Технику надо защищать от человека

26 апреля 1986 года, в 1 час 23 мин. 49 сек. на четвертом блоке Чернобыльской АЭС при работе реактора на мощности 200 МВт (6% номинала) произошла крупнейшая в истории техническая катастрофа с полным разрушением реакторной установки. Реактор и здание 4-го энергоблока были разрушены двумя мощными взрывами. В атмосферу была выброшена колоссальная радиоактивность – 50 млн. кюри! Мощность взрывов была такова, что четыре сепаратора весом 130 т каждый сдвинуло с мертвых опор. Центральный зал реакторного блока был разрушен, сорваны с места мостовой кран весом 250 тонн и монтажный кран весом 60 тонн┘

Возможно, единственное, что стало совершенно очевидно за эти двадцать лет: Чернобыль – не просто взрыв на одной из АЭС, это – процесс. И человечество обречено как минимум в течение нескольких десятков тысяч лет жить в условиях этого процесса, приспосабливаться к нему. Каким выйдет оно из этого тигля – остается только гадать.

Швейцарский физик С.Претр считает, что в поведении людей после Чернобыля мы имеем дело с «психологической эпидемией», с «умственной инфекцией». По его мнению, налицо бесцельная война между левым, отвечающим за восприятие научных фактов, и правым, более близко соответствующим миру символов, полушариями головного мозга. «Целый ряд, по-видимому, логично и трезво мыслящих людей оказались во власти темной бессознательной команды от правого полушария мозга, что привело к панике». В Германии через год после катастрофы отмечены случаи серьезного истощения людей, которые питались только консервами с датой изготовления до 26 апреля 1986 года.

За двадцать лет после взрыва вокруг ЧАЭС появился совершенно самостоятельный социокультурный пласт. Причем в масштабах глобальных. Здесь присутствуют все необходимые атрибуты: наука, искусство, религия, мифология, эзотерика. Сегодня, 20 лет спустя после катастрофы, может быть, больше всего публику волнует вопрос: можно ли было предотвратить эту техногенную катастрофу или по крайней мере предсказать ее?

Говорят, например, что Чернобыль предсказал еще Нострадамус – просто мы не сумели правильно и вовремя «расшифровать» его тексты. Задним числом, конечно, мы все можем выступать как эксперты. На этот счет существует определение: «Эксперт – это человек, который сегодня предсказывает то, что будет завтра, а завтра объясняет, почему это не произошло».

Возможно, наиболее глубоким философским исследованием постчернобыльской формы жизни на Земле стала книга, написанная... в 1971 году, – повесть братьев Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине». Иногда ее совпадение с многочисленными отчетами не менее многочисленных комиссий, занимавшихся всесторонним изучением чернобыльской катастрофы, почти текстологическое. Недаром слова «сталкер», «зона» – эти метафоры, изобретенные Стругацкими, – стали символами чернобыльской катастрофы, прижились, что называется. Впрочем, метафора, несомненно, один из основных методов порождения нового знания. По крайней мере сегодня понятно, что извлечение знаний из экспертов – это тоже специальная наука и ею не следует пренебрегать.

Кажется, что сама реальность в зоне чернобыльской катастрофы подверглась какой-то спонтанной мутации. Не без участия, конечно, человека. Например, что происходит на 4-м блоке ЧАЭС, укрытом объектом «Саркофаг», одному Богу известно. С июля по ноябрь 1986 года здание «Саркофага» поднялось над землей на 60 м. Он должен простоять 20–30 лет.

При строительстве значительные массы бетона протекли в разрушенное здание, затруднили или сделали вообще невозможным проход во многие помещения и их разведку. «Укладка бетона достигала 5700 кубометров сутки! – отмечает один из руководителей бетонных работ при строительстве «Саркофага» Игорь Беляев. – Ни в Советском Союзе, ни в зарубежной практике такого еще не было. А если добавить сюда уложенные каркасы и гравийно-песчаную массу, то в общей сложности стройка выходила на 8000 кубометров┘» По оценкам Беляева, в шахту реактора и в прилегающие помещения бесконтрольно было пролито около 100 тыс. кубов бетона. Этот бетон получил название «свежий».

Из всего ядерного топлива, находившегося в реакторе 4-го блока до взрыва (180 т по урану), 96% там и осталось. Это помимо прочего 400 кг плутония-239 и 170 кг плутония-240. Часть топлива, расплавив песок, бетон, конструкционные материалы, образовала потоки «своеобразной лавы», проникшей в помещения под реактором. Микроанализы обнаружили в этой «своеобразной лаве» присутствие кристаллов уран-циркониевого силиката. Этот необычный техногенный материал получил название «чернобылит». (Сравните – у Стругацких: «ведьмин студень», «черные брызги», «газированная глина»; в реальности: в «черную дыру» 4-го блока ЧАЭС было сброшено 40 т карбида бора, 800 т доломита, 1800 т глины и песка, 2400 т свинца.)

Еще из «Пикника┘». «Вы поймите, наше Бюро – организация благотворительная, никакой корысти мы не извлекаем. Просто хочется, чтобы люди ушли с этого дьявольского места и включились бы в настоящую жизнь». Опять в точку. Вначале был создан Госкомчернобыль РФ, который в 1994 году плавно перетек в Главное управление по преодолению – так и хочется поставить здесь точку, но нет... – радиационных катастроф Министерства РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. Есть еще российский союз «Чернобыль», международный союз «Чернобыль», благотворительный фонд «Дети Чернобыля»...

Но люди, кажется, уже не хотят включаться в настоящую жизнь. Вернее, Чернобыль и стал для многих из них такой настоящей жизнью. Город – замену обезлюдевшей Припяти, Славутич, ударными темпами поставили аккурат в цезиевое пятно. Каждый год на Украине число чернобыльцев возрастает: 60 тыс. человек получают чернобыльские «корочки». В Белоруссии – та же картина: 1991 г. – 17 тыс. ликвидаторов, сегодня официально признаны таковыми уже 140 тысяч. В России на сегодняшний день официально зарегистрированы 187 тыс. ликвидаторов.

«Но, конечно, не исключено, что, таская наугад каштаны из этого огня, мы в конце концов вытащим что-нибудь такое, из-за чего жизнь на планете станет просто невозможной. Это будет невезенье. Однако, согласитесь, это всегда грозило человечеству... Я, видите ли, давно уже отвык рассуждать о человечестве в целом. Человечество в целом – слишком стационарная система, ее ничем не проймешь».