Ритуальный уровень познания

Минувший год дал нам немало поводов обратить особое внимание на тему взаимоотношений науки и религии в современном обществе. Достаточно вспомнить завершившийся судебный процесс по иску 15-летней школьницы из Санкт-Петербурга к авторам школьного учебника по общей биологии (она возражала против безальтернативного преподавания теории эволюции Дарвина в школах) и открытое письмо президенту РФ десяти академиков РАН, в котором они обращали внимание на опасность «клерикализации страны».

Я давно с интересом слежу за публикациями «НГ-науки» и «НГ-религий», рассматривая их в качестве своеобразного открытого диалога на эту чрезвычайно важную тему. Тем более это важно в тот момент, когда современная российская элита, в том числе и научная, практически самоустранилась от подобных дискуссий. Неужели только потому, что «знание обессилело», как об этом убедительно рассуждает Андрей Ваганов в своей статье («НГ-наука», 28.11.07).

Речь идет уже не только о слиянии науки и религии, как правильно заметил Андрей Ваганов, но и о постепенном сращивании Православной церкви с государством. Впрочем, этот процесс нетрудно проследить и по публикациям «НГ». Сошлюсь лишь на одну «руководящую» статью А.Игнатова, директора аналитического центра при Управлении делами президента РФ, под амбициозным заголовком «Стратегия глобализационного лидерства для России» («НГ», 07.09.00).

Высокопоставленный политолог, по существу, ставит вопрос о возможности создания некоего министерства идеологии и пропаганды, о введении понятия «государственная религия». Завершает он свои рассуждения тем, что Россия, дескать, должна стать первым государством, в котором будет реализована политика интеграции мировых религий. Именно в этот период как раз предпринимались определенные меры по приданию православию де-факто статуса государственной религии (финансовая поддержка, передача крупного имущества, предоставление льготных условий в СМИ и т.д.).

Вот уже почти два десятилетия мы продолжаем барахтаться в каком-то противоречивом политико-идеологическом пространстве и в малопонятном вакууме духовного и научного познания. Экономика страны до сих пор находится в некоем мутантном состоянии, аналог которого невозможно отыскать ни в одной из 200 стран мирового сообщества. Независимые социологические замеры показателей духовно-нравственного и морального состояния российского общества показывают, что оно отброшено на самый низкий уровень за весь предыдущий период столетней истории.

В этих условиях умело организованное духовно-идеологическое наступление Православной церкви на российское общество, поддержанное Кремлем, позволило ей как-то быстро заполнить значительную часть оставленного коммунистами «без присмотра» огромного атеистического пространства. К тому же после распада СССР и тоталитарного государства РПЦ оказалась совершенно свободной, как никогда за всю свою тысячелетнюю историю. Она сумела быстро сконцентрировать свои силы и установить прямые контакты с руководством новой России как на федеральном, так и региональном уровнях. При этом особый акцент был сделан на персональные отношения между Патриархом Московским и всея Руси и президентом РФ. Как говорится, честь и хвала! Прекрасный, но почти недостижимый пример для лидеров других религий.

Но тут есть свои подводные камни, которые обществу необходимо всегда учитывать, особенно при принятии важных решений. Сегодня Православная церковь осуществляет ничем не ограниченное активное лоббирование своих интересов во всех общественных и государственных структурах – от президента страны до системы школьного образования, от министра культуры до деятельности Третьяковской галереи. Например, РПЦ открыто претендует на весь архитектурный ансамбль Рязанского Кремля и на другие аналогичные сооружения Средневековья.

Необходимо также иметь в виду, что отсутствие у нынешней правящей коалиции («Единая Россия» + «Справедливая Россия») сколько-нибудь внятной идеологической платформы, политическая беспринципность ЛДПР и консерватизм КПРФ, а также слабость позиций других религий в обозримом будущем, безусловно, будут способствовать выдвижению Православной церкви на передний план идеологического поля.

Другой вопрос, насколько все это эффективно. Какова, например, реальная сила влияния клерикализма на сознание человека, имеющего неограниченный доступ к интернету? Поток сознания современного человека оказывается зажатым между мгновенной реакцией интернета на любые вопросы и догматическими постулатами религиозного учения. По некоторым исследованиям, результат не в пользу последнего. Это делает церковное поле зачастую низведенным лишь до ритуального уровня.

Вопрос об отношении государства к церкви, к религиям был решен еще в конце XIX века лучшими умами человечества – церковь была отделена от государства. Ни в одной стране Запада и Востока с демократическими традициями, будь то США или Франция, Англия или Германия, Индия или Япония, Китай или Индонезия, – нигде нет каких-либо конституционных положений или законодательных актов, закрепляющих какую-либо религию в качестве государственной или привилегированной, к чему открыто призывают некоторые российские политологи и религиозные деятели.

Во-вторых, совершенно очевидно, что государственные интересы многонациональной и поликонфессиональной России требуют, чтобы гражданская власть в лице президента, правительства и других государственных структур относилась ко всем религиозным общинам с одинаковым, как бы равноудаленным уважением. Светская власть, как и во всем мире, должна заботиться не о каких-либо мнимых схемах религиозной интеграции и тем более о прямой поддержке господствующей религии. Единственный путь – взаимодействие национальных культур, межконфессиональный диалог, развитие экономических и гуманитарных контактов, фундаментом которых является мирное сосуществование различных цивилизаций.

Россия должна поделиться своим положительным опытом в этой сфере, раскрыть и показать мировому сообществу результаты длительного тысячелетнего мирного сосуществования и сотрудничества между общинами двух крупнейших цивилизаций – христианской и мусульманской – на огромных просторах нашей страны.