Совсем другая страна

Жители Москвы и гости столицы совершают чуть больше, чем одну пятую всех розничных покупок России (около 22%). Эту статистику привел недавно руководитель столичного департамента потребительского рынка и услуг Владимир Малышков. По его данным, в 2006 году оборот розничной торговли Москвы вырос на 7,1% и составил более 1,9 трлн. рублей.

Частный, казалось бы, результат. Но в нем, как во фрагменте фрактальной структуры, заключен фундаментальный факт современной российской действительности: на территории, которая называется «Российская Федерация», сегодня функционируют два государства, живут две страны – Москва и остальная Россия. Один из самых фактурных примеров, иллюстрирующих сказанное, – географический фактор распределения научных исследований в России.

Научный потенциал Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова в 1996 г. был практически равен потенциалу всего Сибирского отделения РАН (число докторов – 1200, число кандидатов наук – около 5000, число членов РАН – более ста). В 1994/95 учебном году в московских вузах обучалось 438 тыс. студентов, 115 тыс. – в средних специальных учебных заведениях, а всего 553 тыс. человек, или 12,1% от всех студентов страны (население Москвы составляло на тот период 10,3% от населения РФ).

Распределение числа публикующихся авторов и опубликованных работ в 1989 г., полученное из анализа естественно-научной базы данных (SCI) Института научной информации США, говорит само за себя (см. табл.).

Та же асимметричная картина – в территориальном распределении грантов научных фондов. В Российском гуманитарном научном фонде 65% профинансированных в 1995–1998 гг. проектов выполняли московские ученые. Это дало основания тогдашнему генеральному директору РГНФ Евгению Семенову сделать вывод: «Социогуманитарная наука в России чрезмерно сконцентрирована в Москве. Для академической науки уровень ее концентрации в столице неоправданно высок. Так, на Москву приходится 83% академических заявок по экономике, 90% – по философии, 95% – по психологии, 97% – по политологии <┘>. Мы все еще имеем науку, ориентированную не на страну, а на столицу, не на общество, а на власть». Важно подчеркнуть, что отмеченный факт не просто одномоментный «статистический выброс», а вполне устойчивая тенденция.

Действительно, «тело» науки в России напоминает своим строением тело головастика: основная масса приходится лишь на один орган – голову (Москва). Еще одно сравнение, которое приходит на ум, – одногорбый верблюд: этот «корабль пустыни», конечно, тянет свою лямку, но в эпоху интернета, телекоммуникаций и беспроводных технологий «одногорбая» наука для такой гигантской страны, как Россия, – слишком медленный способ передвижения.

Не случайно, что еще государственное и партийное руководство СССР периодически пыталось исправить явные диспропорции в географии распределения научно-технического потенциала страны. Одной из самых заметных – «пропиаренной», как сказали бы сегодня, – попыток такого рода было как раз создание Новосибирского академгородка. Кстати, до 1957 г., то есть до года создания Сибирского отделения АН СССР, академическая наука в этом регионе была представлена одним членом-корреспондентом и 35 докторами наук. Науку «двигали» на Восток и Юго-восток.

Но если во времена СССР удавалось поддерживать тренд «Запад–Восток» за счет финансовых и иных преференций, то сегодня этот фактор уже не работает. Но, как мне представляется, это отнюдь не означает, что сама идея «равномерности» (или, по крайней мере, сглаживания явных диспропорций) порочна. Увы, пока наши социальные проектанты выбирают не самые лучшие варианты будущего.

Так, по данным губернатора Красноярского края, руководителя рабочей группы Госсовета России по вопросу комплексного социально-экономического планирования развития регионов Александра Хлопонина, если в 2000 г. по объему промышленного производства на душу населения различия между самым благополучным и самым неблагополучным субъектом Федерации составляли 64 раза, то к 2005 г. этот показатель вырос до 281 раза. Разница в доходах бюджетов богатейшего и беднейшего регионов на душу населения выросла за пять лет с 50 раз до 194 раз; объем подушевых инвестиций – с 30 раз до 44 раз, уровень безработицы – с 29 раз до 33 раз.

И это далеко не безобидные диспропорции. Подобные закономерности распределения любого вида социальных показателей принято выражать в виде так называемых гиперболических законов (Н-распеределений). Уже к 50-м годам прошлого века стало понятно, что многие статистические закономерности поведения социальных систем (например, известное в экономике распределение Парето, описывающее доходы населения) имеют общую математическую форму – гиперболической кривой (распределения Ципфа–Парето).

Установлено, что распределения Ципфа–Парето наблюдаются также для рангового распределения популярности книг в библиотеках, размера и численности населения стран, городов и других поселений, доходов и активов компаний, рангового распределения популярности нот (их тональности и длительности) в музыкальных произведениях, цитируемости научных работ, числа соавторов научных работ, распространенности фамилий, мощности землетрясений, площадей лесных пожаров, распределения числа голов, забитых футболистами, результатов матчей и многого другого. Любопытно, что популярность веб-серверов интернета также хорошо описывается немного модифицированным законом Ципфа.

У всех этих распределений есть один важный параметр, характеризующий степень изогнутости гиперболической кривой. В нашем случае общий ход наклонной кривой имеет смысл показателя, характеризующего свойства социально-экономической системы. При значении этого параметра около 0,7 общество характеризуется как устойчивое в социально-экономическом смысле; отклонение в большую сторону грозит такому обществу переворотом октябрьского типа – когда высокие доходы верхушки вызывают стремление масс перераспределить их в свою пользу. Наоборот, низкие значения показателя свидетельствуют о том, что в обществе может произойти переворот фашистского типа – когда правящие классы силовыми приемами восстанавливают свои высокие доходы.

Так что в случае с ранговым по параметру Н-распределением научного потенциала России мы имеем дело с явно неустойчивой социальной структурой. Именно поэтому России нужна программа развития научно-технического потенциала регионов, а не разрозненные спорадические, пусть и с благими намерениями, акции.

═

Открыть в новом окне>>