Юрий Голубчиков Казалось бы, кому они нужны, эти наши северные бесплодные территории? На самом деле в отличие от безводных пустынь, труднодоступных высокогорий и душных джунглей Российский Север куда более доступен для обживания. В России складывается такое уникальное сочетание континентальности и полярности, что в случае потепления климата оно обернется огромным национальным достоянием.
Массив мерзлоты
Каждая точка земного шара получает равное количество часов солнечного освещения. Но только в условиях северных белых ночей и полярного дня подавляющее их большинство приходится на начало вегетационного периода. Если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез, то по сумме световых часов высокие широты намного превзойдут умеренные. Полярность, таким образом, создает для растений самый благоприятный световой режим.
Благодаря длительному сохранению сезонной мерзлоты, северные почвы практически всегда хорошо увлажнены весной и в первой половине лета. Засухи здесь редкость. К тому же потепление на Севере всегда сопровождается увеличением выпадения осадков. В то же время под континентальным небом Приполярной России обычны высокие летние температуры.
Вопреки всем ожиданиям зарубежных политиков высокая степень континентальности не позволит никакому солнцу растопить наш самый мощный массив мерзлоты. Он сам по себе не столько продукт полярности, сколько континентальности климата.
Географического и климатического пределов «осеверения» сельского хозяйства не существует, считал наш выдающийся генетик Николай Иванович Вавилов. Предсказываемое потепление климата могло бы способствовать продвижению земледелия на Север в целях обеспечения продовольственной независимости страны. Одно из преимуществ северного земледелия в том и состоит, подчеркивал Н.И.Вавилов, что применительно к суровым, зато устойчивым климатическим условиям можно выработать надежную агрорецептуру. Там каждое лето холодное, тепло – лимитирующий фактор возделывания сельскохозяйственных культур.
Но зато и известно, что от каждого вегетационного сезона ждать. Удобрения и тепломелиоративный эффект навоза могут существенно нейтрализовать пагубное воздействие холода, улучшить микробиологические и питательные режимы почв. Напротив, двигаясь с растениеводством на юг, доказывал Н.И.Вавилов, мы вступаем в зону «рискованного» земледелия. Здесь ничего нельзя предусмотреть. Предстоящий год может быть и дождливым, и засушливым.
Беда Севера в том, что вегетационный период там слишком короток. Наилучшие световые часы приходятся на май–июнь, когда еще не прогрелась почва. А вот в связи с потеплением климата можно ожидать сдвига фенофаз на более ранние сроки. Тогда эти территории стали бы одними из лучших для возделывания сельскохозяйственных культур. И это не голословные прогнозы. Есть уже и исторические прецеденты.
В дельте Оби (67-й градус с.ш.) картофель в конце ХIХ века давал урожай в 10–20 раз превышавший массу посаженных клубней. По Енисею, в Туруханске (66-й градус с.ш.), в ХIХ веке сажали редьку, репу, картофель, свеклу и даже огурцы. По Лене, у Сиктяха (70-й градус с.ш.), созревали картофель, редька, морковь. В Нижнеколымске, Верхоянске, Верхнеколымске удачными были попытки выращивания овса, ячменя и яровой пшеницы. Давний опыт огородничества накоплен в долинах Пенжины, Анадыря, в Марковской впадине.
Северный навоз
Граница полярного земледелия в открытом грунте ныне существенно сдвинулась к югу. В северных районах страны, где раньше хлеба вызревали, теперь они перестали вызревать. Некоторые усматривают в этом проявление похолодания климата. Однако, как справедливо указывает Н.Ф.Реймерс, трудности северного земледелия, скорее, в другом.
Раньше малоустойчивые подзолистые почвы пахали сохой. Она выворачивала землю на глубину 10–12 см. Ниже лежали белесые подзолистые горизонты. Вывернуть их наружу – получить пустые закрома. С коллективизацией на эти почвы был запущен структуроразрушающий тракторный плуг с глубиной вспашки в 25 см. В результате поля уподобились дорогам: в сухую погоду они сплошная пыль, во влажную – грязь. Тяжелые трактора весной по полю не пройдут, приходится ждать, пока можно будет пахать, сеять начинают еще позже, вот и не успевает вызреть урожай.
Главное же богатство Севера России таится в его травах. Финляндия на своих гранитах стала крупнейшим маслодельным цехом планеты, а ведь у нее нет таких роскошных пойменных лугов, как у нас.
Северное земледелие должно быть ориентировано на выращивание трав для животноводства. Примерно тот же процент населения России проживал на Севере и 100 и 300 лет назад, но в продовольственном отношении до 1930-х годов он находился на самообеспечении. В Мурманске в 1922 г. на каждых 100 жителей приходилось 37 коров, 60 овец и 45 оленей. Сейчас столько коров не приходится и на сто дворов в лучших районах страны.
Уже с XV в. осуществляется отбор крупного скота применительно к Северу. На Российском Севере была выведена знаменитая холмогорская порода коров, в Якутии получены холодоустойчивые и неприхотливые породы коров и лошадей, в чем-то сохранившие облик вымершей сибирской дикой лошади Черского. Но селекционно-генетическая работа с этими животными не велась и как породы они сейчас исчезают.
Если на каждом квадратном километре Российского Севера держать хотя бы одного оленя, то общее их поголовье составит 10 млн. голов, что эквивалентно 30 млн. овец. Держать можно и поболее одного. На некоторых субантарктических островах на каждом квадратном километре выпасается по 40–60 оленей. Оленеводство не требует ни ферм, ни заготовок кормов, ни большого числа занятых рук. На острове Врангеля один пастух управлялся со стадом в 4 тыс. голов. На Аляске же, как писал в 1933 г. Вильям Стефансон, один человек пять лет выпасал 20 тыс. оленей и потерял за это время только трех животных.
В начале ХХ века на полуострове Тайгонос в Приохотье, в Березовском районе Тобольского Севера и на территории нынешнего Ненецкого автономного округа выпасалось по 400–600 тыс. оленей в каждом. Ныне там нет и нескольких десятков тысяч голов. В связи с переводом северных кочевников на оседлость вместо небольших колхозов, дававших неплохую прибыль, появились крупные убыточные поселки.
Сейчас в тундрах России выпасается около 2 млн. домашних оленей (80% мирового поголовья) и 1 млн. диких северных оленей (40% мирового поголовья). По биосферной значимости стада российских оленей ни в чем не уступают всемирно известным популяциям крупных травоядных национальных парков Африки. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что в Западном полушарии оно появилось только в конце XIX в. На Аляске, к примеру, выпасается всего 35 тыс. домашних оленей.
До сих пор почти не изучена массивная и выносливая, но быстро исчезающая карагасская порода оленей. Злакам посвящены тысячи томов исследований. Кормовой базе оленеводства (ягелю) не отведено и десятитысячной доли того. Селекция кормильца Севера еще впереди.
Чего нам бояться
В места с холодным климатом ссылали нередко опасных граждан Римской империи. Один из них, римский поэт Публий Овидий Назон с ужасом писал о суровом климате места своей ссылки – территории современной Молдавии:
...Здесь замерзает вино, сохраняя форму сосуда;
Вынут из кадки – не пьют: колют, глотая куском.
Высказать вам, как ручьи промерзают до дна от морозов,
Как из озер топором ломкую воду берут?
Этим суждениям вторил арабский историк ХIV века Ибн-Хальдун: «...от жителей таких стран нельзя ожидать успехов в науке и ремеслах, поскольку слишком много сил уходит у них на то, чтобы противостоять враждебным силам природы».
Но всех мыслителей прошлого в подобных высказываниях превзошли наши современники. «Никогда еще, – пишет один из них, – великие цивилизованные идеи не приходили из стран с коротким летом и восьмимесячной зимой. Наоборот, история показывает, что из этих стран в периоды климатических оптимумов и локальных демографических взрывов приходили только «лихие люди», способные лишь к насилию и бессмысленному разрушению и в лучшем случае к растворению в более благоприятной среде». А авторы книги «Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать?» заявляют: «Необходимо создание законов, в которых призывы и действия, ведущие к дальнейшему освоению Севера, Сибири, Дальнего Востока России расценивались бы как самые серьезные преступления против народов России».
Многим нашим современникам кажется, что в стремлении человечества к своим высокоширотным пределам достигнута последняя черта, за которой царит неодолимый холод. На самом деле сегодня просматриваются принципиально новые подходы к природопользованию в этих пока еще суровых для нас средах.
В этой связи интересно предложение вице-президента Комитета международного интеллектуального сотрудничества Джорджа Магаршака (см. «НГ-наука», 25 октября 2006 г.) о создании Северного альянса – объединения северных стран. Все они, как на подбор, – лидирующие страны человечества. Все они занимают близко придвинувшиеся основания треугольников северных материков, образуя самый широкий пояс земной суши. Он окружает почти замкнутый бассейн Северного Ледовитого океана. России этот альянс важен не только экономически, но и геополитически. В условиях реальных угроз со стороны Китая и Японии он поможет сохранить территориальную целостность страны, считает Магаршак.
Основную цель такого альянса Магаршак видит в сооружении атомных электростанций в Заполярье, Сибири, Канаде, на Аляске, в Гренландии. Природа распорядилась направить туда с северными реками и айсбергами огромные количества пресной воды. Она и послужит основой для создания сети АЭС. Не нужно будет поворачивать реки или транспортировать айсберги. Электроэнергию транспортировать несравненно легче. Север таким путем мог бы оказаться энергетической житницей планеты.
Пространства России оборачиваются сплошь и рядом ее обузой из-за огромных энергозатрат, диктуемых расстояниями и холодными условиями. Но каждая великая страна создавалась на каком-то великом изобретении, соответствующем ее потребностям и географическим особенностям. В Англии это был паровой двигатель, позволивший быстро пересекать Атлантический океан и заселять Новый Свет. Америка состоялась на автомобилях, Япония – на судостроении и электронике. В СССР, так уж сложилось, преимущественное развитие получила военная техника больших расстояний: ядерная, ракетно-космическая, авиационная.
* * *
А в самом потеплении чего нам бояться? Ведь разводили же при царе Алексее Михайловиче Романове в Измайлово виноград, дыни, миндаль, финики, пытались выращивать там и тутовые деревья. А ведь в это время толщина ледников в Норвегии достигала 4–5 км – так называемый Малый ледниковый период. И ничего, как-то пережили эти лихолетья.
Источник: «Загрязнение Арктики: Доклад о состоянии окружающей среды Арктики», 1997 г.
Дарья Гармоненко