Александр Минин
Традиционная логика "охраны природы" – решение отдельных экологических проблем по мере их появления или обнаружения.
Фото Reuters
Фактический провал крупнейшего за последние годы международного природоохранного форума по изменению климата в Копенгагене ставит вопрос о правомерности лозунга «охраны природы».
В обществе существуют, на мой взгляд, два подхода по отношению к природе: первый – традиционная «охрана природы», решение отдельных экологических проблем по мере их появления или обнаружения; второе – сохранение человека как биологического вида в природе Земли. Очевидно, что стратегии развития по этим направлениям будут различаться.
В последние десятилетия преобладает первый путь, его логической и показательной вехой и стал Копенгаген-2009. Представляется, что это путь тупиковый, хотя и весьма привлекательный. Тупиковый по нескольким основаниям.
Претензии человека на сохранение природы можно сравнить с призывами блох спасти слона. Биосфера Земли – сложнейшая система, принципы и механизмы функционирования которой мы только начали познавать. Она прошла долгий (несколько миллиардов лет) путь эволюции, выдержала много планетарных катаклизмов, сопровождавшихся практически полной сменой фигурантов биологической жизни. При кажущейся, по астрономическим масштабам, эфемерности (толщина этой «пленки жизни» несколько десятков километров) биосфера продемонстрировала невероятную устойчивость и жизнеспособность. Пределы и механизмы ее устойчивости до сих пор не понятны.
Человек – лишь часть этой удивительной системы, возникшая по эволюционным меркам несколько «минут» назад (нам около 1 млн. лет), но позиционируем себя как глобальную угрозу лишь несколько последних десятилетий – «секунд». Система (биосфера) Земли сохранит себя, а от нарушающих ее равновесие элементов просто избавится, как это происходило миллионы раз в истории планеты. Как будет с нами – вопрос технический.
Второе. Борьба за сохранение природы происходит не с причиной, а со следствиями, количество которых неизбежно растет с каждым днем. Только мы уберегли от исчезновения бизона или стерха, как под угрозу исчезновения попадают десятки и сотни видов животных, о существовании которых мы даже не подозреваем. Будем решать проблемы потепления климата – никто не даст гарантии, что через несколько лет мы не озаботимся прогрессирующим похолоданием (тем более что параллельно с потеплением разворачивается вполне реальный процесс глобального затемнения, ослабляющего парниковый эффект). И так далее.
Основная же причина всех этих проблем хорошо известна – рыночная модель экономики. Еще в начале прошлого века она ютилась на пятачке Европы, весь мир жил на принципах традиционного хозяйства. В наше время эта модель стремительно и старательно внедряется по всему миру. Тысячи заводов, фабрик, экскаваторов, нефте-газо-лесо-угледобывающих и перерабатывающих комплексов по всему миру работают на удовлетворение постоянно растущих потребностей граждан.
Если не остановить этот самоедский процесс, то решение отдельных экологических проблем, как, впрочем, и сохранение человека, превращается в борьбу с ветряными мельницами. Остановить – значит, ограничить потребление, причем радикально. Готово ли общество (прежде всего западное, поскольку пока именно их потребление раскручивает эту ресурсопожирающую спираль) к такому ограничению и фактическому отказу от принципов рыночной экономики? При всей видимой озабоченности западных стран экологическими проблемами и проявляемой готовностью их решать в отказ от «основы демократии» верится с трудом.
Наверно, половина коренного населения Европы заседает в разных комиссиях, комитетах, рабочих группах по сохранению, защите, контролю┘ и т.д. Экологические организации устраивают акции, пишут призывы, получают гранты. Такая ситуация устраивает многих, в том числе общественность и политиков (есть где себя проявить), бизнесменов (еще один рычаг в конкурентной борьбе, причем с каждым днем все более значимый).
На протяжении нескольких последних десятилетий мы стали свидетелями появления череды разных глобальных «экологических угроз» («озоновая дыра», коровье бешенство, свиной и птичий грипп и т.д.). Значительная часть из них быстро сходила на нет, но средства на их изучение или борьбу с ними выделялись, и немалые, и кто-то эти средства получал. Причем научная сторона проблем занимает, наверно, не более нескольких процентов, остальное – деньги и политика.
Возвращаясь к климату, необходимо отметить, что никто из «противников» потепления не выступает против сокращения выбросов парниковых газов. Но это проблема не природы, а наша. Очевидно, что выбросы (любые) необходимо минимизировать, но зачем эту тему привязывать к проблеме изменения климата? Небольшое похолодание типа нынешней зимы (с огромными потерями для Европы!) может на этом фоне сыграть отрицательную роль: «противники» теории антропогенно обусловленного потепления климата получат козырь для снятия вообще каких-либо ограничений на выбросы: природа, мол, и так хорошо справляется.
Стратегия сохранения человека как биологического вида, на мой взгляд, более осмысленна, более ясная с экологических и экономических позиций, чем борьба на множестве фронтов за сохранение природы. Если и необходима какая-то конвенция в области охраны природы – то это конвенция о сохранении человека как биологического вида. В ней должны быть отражены (с учетом традиций, обычаев, образа жизни и проч.) основные требования к окружающей человека среде, к деятельности человека; в национальных законодательствах эти требования должны найти адаптированное к своим условиям отражение и жесткое исполнение.
Только поняв свое место в биосфере, мы сможем сохранить себя в природе и минимизировать наше негативное воздействие на нее. Тем самым, кстати, будет решаться и привлекательная для озабоченной части общества проблема сохранения природы.
