Человек из другого города

Экспертом быть приятно. Во-первых, это тешит самолюбие – тебя признали за специалиста до такой степени, что начинают интересоваться твоим мнением. Во-вторых, очень даже вероятно, что высказанное тобою мнение материализуется, пусть и в обезличенной форме, в виде каких-то практических последствий. Это тоже приятно – сознавать, что от тебя что-то зависит. Наконец, в-третьих, экспертом быть приятно потому, что это твое экспертное мнение очень часто хорошо оплачивается.

Наука как социальный институт, как сфера интеллектуального творческого труда превращается на наших глазах просто в экспертную деятельность. «Академии наук следует придать статус главного экспертного центра страны, ответственного за научную обоснованность государственной экономической, социальной, научно-технической политики», – уверен, например, академик Сергей Глазьев.

Эволюция налицо: со времен Галилея–Ньютона человека, познающего законы Природы, принято было называть «ученым»; в 20–30-х годах прошлого века, в связи с рождением так называемой Большой науки (НИИ, КБ и проч.), происходит рождение и нового субъекта, объясняющего окружающий человека вещный мир – «научный сотрудник»; к концу XX века в осадок выпал новый социальный тип – «эксперт», то есть человек, объясняющий сегодня то, что случилось бы завтра, если бы не случилось то, что случилось вчера.

У социологов есть такая ироничная поговорка: «Эксперт – это человек из другого города». Не лишено иронии, на мой взгляд, и название проекта, о котором рассказывают авторы одной из публикуемых на этой странице статей – проект создания в России «Корпуса экспертов». Эксперты сбиваются в стаю, институализируются, превращаются в так называемое экспертное сообщество. Эксперт – это престижно┘ Оно и понятно. Наука сейчас Российскому государству в лице высших чиновников всех ветвей власти для достижения только им, чиновникам, известных «государственных» целей, непонятно зачем и нужна. Им нужны эксперты, которые могли бы помочь более или менее адекватно ориентироваться в мире стремительно развивающихся технологий, чтобы не заблудиться в них, не сломать ногу или голову. Но это уже и не наука, а как раз экспертиза. Рациональной организации процедур этой экспертизы, по существу, и посвящен второй текст на этой полосе – текст профессора Владимира Мордковича.

Но, как бы там ни было, взаимоотношения научного и экспертного знания диалектичны. То, что ученые мозги и экспертные мозги – это две большие разницы, легко иллюстрируется огромным количеством примеров. Вот один┘ «Атомом для практических целей овладеть невозможно». Эрнст Резерфорд, 1919 год.

Одним словом, «эксперт – это человек, который больше уже не думает; он знает». Отсюда – нетривиальная задачка: как наиболее эффективно извлечь из эксперта его экспертное знание. Говорят, существует целое научное направление, посвященное этому. Эксперты по экспертам, так сказать. (Кстати, иногда так называют журналистов.)

И это – правильно. И, может быть, это и есть самая главная функция экспертизы. «Трагедия нашего правительства как и большинства правительств мира, <в том>, что, наука выше их <понимания>, они не умеют отличить знахарей – от докторов, шарлатанов – от изобретателей, фокусников и черных магов – от ученых». Петр Капица, 1935 год.