Правовой нигилизм и научно-технологическое развитие

Первоначально в университетах, начиная с Болонского, а затем в Парижском, Пражском и многих других было всего два факультета: богословский и юридический.
Томазо да Мадена. "Кардинал Николай Руанский", деталь фрески в церкви Санто-Николло в Тревизо, 1352 год

Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин поставили перед страной задачу: перевести экономику с сырьевой на научно-технологическую базу, сделать передовой технологической – и более того: передовой нанотехнологической! – супердержавой. Для того чтобы страна оставалась державой (и даже вообще оставалась на карте в своих нынешних не знающих себе равных границах) стратегической линии, намеченной руководством, попросту нет альтернативы.

В то же время на пути преобразования России из энергетической сверхдержавы в страну, которая производит товары на мировой рынок, есть трудности. Должна же быть в самом деле причина, по которой ни в Америке, ни в Европе, ни в Австралии, ни в экономически развитых странах Азии сегодня невозможно найти ни одного товара, полностью произведенного в РФ. То есть вообще никакого: ни телевизоров, ни автомобилей, ни стульев, ни даже всего лишь лопат. Что-то мешает стране, первой в мире осуществившей полет человека в космос и всего лишь одно поколение тому назад имевшей вторую науку в мире, осуществлению этой мечты.

Кроме того, надо признать, что при всем величии и правильности сама по себе задача сделать Россию научно-технологическим лидером мира имеет историю.

Болонья № 1

Россия примкнула к Болонскому процессу, который в последний год минувшего тысячелетия положил начало универсализации образования. Однако она не примкнула к другому Болонскому процессу, начатому ни много ни мало на 900 лет раньше! Ибо первый европейский университет был основан именно в Болонье в XI веке и именно с этого момента началось создание новой Европы, находившейся со времени падения Рима (пять веков!) в так называемых веках мрака.

Причиной падения цивилизации было то, что руководителями России 1000 лет спустя было названо правовым нигилизмом. Римскую империю, состоявшую (как и Россия сегодня) из множества народов, цементировало римское право. Оно, после принятия христианства, было сначала заменено приматом права божественного, а потом и вовсе упразднено («Божественное Право Королей» и «всякая власть от Бога» – принципы существования общества, не имеющее с кодифицированным правом ничего общего, выгодное только сильным и, по сути, означающее беспредел.) Не случайно именно Юстиниан (ненадолго объединивший Западную и Восточную империи в VI веке) создал юридический кодекс: без правовой основы властвование не холопами и рабами, а гражданами невозможно. Тем более это относится к империи, то есть многонациональной и мультикультурной стране.

Однако затем на многие столетия Европа погрузилась во мрак «правового нигилизма» и «жизни по понятиям» власть имущих – принципы, россиянам знакомые не понаслышке. Революционность университетской идеи состояла в том, чтобы поставить Божественное и Человеческое право – закон и мораль – рядом, всего лишь рядом! Соответственно этому первоначально в университетах, начиная с Болонского, а затем в Парижском, Пражском и многих других было всего два факультета: богословский и юридический.

Уже в 1150 году 10 тыс. студентов со всей Европы жили в Болонье и изучали право. Начиная с XII века университетские выпускники работали в канцеляриях и правительственных учреждениях, становились судьями, адвокатами, советниками, составителями законов, построенных на общих для всех европейских государств принципах, восходящих к римскому праву. В одном только Парижском университете в XIV–XV веках могли одновременно обучаться до 25 тыс. студентов – больше, чем в XX веке в Московском и Петербургском университетах вместе!

Именно с внедрением в массовое сознание правового сознания возникла объединенная Европа. Так были заложены предпосылки сначала Ренессанса, потом Просвещения и, наконец, Промышленной революции.

Право – на лево

А что же Россия? Первый университет в Российской империи был учрежден в 1755 году, то есть через 700 лет после Болонского. Как вы думаете, сколько юристов обучалось на открытом при Екатерине Великой юридическом факультете? Один! И тот не нашел себе применения. В стране, в течение 150 лет (начиная с уложения Алексея Михайловича вплоть до середины XIX века) жившей не по законам, а по указам, неудивительно.

Сравним. Бостон был основан 17 сентября 1630 года. Уже через шесть лет, едва отбившись от нападений индейцев, поселенцы основали Гарвардский колледж, постепенно превратившийся в один из лучших университетов мира.

Московский университет был открыт через 600 лет после основания города и через 300 лет после полного освобождения России от какой-либо зависимости от кого-либо.

В течение этих веков Империя расширилась от Балтики до Тихого океана, но мысль о том, что неплохо бы заняться просвещением населения, в голову ни одному из власть имущих в России не приходила. Стоит ли удивляться, что сегодня доля конкурентоспособных на мировом рынке товаров, производимых в «тупоголовой» (как ее величают российские сатирики и телеведущие) Америке, более чем в 100 раз больше, чем оных, производимых в РФ. Даже маленькая Финляндия, «приют убогого чухонца», производит в три раза больше товаров на мировой рынок, чем Российская Федерация. И до тех пор, пока главными новостями, сообщаемыми населению родины телевидением и прессой, будут происки евроамериканцев и маневры ракетоносцев, это положение не изменится.

Отношение к образованию населения Московии оставалось подозрительным во всех поколениях от Ивана Калиты до падения правления большевиков. Вот типичные высказывания царских министров не чего-нибудь, а именно народного просвещения: «Обучать грамоте весь народ или несоразмерное оного количество людей прнесло бы более вреда, нежели пользы» (адмирал А.С.Шишков, министр народного просвещения Николая Первого); «Хочу, наконец, чтобы русская литература прекратилась» (С.С.Уваров, глава Академии наук, а затем министр просвещения).

Не слишком отличались от царских министры советской поры. История как наука, которую изучают студенты, в Советской России была упразднена, исторические факультеты были открыты заново только со Второй мировой войной. Изучение гуманитарных дисциплин сводилось к программе КПСС и политэкономии социализма.

Ужасающее мракобесие было проявлено в 40–50-е годы в борьбе с генетикой – и лишь благодаря беспрецедентной смелости выдающихся ученых не были аналогично разгромлены физика и психология. Изучение всемирной истории, истории искусства и музыки концентрировалось исключительно на соответствующих кафедрах и ни в коем случае не было массовым – как, впрочем, и в царской России: реальные училища (в которых обучался грамоте и профессии «простой» народ) гуманитарного образования не предусматривали. Поразительная стойкость традиции, переживший переход от монархии к большевизму!

Первый университет в Российской империи был учрежден в 1755 году – через 700 лет после Болонского. Так уж сложилось, что наукой в России занимаются в академии, а не в университетах. Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)

Рука Москвы

Таким образом, правовой нигилизм наших дней в России имеет глубочайшие корни. То, что было стержнем возрождения цивилизации Европы еще до основания Москвы, в России остается отторгнутым по сей день. Почему?

Следует отчетливо понимать, что правовой беспредел – он же жизнь по понятиям, он же «дружба превыше закона» как принцип взаимодействия граждан – в России напрямую связан с другими фундаментальными бедами: незащищенностью слабого перед сильным и коррупцией, ставшей частью «нормального» функционирования государства. И произошло это – увы! – не вчера (вспомним знаменитое карамзинское: если одним словом определить, чем занимаются в России, то слово это – воруют). До тех пор, пока правовое сознание не возобладает в России, страну невозможно будет не только перевести на технологический путь развития, но даже создать хотя бы одну конкурентоспособную на мировом рынке фирму.

При этом не следует думать, что русские люди чурались европейской традиции. Университетов ни в Киевской Руси, ни в Московии действительно не было. Но в Новгороде, Пскове и Твери еще до возвышения Москвы среди городов русских действовало ганзейское право. Европейские купцы торговали с россиянами настолько цивилизованно, что существовала даже страховка на случай ущерба. Европейская правовая система не получила в России распространения, потому что не Новгород, не Псков и не Тверь вышли победителями во внутрироссийской борьбе.

Что сделал с Новгородом Иван III, а затем – еще более бесчеловечно – Иван IV, известно. После чего европейское право перестало распространяться в России на целые столетия. Москва превратила небольшую раздробленную страну в Империю, раскинувшуюся на два континента, но при этом всюду приносила с собой принципы, противоположные правовым. Это сильное утверждение, которое я, человек плоть от плоти русской и московской культуры, делаю подчеркнуто беспристрастно. Оно отражает реальное положение независимо от симпатий и антипатий.

И заставляет задуматься, по какому пути идти России: по тому, по которому она шла на протяжении 500 лет, вплоть до недавнего времени, расширяясь со скоростью Голландии в год, – или же следует отказаться от авторитарного сознания в пользу правового ради того, чтобы стать конкурентоспособной на мировом рынке. А также ради того, чтобы вообще сохраниться на картах мира XXII и следующих за ним веков.

Чемпионат зоны

Когда говорят о соревнованиях на рынке товаров, по лингвистической аналогии имеют в виду, что это чем-то напоминает спортивные состязания. Где есть районные чемпионаты. Городские. Национальные чемпионаты. Континентальные. И мировые. Так вот: в технологиях существуют только мировые чемпионаты. Чемпионы города и даже страны в условиях свободного рынка технологий неконкурентоспособны, а произведенные ими товары вообще никому не нужны.

Допустим (почему бы и не помечтать), в свободной экономической зоне Дубна создан лучший в России телевизор. В условиях, когда рынок изолирован от остального мира (как это было в СССР), продукт – победитель национального чемпионата имеет шанс найти массового потребителя. Но в условиях открытых границ его производство бессмысленно. Давайте рассудим трезво: есть ли хоть какой-нибудь шанс, чтобы в стране с правовым нигилизмом было создано нечто конкурентоспособное с Силиконовой долиной или хотя бы с «Нокиа»? Может ли быть на такой территории создана хотя бы одна лидирующая в мире нанотехнологическая фирма, состоящая из более чем семи человек (которые по понятию могут между собой разобраться)? Ответ: этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Особая экономическая зона по самому своему названию – однопараметрическая привилегия. Она может работать в том случае, если все остальные параметры в обществе находятся в состоянии, обеспечивающем эффективную работу системы. В России ничего подобного нет. Для того чтобы создать особо благоприятные в России – читай нормальные для Запада – условия ведения бизнеса, нужно создать зону, свободную от откатов, свободную от поборов, свободную от телефонного права, свободную от наездов и свободную от передела собственности. Это как минимум.

Другими словами, нужно создать территорию, на которой будет существовать цивилизация в европейском значении этого термина в стране, на остальной территории которой процветают правовой нигилизм и другие милые нашему сердцу отечественные свободы. Экономическая зона как таковая в стране, в которой отсутствуют другие традиционные компоненты цивилизации: примат закона над дружбой, право собственности, исключающее ее передел, отсутствие необходимости иметь крышу и «отстегивать» ей, и другие – проблему вывода страны на передовые технологические позиции решить не может.

Руководители российских особых экономических зон могут быть преисполнены самых патриотичных намерений, руководители государственной корпорации «Роснано» могут быть самыми эффективными менеджерами во Вселенной – но в стране с телефонным правом, откатами и переделами собственности никакого конкурентоспособного на мировом рынке продукта не может быть произведено. Ни к 2020 году, ни через 200, ни через 1000 лет.

Железная логика

К сказанному следует добавить безобразное отношение к интеллектуалам, результатом которого стало уничтожение за последние 20 лет второй в мире науки. Возрастной провал между 30-летними аспирантами и профессорами пенсионного возраста превратился в обрыв. Неудивительно следствие: ведущие российские вузы, несмотря на декларации о прогрессе в образовании и усиленное финансирование нефтерублями, скатились за четверть века с первой десятки в Европе во вторую и третью сотню в мире.

Кроме того, тот факт, что сегодня на территории России действует более 2 тыс. иностранных патентов только в области нанотехнологий, тогда как собственных насчитывается не более 30, крайне затруднил бы развитие соответствующих областей даже в стране – мировом лидере, а не только в РФ, где их приходится развивать с колоссального отставания, что хуже даже, чем с нуля. Ситуация в РФ сегодня похожа на ту, в которой создавались первые университеты Европы: в живущем по понятиям обществе, с налетами баронов со товарищи (аналог рейдеров), которым население должно платить откуп, с вассальной зависимостью от суверенов («крыш») и отсутствием уверенности в завтрашнем дне – точнее, с полной в нем неуверенностью.

Однако если решимость президента и премьер-министра России сделать страну одним из лидеров научно-технологического прогресса действительно является приоритетом, у России есть шанс стать технологической сверхдержавой. Главный козырь – мощное и необыкновенно успешное русское всемирное интеллектуальное зарубежье.

Мировая интеллектуальная этническая диаспора является фактором, позволившим в считанные годы подняться не только странам с многотысячелетней культурой – Индии и Китаю, – но и таким, как Вьетнам и Корея, которые в мировых лидерах никогда не были. Имея перед собой приоритетную цель, альтернативой которой, по мнению многих экспертов, является ни много ни мало распад страны, имея мощную поддержку мирового интеллектуального русскоговорящего мира плюс твердую волю и решимость (которых у россиян традиционно не занимать), может быть предпринят ряд эффективных шагов, для того чтобы переломить ситуацию.

Система академических институтов Москвы (храмы науки, как их называли) может стать наряду с такими всемирно известными наукоградами, как Дубна, Черноголовка, Пущино и другие, ядром зон созидания, познания и обучения, которые при вдумчивой поддержке имеют шанс стать конкурентоспособными в мире. Необходимо всячески поощрять создание небольших международных технологических групп, одновременно создавая социальную инфраструктуру и способствуя подаче международных патентов.

Россия Пушкина, Менделеева, Королева, миллионов творцов от академика до пахаря, Россия, притягательная для всего мира, должна наконец сбросить с себя иго химерических целей и дурмана жития по понятиям. Такая Россия может вернуть себе мировое первенство в считанные десятилетия. Именно на такую Россию с надеждой смотрит весь мир.