Полуфальшивая наука

В последнем номере журнала PLoS Medicine опубликована статья греческого эпидемиолога Джона Иоаннидиса, в которой тот утверждает, что как минимум половина статей, публикуемых в научных журналах мира, сообщают этому самому миру неверные сведения, то есть попросту лгут. Причем со временем эта тенденция возрастает, сообщений о фальшивых открытиях становится все больше, и скоро, утверждает ученый, фальшивым станет большинство научных статей.

Нет, профессор Иоаннидис совсем не собирается кого-то подлавливать на намеренной лжи, хотя случаи, скажем так, подтасовок, о чем хорошо осведомлено научное сообщество, очень в наши времена нередки. Он ни на кого не показывает пальцем и подходит к вопросу с чисто академических позиций. Он утверждает, что подобному процессу, так сказать, «оболживливания» науки способствуют совершенно объективные факторы, а главной причиной является┘ увеличение роли науки в нашей жизни.

Стройные ряды ученых, несмотря на то что нигде, даже в США, это занятие не считается залогом особенного процветания, исчисляются миллионами, тратятся на них миллиарды, причем не рублей, и по этой причине в научном сообществе уже сейчас возникают специфические проблемы. Главная из них, по мнению Иоаннидиса, – мелкотемье. Мелкая тема – это не только мелкие деньги, но и мелкие эффекты, которыми исследователь занимается. Чем она мельче, тем больше опасность сказать неправду, пусть даже и на чистом глазу.

В исследованиях с более серьезными эффектами поиск научной истины осложняется финансовыми, клановыми и прочими подобными (назовем их «шкурными») интересами, устоявшимися предрассудками, добавим сюда также и конкуренцию и борьбу амбиций. Публикуемые выводы, по Иоаннидису, тоже с малой вероятностью можно назвать правдой. Причем чем горячей тема, тем больше ею занимается научных групп, тем острей проблемы и тем, соответственно, меньше вероятность услышать правду. Так что наука, уважаемые читатели, становится бабушкой, которая всегда говорит надвое. Это как минимум.

Эти самые вероятности греческий профессор вычислил, сопроводил, как положено, цифрами, формулами и графиками, и остается только надеяться, что в конце концов его статья попадет в ту половину, где концентрируются фальшивые. А то получается совсем нездорово.

Так случилось, что примерно в те же самые дни обнаружился еще один фактор «оболживливания» науки, Иоаннидисом не учтенный. Редакция Physical Review Letters, одного из ведущих физических журналов мира, приняла решение немножко разгрузить своих экспертов и почти вдвое (с 15 до 25%) увеличить процент статей, принимаемых к публикации «с колес», без предварительного – и обязательного в таких изданиях – реферирования. Выясняется, что поток информации, обрушивающейся на бедных экспертов, с непозволительной скоростью возрастает, что, конечно, сказывается на качестве их оценки. Приходится добавить к пятидесяти процентам лжи (по Иоаннидису) еще как минимум десять – за счет ослабления контроля над качеством.

От себя добавим еще один фактор, который, возможно, способствует «оболживливанию» науки в не меньшей степени, чем все перечисленные. Это стремительный рост так называемой «попнауки» – науки не жульнической, вполне серьезной, но нацеленной не на поиск научных фактов, а на обслуживание информационных интересов населения. А законы сферы информационных услуг несколько отличаются от законов, по которым живет наука. Здесь надо уметь предложить свой товар, построить грамотную рекламную кампанию по продвижению товара на рынок, причем все это – независимо от качества самого товара. О своем открытии надо сообщить как можно шире, а не только в узком кругу коллег и как можно быстрее, а хорошо бы еще и заранее. Не помешает объявить о нем как о сенсации, даже если никакой сенсации на самом деле не существует.

Такой отход от правил научного поиска, создаваемых столетиями и давно принятых в среде исследователей за правила хорошего тона, вряд ли может положительно сказаться на результатах. А поскольку широкая публика с одинаковым интересом скушает и ложное сообщение, и правдивое, то на эту тему можно особо не беспокоиться. Итог – наука все ширится, при этом умеет все меньше гитик, все больше перестает быть инструментом познания мира. О чем и предупреждает Иоаннидис.

К предупреждениям греческого коллеги ученые отнеслись довольно спокойно. Наука, по их мнению, постоянно делает (и всегда делала) множество ложных выводов, истина выясняется очень непросто и не всегда очень скоро. Астрономы полтора тысячелетия руководствовались в своих расчетах законами Птолемея, пока Кеплер и Коперник не доказали их неправильность. И ничего – жили как-то и с Птолемеем. Журнал «Нью Сайентист», заинтересовавшийся этой проблемой, приводит слова Соломона Шнайдера, главного редактора ведущего американского научного журнала Proceedings of the National Academy of Sciences, утверждающего, что большинство ученых и без того прекрасно осознают эту истину. «Когда я читаю научную статью, – говорит Шнайдер, – я читаю ее не для того, чтобы получить знания, как из учебника. Я читаю ее в поисках новой идеи».

Казалось бы, нам-то что? Нормальный человек вообще научных статей не читает, пусть они там себе, эти ученые, копаются в своей каше из лжи и правды, а народу поставляют продукт в виде новых научных знаний, новых приборов, лекарств, высоких технологий, новых возможностей и так далее. Но в том-то и проблема, что если соотношение лжи и правды меняется в пользу лжи, то, значит, наука больна и с этим надо что-то делать, потому что человечество сегодня и без науки прожить не может, и с плохой наукой вряд ли выдержит долго. И мы у себя в России прекрасно знаем, что нужно – нужны реформы. Не такие, какие сегодня прописываются российской науке, а какие-то более глобальные. Беда в том, что мы не знаем, какие.