Владимир Покровский В Тверском районном суде Москвы завершилось слушание, с одной стороны, совершенно ординарного, но с другой – прелюбопытнейшего судебного дела. Отставной чиновник Министерства образования и науки РФ пытался через суд отменить свое увольнение.
Чиновников, случается, увольняют. Образуется новое ведомство, приходит новый начальник, набирает частично новый штат... Вот и новое министерство, а точнее федеральное агентство «Роснаука» при Минобрнауки, произвело подобную процедуру. Один из уволенных, Сергей Днепровский, генеральный директор Государственной дирекции целевой научно-технической программы, с увольнением не согласился и решил обратиться в суд.
Уволили его решением «уполномоченного органа». Споткнулись только в одном – человек во время увольнения находился на больничном, что, по странному недосмотру нашей правоохранительной системы, делает увольнение невозможным. Истец попросил за незаконное с ним обращение восстановить его в должности и выплатить среднюю зарплату за время вынужденного прогула, а также денежную компенсацию морального вреда в размере всего лишь 565 тыс. руб.
Как верно подметил кто-то из древних, непредсказуемость власти оставляет простому человеку шанс на случайное принятие ею нужного для него решения. Реакция власти (то есть «Роснауки») была мгновенной и непредсказуемой – к моменту первого судебного заседания приказ об увольнении Днепровского «в свете новых открывшихся обстоятельств» был отменен, а затем он вновь был уволен – через два месяца после того, как его уволили в первый раз, и именно в день первого судебного заседания.
«Открывшимися обстоятельствами» оказались внезапно обнаруженный бюллетень о нетрудоспособности уволенного и приказ больного о передаче своих гендиректорских полномочий на время болезни другому человеку – именно в это время его уволили. Было смешно и грустно смотреть, как стайка молодых девушек (адвоката и двух представителей гендирекции) пытается защитить этот абсурд и придать ему черты реальности, на самом деле все больше удаляясь в прекрасный Абсурдистан. Робко краснея, они пытались убедить судью, что уволенный продолжал руководить своим коллективом, не зная, что через два месяца он окажется неуволенным – правда, неуволенным виртуально, то есть на один момент, момент издания приказа.
Уволенный управлял тем отделом теперь уже почившего Минпромнауки, который распределял два с лишним миллиарда рублей, направляемых на исполнение федеральных научных программ. Это были контракты с неакадемическими государственными научными центрами, с институтами Российской академии наук, менее крупными институтами, более мелкими институтами и так далее, и так далее, и так далее. Практика была несовершенной, это признает и сам Днепровский. Но на этой практике вся наука России получала от министерства хоть какие-то федеральные деньги. А уж кто может, тот пусть сделает лучше.
Сделали. Отменили старые конкурсы, объявили новые, увеличили общую сумму федеральных выплат до семи миллиардов, правда, не потревожив госбюджет практически ни на копейку, а всего лишь слив несколько бюджетов в один – поди плохо! А Днепровский все недоволен.
«За последний год мы заключили «дьявольскую» сумму контрактов, – сказал он корреспонденту «НГ», – шестьсот шестьдесят шесть. Все они к Новому году были разорваны, а за те три месяца, что я уволен, не было заключено ни одного. То есть денег, якобы утроенных, за целый квартал не было дано никому, а раздел ГНЦ из программы исчез вовсе. Ни те, кому не следует, ни те, кому обязательно надо дать, не получили ни копейки. Если бы я работал с такой «эффективностью», меня бы действительно следовало уволить, но они бы не успели – я бы первый подал в отставку».
Подобные успехи научной реформы неплохо бы отметить минутой молчания.
Многие, да что там многие, практически все, с кем довелось в последнее время говорить корреспонденту «НГ», говорят о сегодняшнем намеренном уничтожении российской науки, но не хотелось бы в это верить. Хотелось бы верить, что прошедший квартал критический, а уж после него начнется то самое волшебное возрождение российской науки, когда-то великой, а теперь уже только существующей, причем главным образом на бумаге, причем на гербовой, а не той, на которой пишут научные статьи и отчеты; что конкурсы начнутся и на сильнейших польется троекратный (а с учетом трехмесячного простоя и четырехкратный) денежный вал. Хотелось бы верить, что там, наверху, действительно хотят снять Россию с нефтяной иглы и сделать ее великим государством, которое без науки немыслимо, ведь говорят постоянно такие правильные слова!
Но что-то не верится. Не могут люди, так абсурдно, так беспардонно и глупо не умеющие даже уволить нежелательного им человека, сделать что-то действительно нужное не только для них самих.
Спрашиваю Днепровского: «Ради чего вы подали на министерство в суд? Даже если вас и восстановят, неужели ваши начальники позволят вам работать на этом месте?»
Отвечает самым наивным образом: «Хочу хоть как-то повлиять на ход дальнейших событий и продолжить работу, пусть и в изменившихся условиях. Да и надежды остаться, если восстановят, не теряю».
Власть, как уже было сказано, непредсказуема, и потому, как ни странно, надежда у него пусть призрачная, но есть. Ходят упорные слухи, причем определенные, с называнием даты, что дни нынешнего министра образования и науки Андрея Фурсенко сочтены. По этим слухам, в ближайшие несколько недель его то ли повысят, то ли переведут на другую (столь же значимую) работу, то ли просто скинут, как это бывает порой с министрами. К увольнению какого-то там гендиректора какого-то там отдела какой-то там «Роснауки» Андрей Фурсенко, естественно, прямого отношения не имеет, не царев это уровень. Но ведь опять начнется перетряска кадров, которая для несправедливо уволенного Днепровского, а главное, для науки может закончиться хорошо.
Тут, правда, опять проблема. Кто-то сказал, что в России надежда на лучшее давно стала хроническим заболеванием с неблагоприятным прогнозом. Неизвестно, что сделают следующие министры, неизвестно, кто умрет раньше – Россия или надежда.
Судья же принял двойственное решение – материальные претензии Днепровского поддержал, но в восстановлении на прежнем месте работы отказал...
