Все смешалось в академическом доме

Завтра заканчивает свою работу очередное Общее собрание Российской академии наук. Вопрос, вокруг которого так или иначе крутилось все происходящее на этом мероприятии, – повышение с первого мая научным сотрудникам РАН зарплаты. Такие повышения будут проводиться ежегодно, с тем чтобы к 2008 году довести среднюю зарплату ученых до тысячи долларов в месяц.

Сейчас тарифные ставки академических ученых возросли почти вдвое и составляют для стажера-исследователя 3600 руб. в месяц, младшего научного сотрудника – 4100 руб., научного сотрудника – 4700 руб., ведущего научного сотрудника 6300 руб., заведующего отделом – 7200 руб., директора института – 9,5 тыс. руб. Следует учесть, что реальная зарплата ученого в среднем должна быть примерно на 60% больше – за счет различных надбавок.

Тысяча долларов в месяц, правда, не сейчас, а только через три итерации, в восьмом году, – это даже в Москве уже кое-что. Однако проблема в том, что специальных денег на повышение академических зарплат не выделено. Обеспечивать рублем новые тарифные ставки академия вынуждена имеющимися средствами. Поэтому в течение ближайших двух лет численность сотрудников РАН должна быть уменьшена на 20% по сравнению с началом года. Поскольку РАН получает деньги не только от государства, но и зарабатывает сама примерно 40% своего бюджета, то у нее есть возможность перевести часть сотрудников на внебюджетные договора.

Увеличение бюджетной заработной платы в РАН также обеспечивается замораживанием расходов на приобретение нового оборудования.

Еще одна проблема, хотя и временная, – на некоторое время надбавки, существенно увеличивающие оклады ученых, «замораживаются». На пресс-конференции в президиуме РАН накануне Общего собрания вице-президент РАН академик Александр Некипелов сообщил, что эта мера будет действовать до тех пор, пока в институтах не будет произведено требуемое сокращение штатов (включая переводы части людей на работу по внебюджетным договорам), и касаться будет только руководящих работников.

«Я, конечно, очень доволен тем, что людям, которые долго проработали в академии, существенно увеличили зарплаты и обещают увеличить еще больше, – заявил в беседе с корреспондентом «НГ» директор Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского (ГЕОХИ РАН) академик Эрик Галимов. – Но вот основной задачи – обеспечить приток в академию свежих сил – эти увеличения зарплат не решают. В смысле финансовой привлекательности они не делают академию конкурентно способной для молодых ученых. Помимо того, что я директор института, я еще и профессор МГУ. Я учу студентов тому, что знаю сам, готовлю их к научной деятельности, они часто стажируются в моем институте, подрабатывают в лабораториях, но, как только приходит момент распределения, выбирают себе места, где зарплаты в десятки раз выше.

За последние годы не помню ни одного случая, когда хотя бы один из моих студентов, получив диплом, пришел работать в мой институт».

По словам академика Галимова, проблема приобретения оборудования для ГЕОХИ РАН не проблема. Серьезных, дорогостоящих экспериментальных установок там нет, а свои потребности в менее дорогом оборудовании институту удалось частично решить за счет «внебюджетных источников». Куда серьезнее для института проблема удержания «ненаучных» кадров – инженеров, бухгалтеров, рабочих и т.д., – на которых программа увеличения зарплат не распространяется.

Леонид Безруков, заместитель директора Института ядерных исследований РАН (ИЯИ РАН), тоже с тревогой смотрит на проблему, которая может возникнуть с «ненаучной» частью сотрудников, которой повышение зарплат не коснулись. Вместе с сокращением кадров это может привести к прекращению эксплуатации еще имеющихся в институте научных комплексов мирового значения.

«Особенность наших исследований, – заявил он в беседе с корреспондентом «НГ», – в том, что нам просто жизненно необходимы современные дорогостоящие установки, которых на сравнительно небольшие вливания от внебюджетных источников не построишь. Без нового оборудования наш институт не сможет конкурировать с исследовательскими лабораториями Запада и со временем рискует вообще «выпасть из обоймы». На оборудование нам нужны средства, в десятки раз превышающие то, что мы сейчас получаем, а у нас отнимают и эти крохи».

Проблема увеличения зарплат научным сотрудникам тоже не особенно обрадовала Безрукова. По его словам, до сих пор он благодаря различным надбавкам получал вполне приличные деньги, теперь же, оставшись на голой, пусть и удвоенной, тарифной ставке, он вряд ли сможет сводить концы с концами. Даже когда ему вернут надбавки (а он не знает, когда это случится), это будут, уверен Безруков, совсем не те деньги, которые он получал до повышения.

«И дело даже не во мне, – говорит Леонид Безруков. – В такой же ситуации находятся все наши наиболее активно работающие исследователи. Выиграют по крайней мере на первых порах те, кто никаких надбавок не имел. Уравниловка какая-то получается».