Другая порода

Найденные в Денисовой пещере останки относятся скорее всего к какому-нибудь древнему виду архантропов, например, к гейдельбергскому человеку. Реконструкция черепа человека гейдельбергского без нижней челюсти.
Источник: dic.academic.ru

На сайте журнала Nature опубликовано небольшое сообщение о завершении чтения так называемой митохондриальной ДНК нашего предка, жившего около 40 тыс. лет назад. Если можно так сказать – это был наш земляк, точнее, землячка: останки были найдены в Денисовой пещере, расположенной в известняковом обрыве правого берега реки Ануй, протекающей на Алтае. Земляк, но, по-видимому, не родственник.

Напомним, митохондрии – это своеобразные энергетические станции живых клеток. Вообще говоря, существует очень хорошо проработанная гипотеза, согласно которой митохондрии – это древнейшие микроорганизмы, когда-то проникшие в клетку и составившие с ней весьма гармоничный симбиоз. Эти внутриклеточные органелы снабжают клетку молекулами АТФ. Именно при расщеплении АТФ высвобождается энергия, обеспечивающая протекание всех физиологических процессов в организме.

У митохондрий есть собственная ДНК – кольцо, составленное из 16,5 тысячи нуклеотидов, или «букв» ген-кода. Сегодня последовательность этой ДНК известна не только у людей, но также у шимпанзе и неандертальцев, поэтому ученым есть что сравнивать. Сравнение показало, что расхождение между нами, homo sapiens, и юной обитательницей Денисовской пещеры примерно в два раза больше, чем между человеком разумным и неандертальцем. Отсюда был сделан вывод о том, что «родословная» древней алтайки началась в Африке не менее миллиона лет назад. Неандертальцы же ответвились от нашей родовой линии всего каких-то полмиллиона лет назад.

Сопоставление трех «наших» человеческих геномов с геномами шимпанзе и гориллы позволят проанализировать историю возникновения – историческую и геномную этиологию – человеческих болезней и патологических механизмов.

В этом нас убеждают результаты двух недавно завершенных проектов, связанных с чтением геномов палео-эскимоса, жившего на западном побережье Гренландии четыре тысячи лет назад, и пяти представителей Южной Африки – четырех бушменов Намибии, и нобелевского лауреата Десмонда Туту, выходца из племен банту. Про древнего эскимоса ученым пока сказать особенно нечего, хотя по состоянию генов можно судить, что житель Гренландии был кареглаз и с залысинами на лбу. Про наших современников южноафриканцев они говорят гораздо более уверенно и определенно.

В прошлом году Сара Тишков из Мэрилендского университета опубликовала в журнале Science предварительный анализ генетической и исторической структур геномов африканцев и афроамериканцев в сравнении с представителями других рас и континентов. Один из результатов ее работы – установление родства русских, с одной стороны, с французами, итальянцами и оркнейцами – жителями Оркнейских островов Шотландии, и адыгами и друзами Ливана, с другой. Авторы других работ роднят нас больше с басками, бравым представителем которых был д'Артаньян, и все теми же адыгами, но это интересно только нам.

Гораздо более важным выводом, к которому пришла Тишков, явилось то, что бушмены пустынь Намиб и Калахари являются самым древним народом на Земле. Они генетически максимально близки к праотцам всего человечества, стоявших у истоков возникновения анатомически и физиологически современного человека. Предки всего современного человечества устремились затем из Африки, в которой им угрожали страшные тропические заболевания – СПИД и оспа, чума и малярия, сонная болезнь – и патологии, вызываемые спирально-извитым Неlicobacter pylori.

Ушли из Африки, конечно же, далеко не все. Оставшиеся бушмены были вынуждены приспосабливаться. У них возникла форма гена, кодирующая белковый канал в оболочке почечных клеток, через который более интенсивно идет обратное всасывание ионов хлора, что крайне важно в условиях постоянной обезвоженности. Другой ген дал форму мышечного протеина, способствующего более резкому сокращению мышц, что дает преимущество при необходимости как можно быстрее убегать от кого-то. На эту форму бушменского гена давно уже положили глаз специалисты по спортивному допингу, мечтающие «создать» на его основе спринтеров экстра-класса.

В то же время в геноме бушменов нет никакой защиты от туберкулеза и тропической малярии, вызываемой Plasmodium falciparum. У других африканцев, в частности представителей тех же банту, подобная защита имеется. Есть она и у европейцев – жителей средиземноморских стран и черноморского побережья. Приобрели европейцы и определенную защиту от микобактерии, вызывающей туберкулез. В то же время они совершенно беззащитны перед ВИЧ, к которому у африканцев, по всей видимости, хотя бы частичный иммунитет имеется.

Выше говорилось, что у маленькой обитательницы алтайской пещеры за миллион лет накопилось больше отличий в ДНК, чем у нас и неандертальцев, которые исторически «моложе» как виды. Вполне возможно, что длительность жизни вида как такового зависит от «изношенности» его генома.

Большая геномная «древность» жителей Африки ставит перед разработчиками лекарств совсем конкретную задачу. Дело в том, что фармацевтические гиганты разрабатывают лекарства, часто являющиеся ингибиторами или стимуляторами-активаторами тех или иных протеинов, «рассчитывают» на продукты генов, являющихся формами, которые присущи «молодой» белой расе. Получается, что эти лекарства в африканских и азиатских условиях просто не «работают».

Ученые «ненавязчиво» объясняют соответствующим менеджерам крайнюю необходимость затрат на выявление и детализацию геномных отличий представителей разных народов и популяций современного человечества. Напряженная работа в рамках международного проекта «1000 геномов» идет, и геном первого этнического русского пациента Онкоцентра уже вошел составной частью в ген-банки мира. Так что будем надеяться, что эта первая ласточка не останется последней. Ведь в нашей стране структура популяций разных народов тоже крайне разнообразная и таит в себе множество непредсказуемых особенностей.