Местечковая космическая политика

Ракеты-носители "Союз" вот уже шестой десяток лет остаются основой отечественной космонавтики.
Фото Сергея Казака

Ровно три года назад тогда еще президент Владимир Путин поручил правительству выработать ясный план космической деятельности России на ближайшие десять лет. Немного позже, в апреле 2007 года, он бросил упрек руководству космической отрасли в недостаточной амбициозности российских космических планов на фоне лунных и марсианских пилотируемых проектов США и Китая.

Сегодня, по прошествии трех лет, можно сказать, что слова президента не оказали никакого стимулирующего воздействия на качественное развитие отечественной космонавтики. Вся «ясность» планов Роскосмоса состоит в разговорах о полете следом за американцами на Луну или о сооружении на околоземной орбите не оправданного ни с научной, ни с практической точек зрения «сборочно-эксплуатационного комплекса».

«Амбициозность» же выразилась в начале эскизных работ по созданию нового пилотируемого космического корабля, ракеты-носителя для него и решения начать строительство космодрома «Восточный».

Однако проектировать новый корабль вместе с носителем, не имея представления о том, к какому пилотируемому объекту в космосе он будет доставлять людей и грузы, – все равно что строить дорогу в никуда. Что касается «Восточного», то, не ставя под сомнение принципиальную необходимость такого объекта на территории России, следует отметить вот что.

Средства, выделяемые на его строительство, сейчас было бы разумнее потратить на создание инновационных космических технологий, а заодно на скорейший ввод в эксплуатацию ракеты-носителя «Ангара» (первый полет которой отложен с 2010 на 2012 год). Экологически чистая «Ангара» должна сменить токсичные «Протоны», из-за негативного влияния на окружающую среду которых и возникает большинство проблем с использованием Россией космодрома «Байконур».

Скрывать технологический застой в космической отрасли помогает ее «самопиар». Кадры со стартующими ракетами-носителями или с очередным модулем, стыкуемым к МКС, сообщение о том, что в 2008 году Россия вышла на первое место в мире по числу космических запусков, создают впечатление бурной космической деятельности. Этот радужный имидж скрывает тот факт, что большинство данных запусков было осуществлено с использованием носителей, разменявших пятый («Протон») и шестой («Союз») десяток лет, а на станции, по свидетельству летчика-космонавта Михаила Тюрина, если иногда и идут стоящие научные исследования, то они зачастую не оправдывают денег, затрачиваемых на их проведение.

Надежды на продолжение масштабного международного сотрудничества после МКС – самообман. Как отмечает Тюрин, «международные партнеры взяли лучшие российские заделы и на основании этого развили что-то свое. Мы же остались на прежнем уровне, на котором больше уже им не нужны». Новый пилотируемый корабль России, даже если совершит свой первый полет к 2020 году, априори будет проигрывать китайскому «Шеньчжоу», который к тому времени будет уже 17 лет находиться в эксплуатации, а российскому нужно будет с нуля доказывать свою надежность и эффективность.

Более того, собрав свою первую обитаемую станцию на орбите, в 2010–2011 годах Китай с качественной точки зрения сравняется с Россией в сфере пилотируемой космонавтики. Не случайно поэтому в ноябре этого года во время визита президента США Барака Обамы в Пекин было достигнуто соглашение о начале диалога между двумя странами по сотрудничеству в области пилотируемых космических полетов. А Ракеш Шарма, первый индийский космонавт, не исключил возможности того, что США отправятся к Луне на индийском корабле, первый полет которого запланирован на 2015 год.

Работа над инновационными проектами позволила бы, как подметил академик Борис Черток, резко поднять производительность труда в российской аэрокосмической отрасли, которая в настоящее время в 33 раза ниже, чем в США. Однако таких проектов нет по причине, отмеченной одним из сотрудников РКК «Энергия»: «Если раньше система управления космонавтикой работала на космос, то теперь космос работает на эту систему». Другими словами космическая деятельность носит максимально безрисковый характер, чтобы обеспечить спокойное существование космических чиновников.

Подобная безрисковость возможна лишь при отсутствии крупномасштабных инновационных проектов, осуществление которых стоило бы спокойной жизни и карьерной стабильности бюрократам, отвечающим за их осуществление. Таким образом, если интересы страны предполагают космический «рывок», то интересы Роскосмоса – космический «застой».