Энергобезопасность: для кого?

Россия в очередной раз «окончательно» определилась: наша роль в глобализующемся мире – энергетический донор планеты. Некоторые называют это – гарант энергетической безопасности. Можно подумать, стране, которая владеет 13% мировых запасов нефти, более чем третью запасов природного газа и примерно четвертью запасов угля, светило что-то другое.

Головокружение от углеводородов

На саммите G8 летом нынешнего года, очевидно, этот статус де-факто будет каким-то образом закреплен и де-юре. Настораживает в этой связи вот какое обстоятельство: обсуждение «большой восьмеркой» энергетической безопасности явно имеет тенденцию ограничиться обсуждением доступа западных компаний к российским месторождениям нефти и газа. Это, впрочем, тоже объяснимо: до 2010 г. потребность только Западной Европы в природном газе увеличится на 50%. Необъяснимо только то, почему российское руководство готово смириться с таким подходом и, мало того, с гордостью называет это – «обеспечение энергетической безопасности».

Так, министр промышленности и энергетики РФ Виктор Христенко в одном из недавних своих интервью прямо и откровенно заявил: «Стратегия состоит в освоении новых нефтеносных провинций Дальнего Востока и Восточной Сибири, которые в первую очередь сориентированы на быстрорастущий рынок Китая и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона. А другая провинция – Тимано-Печорская – сориентирована на новый для России североамериканский рынок».

Апофеозом стал мартовский визит президента РФ Владимира Путина в Китай. В Пекине Путин объявил о строительстве газопровода в Поднебесную. По трубе, которая должна заработать через пять лет, должно пойти 60–80 млрд. кубометров природного газа в год. «Для этого и из Восточной, и из Западной Сибири ресурсов достаточно», – сказал Путин. Стоимость строительства новой трубопроводной системы составит 10 млрд. долларов.

Возможно, это и есть «диверсификация энергетических рынков». Но существуют и другие оценки. «Россия превратилась в самую отсталую колонию, послушно снабжающую «развитые страны» энергетическим сырьем и электроэнергией, – считает доктор геолого-минералогических наук, профессор Московского геолого-разведочного университета Александр Портнов. – В итоге более 50% из добываемых 580 миллиардов кубометров газа уходит из страны. С нефтью ситуация еще хуже. Из добытых в 2004 году в РФ 459 миллионов тонн нефти за рубеж выкачано более 300 миллионов тонн».

Для кого, в этом случае, энергетическая безопасность? Вряд ли для нашей страны. Ведь, как ни парадоксально, дела с энергетической безопасностью у нас обстоят далеко не блестяще. «При хорошей общей обеспеченности энергоресурсами в России существует резкая диспропорция между долей основных видов топлива в суммарных разведанных запасах и в производстве, – отмечают член-корреспондент РАН, директор Института энергетических исследований РАН Алексей Макаров и вице-президент РАН, академик Владимир Фортов. – На нефть и газ приходится менее четверти общих запасов, но они обеспечивают свыше 80% производства, а уголь и природный уран при 76% запасов дают лишь 13% поставок энергии. Причиной этой стратегически опасной ситуации стали перекосы структуры внутреннего потребления энергоресурсов и ускоренный рост их экспорта». Между прочим, тот же Европейский союз ограничивает 30-процентное поступление любого ресурса из одного источника. А вот европейская часть России (включая Урал) получает 75% топлива из одного источника с дальностью транспортировки до 3 тыс. км: из Сибири сюда ежегодно завозится почти 1 млрд. тонн топлива.

На долю северотюменской нефтегазовой провинции, включающей полуостров Ямал, приходится 96% общероссийского объема газодобычи и около 75% нефтедобычи. «Это привело к гигантской, невиданной в мире концентрации зависимости экономики страны от территориального ядра этой зависимости», – подчеркивает доктор экономических наук Юрий Корякин, известный специалист в области экономики энергетики.

Цена энергобезопасности

По-видимому, в полном смысле этого слова, энергетическая безопасность для России должна подразумевать решение именно подобных проблем. Но для этого надо вкладывать деньги не только в экстенсивное расширение экспорта углеводородного сырья и электроэнергии, но и в собственные научные и НИОКРовские исследования. Ничего подобного не происходит. «Реализация освоенных в отечественной и мировой практике мер экономии энергоресурсов способна уменьшить современный их расход в стране на 40–45%, – отмечают Алексей Макаров и Владимир Фортов. – Реализация технологического потенциала энергосбережения потребует от 10 до 17 миллиардов долларов целевых инвестиций в период до 2010 года и еще 35–50 миллиардов в последующее десятилетие». То есть как раз речь идет о том объеме инвестиций, который решено вложить в строительство нефтегазовой трубы в Китай. Показательно, что в США на энергобезопасность будет израсходовано от 6 до 12 млрд. долларов в ближайшие годы.

Увеличивающийся экспорт углеводородов из России никак не компенсируется повышением эффективности их использования внутри страны. Так, потребление нефтехимической продукции на душу населения составляет: в США – 1300 долларов, в западноевропейских странах – 1000, в странах Восточной Европы и СНГ – 160 долларов.

Между тем, по оценкам вице-президента РАН Николая Лаверова, с конца 1990-х годов добыча нефти и газа не восполнялась их разведкой. В стране 20 тыс. низкодебетных нефтяных скважин; глубина переработки нефти у нас – 70%, на Западе – 85–90%. «Нам нужно не менее 15 миллиардов долларов только на научные исследования в области энергетического ресурсообеспечения», – заявил на общем собрании Российской академии наук в декабре прошлого года академик Лаверов. И это, так сказать, немедленные траты, ведь к 2010 году, по оценкам экспертов, ряд промышленных регионов РФ – Урал, Центральный регион – станет энергодефицитным.

«К этому добавляется проблема качественного состояния энергомощностей, – вынужден был признать на этом же общем собрании РАН Анатолий Чубайс. – Турбинное оборудование: 90% имеет возраст более 15 лет, в том числе более 30% – более 35 лет. В 2000 году 12% оборудования от установленной мощности находилось за пределами паркового ресурса, в 2005 году этот показатель составил 25%».

Два запасных аэродрома

По большому счету, в среднесрочной перспективе у России имеется только два вида ресурсов, способных обеспечить ей энергетическую безопасность, – уран и уголь.

Что касается ядерной энергетики, то тут вроде бы на самом высоком уровне поставлена задача: к 2030 году отечественные АЭС должны обеспечивать до 25% энергопотребления в стране (сейчас – 16%). Но для этого надо строить эти самые АЭС. «Если строить новые станции теми темпами, которыми мы строим сейчас, то к 2030 году будем производить 3,2% электроэнергии. В общем, можно будет констатировать, что ядерной энергетики в России просто не станет», – заявил руководитель «Росатома» Сергей Кириенко на недавней встрече с руководством РНЦ «Курчатовский институт». В этой связи опять же непонятно, на чем основаны планы Кириенко построить до 2030 г. 40 атомных энергоблоков (на это потребуется примерно 60 млрд. долларов). А ведь надо учитывать сроки строительства АЭС (7–10 лет) и сроки окупаемости в ядерной энергетике – 17–18 лет. То есть если мы действительно хотим получить 25% электроэнергии от АЭС к 2030 году, то строить надо начинать┘ вчера.

Мало того, весьма неоднозначно выглядит современная ситуация и вокруг сырьевой базы атомной энергетики. «В Российской Федерации всего одно месторождение урана, – подчеркивает академик Николай Лаверов. – Дефицит урана будет нарастать, сейчас наша атомная энергетика во многом работает на складских запасах урана».

Что касается угольной энергетики, то тут ситуация абсолютно провальная.

«Добычу угля наращивают все страны мира, – подчеркивает профессор Александр Портнов. – За последние 10–15 лет производство угля в Австралии увеличилось в 3,7 раза, в ЮАР – в 3,2, в Китае – в 3, в Индии – в 2,6, в США – в 1,7 раза. Доля угля в мировом производстве электроэнергии составляет около 50%, а в Польше – 96, в ЮАР – 95, в Австралии – 86, в КНР – 71, в Великобритании – 63, в США – 56%. США уже довели добычу угля до 1100, а Китай – до 1500 миллионов тонн! И лишь Россия – единственная страна в мире, где за последние 10 лет добыча угля упала вдвое: с 450 до 230 миллионов тонн. Доля угля в российском топливно-энергетическом балансе составляет сейчас лишь... 12%, а в выработке электроэнергии – 26%. Экспорт же угля составил в 2003 году 43 миллиона тонн – и это при резком дефиците топлива для нужд страны!»

Как бы там ни было, но вопрос, поставленный в начале статьи – энергобезопасность: для кого? – требует куда более серьезного обсуждения, чем просто пафосные заявления руководителей естественных монополий России об увеличении экспортных поставок энергоносителей и энергии. До сих пор в РФ от 9 до 15 млн. человек не имеют доступа к электричеству. Сошлюсь еще раз на мнение Владимира Фортова и Алексея Макарова: «Достигаемая такой политикой действительно глубокая интеграция ТЭКа России в мировую энергетику, по сути, означает энергетическое обслуживание в основном «золотого миллиарда» ценой столь большой нагрузки на экономику страны, которая ставит под сомнение реализуемость сценария ее быстрого роста».

Более чем серьезное предупреждение ученых. Особенно если учитывать результаты недавнего исследования, проведенного компанией BP: разведанные нефтяные запасы России при нынешних темпах добычи должны иссякнуть уже через 19 лет.