Владимир Покровский
Нобелевский комитет объявляет имена лауреатов премии-2011 в области медицины и физиологии.
Фото Reuters
По всей видимости, Нобелевская премия 2011 года по медицине и физиологии навсегда останется в памяти людей в качестве прецедента, когда вопреки воле Альфреда Нобеля она была присуждена умершему человеку. Как стало известно сразу же после ее присуждения, один из нобелевских лауреатов 2011 года, Ральф М.Стейнмен, к понедельнику, 3 октября, уже не числился в списках живых.
Вины Нобелевского комитета тут нет – просто произошла история из цикла «всякое случается», потому что Стейнмен скончался 30 сентября, за три дня до часа своего высшего признания. В этом чудится какая-то высшая несправедливость: безумно жаль, что человек, работа которого, как утверждают, спасла жизни очень многих людей, ушел, совсем чуть-чуть не дождавшись великого для него известия. Нобелевский комитет не стал отменять своего решения и оставил присужденную Стейнмену премию в качестве части его наследства.
Премия по физиологии или медицине была также присуждена в этом году иммунологам – Брюсу А.Бётлеру и Жюлю А.Хоффманну за открытия, связанные с механизмами врожденного иммунитета, а также уже упомянутому Ральфу М.Стейнмену за открытие дендритных клеток и изучение их роли в приобретенном иммунитете.
Эту премию можно считать окончательной точкой, поставленной в споре более чем вековой давности между двумя выдающимися учеными – Ильей Мечниковым и Паулем Эрлихом. Мечников считал главным действующим лицом иммунной системы открытые им клетки – макрофаги и нейтрофилы, захватывающие и уничтожающие обнаруженные ими патогены. Эрлих, открывший молекулы, которые он назвал антителами, заявлял, что именно они – главные воины иммунитета. Работы Бётлера, Хоффманна и Стейнмена своими открытиями революционизировали взгляды на иммунную систему и попутно показали, что фактически оба непримиримых спорщика были правы – иммунная система сложна, в ней достаточно работы и для молекул, и для клеток.
Первые два сделали свои открытия, изучая первую линию защиты организма от внешних атак – так называемый врожденный иммунитет. Ученые давно искали того «часового», который обнаруживает врага и активизирует иммунную систему.
В 1996 году Жюль Хоффманн, изучая иммунитет фруктовых мушек, обнаружил, что ген под названием Toll формирует рецепторы, распознающие патогенные микроорганизмы – мухи-мутанты, лишенные этого гена, умирали значительно скорее нормальных мух. В 1998 году Брюс Бётлер, изучая воздействие на мышей липополисахарида (патоген, вызывающий септический шок), открыл мышиный аналог этого гена – Toll-подобный ген. Эти два открытия показали, что первая линия иммунной защиты и у мух, и у млекопитающих одна и та же. Они дали старт целой волне исследований в отношении таких рецепторов, в том числе человеческих.
Вряд ли кто-то из иммунологов будет возражать против этих двух имен, их приоритет в иммунологической революции бесспорен, но вместе с ними обычно упоминаются и другие. Не получил заслуженной премии, просто не дожил, Чарльз Дженуэй (1943–2003), чьи идеи впоследствии развил и доказал Хоффманн, уместно смотрелся бы в числе лауреатов и наш соотечественник – восходящая звезда мировой иммунологии профессор Йельского университета Руслан Меджитов, первым обнаруживший Toll-подобные рецепторы на клетках человека, однако Нобелевская премия никогда не делится больше чем на троих.
Если открытия, сделанные Бётлером и Хоффманном, имеют отношение к врожденному иммунитету, то работы Стейнмена связаны со второй линией иммунной защиты, которая встречается только у высших животных – с адаптивным иммунитетом. Когда патогены все-таки проламывают оборону врожденного иммунитета, в схватку вступает адаптивный. В результате довольно сложных межклеточных взаимодействий в организме начинается выработка антител и клеток-киллеров, которые уничтожают зараженные патогеном клетки. Эта система обладает памятью, после победы над врагом она уже знает его «в лицо» и при следующей с ним встрече пошлет в атаку бойцов, настроенных поражать именно его.
До работ Стейнмена оставалось загадкой, каким именно образом включается адаптивный иммунитет, кто активирует его главных героев – Т-клетки, ответственные в том числе за иммунологическую память. В 1973 году Ральф Стейнмен открыл новый тип клеток, которые он назвал дендритными. Впоследствии ему удалось доказать, что именно они обладают уникальной способностью активировать Т-клетки.
Работы нобелевских лауреатов-2011 привели к появлению новых, усовершенствованных вакцин против различных инфекций. Они также помогли ученым добиться прогресса в борьбе с раком, в их попытках стимулировать иммунную систему для атаки на опухоли. Любопытно, что именно дендритные клетки, открытые Стейнменом, помогли ему продлить жизнь, когда он заболел раком поджелудочной железы, и в конечном счете заставить Нобелевский комитет совершить ошибку.
А Бётлер и Хоффманн узнали о своей премии вечером, находясь в Китае, где всего за неделю до того им вместе с Русланом Меджитовым вручили другую премию – учрежденную гонконгским филантропом Ран Ран Шо. Она не так широко известна, как Нобелевская, но стоит тоже немало – один миллион долларов в ценах 2009 года. В понедельник там был какой-то национальный китайский праздник – толпы народа на улицах, красочные фейерверки┘ и сообщение по телефону: «Немедленно возвращайтесь в гостиницу, вас ждет толпа журналистов, вам присудили Нобелевскую премию». Тогда сопровождающий из фонда Шо поздравил их и вежливо добавил: «Получается, что эти фейерверки и в вашу честь».
