инструменты, но главное – это понимание руководителями частного бизнеса, что без этого они просто не будут восприниматься на глобальном рынке в качестве равных участников».
университетах и научной инфраструктуре	«┘В 1999–2000 годы из стен наших университетов вышли 199 компаний против в среднем 70 в год за предыдущие пять лет. С учетом нашей доли в общем объеме исследовательских работ этот показатель выше, чем даже в Соединенных Штатах. Резко выросло и число патентных заявок. И наконец, доля университетских исследований, финансируемых промышленностью, была также выше, чем в Соединенных Штатах. В Кембриджском научном парке и на прилегающих к нему территориях действуют около 1400 высокотехнологичных предприятий, при этом капитализация крупнейших из них превышает 1 млрд. евро. Научные парки и лаборатории-инкубаторы новых компаний появились и при многих других наших университетах».	«Наши студенты отстают по математике и естественным наукам от своих сверстников в Сингапуре, Японии, Англии, Нидерландах, Гонконге, Корее и других странах. По некоторым данным, 15-летний американец, сопоставительно с мировым уровнем, находится на 25-м месте в своих познаниях по математике и на 21-м месте по естественным наукам. Мы были свидетелями того, как подрывалась научная честность и политизировались научные исследования – в соответствии с заданными идеологическими программами».	«Первое, что пришлось сделать, – повысить ответственность наших институтов высшего образования и фундаментальных исследований. Мы весьма озабочены этим вопросом. Нет необходимости объяснять вам, что финансирование оказалось бы бесполезным, если оно вложено в устаревшие структуры┘ Мы дали университетам возможность стать автономными, взять свое будущее в собственные руки и больше заниматься научными исследованиями┘ С момента моего избрания на пост президента в 2007 году ежегодно мы добавляем 1 млрд. евро в бюджет университетов. С 2007 года бюджет научных исследований растет на 800 млн. евро в год. Мы вкладываем 5 млрд. евро в финансирование на реконструкцию наших университетских территорий. Это поможет нам создать несколько десятков крупных кампусов, которые отвечают самым высоким международным стандартам».	«Восстановление инновационного характера нашей экономики надо начинать с университетов – и как центров фундаментальной науки, и как кадровой основы инновационного развития. Международная конкурентоспособность нашей высшей школы должна стать нашей национальной задачей. Мы должны иметь к 2020 году несколько университетов мирового класса по всему спектру современных материальных и социальных технологий. Это значит, необходимо обеспечить устойчивое финансирование университетских научных коллективов и международный характер этих коллективов. Российские исследовательские университеты должны получить ресурсы на научные разработки в размере 50% от своего финансирования по разделу «Образование» – как их международные конкуренты. Исхожу из того, что одновременно будем проводить продуманную и согласованную с экспертным сообществом и общественностью реструктуризацию всей отрасли профессионального образования».