Андрей Ваганов
Современные «влажные технологии» объединяют цифрового индивида и биологическое существо.
Иеронимус Босх, «Монстры»
В одном из последних номеров журнала Nature Materials было опубликовано сообщение о работе группы ученых из Университета Калифорнии (Лос-Анджелес). Биологи (материаловеды?) под руководством профессора Карло Монтемагно совместили с кремниевыми чипами живые клетки сердца крысы. По информации агентства BBC News, чипы размером меньше миллиметра были использованы как скелеты для мышечных тканей. Клетки миокарда, как им и положено, сокращались, и робот мог двигаться, так сказать, собственными силами – без всяких внешних источников энергии. Второй крысиный биоробот был снабжен конечностями, напоминающими пару лягушачьих лапок в миниатюре, и двигался соответствующим образом.
Все это очень похоже на фантасмагорических уродцев с картины Иеронимуса Босха «Страшный суд». Только если знаменитому голландскому живописцу XV века для создания своего бестиария потребовалось включить все свое воображение, то современные создания – результат слияния био- и нанотехнологий.
Заметим, что Карло Монтемагно довольно известная личность в мире биологических нанотехнологий: еще раньше он сумел, например, с помощью генно-инженерных манипуляций изготовить наномоторы, работающие за счет вращения протеинов (белков). (Напомним, что приставка нано- означает размер в одну миллиардную метра, 10-9 м.) Кстати, сам Монтемагно предполагает, что его «силиконовые крысята» могут быть использованы в качестве специальных манипуляторов при работе электронных микроскопов или для создания миниатюрных электрогенераторов для компьютерных чипов.
Когда говоришь о подобных технологиях, на ум не случайно приходят аналогии уже не столько из мира технологий и даже не из мира живой природы – из мира искусства. Еще в 2000 году англичанин Рой Эскотт, один из пионеров кибернетического и телематического направлений в современном искусстве, опубликовал так называемый «Влажный манифест». «Влажная жизнь объединяет цифрового индивида и биологическое существо», – констатировал он. Почему «влажная жизнь»? Эскотт поясняет: «Именно на стыке сухого силиконового мира интерактивной среды с влажной биологией живых систем можно обнаружить новый субстрат и движущую силу искусства, которую я определяю как влажную среду (moistmedia) (англ. moist – сырой, влажный)┘ Влажная среда состоит из битов (bits), атомов (atoms), нейронов (neurons) и генов (genes) (так называемая «большая четверка» – B.A.N.G.)┘»
Кстати, профессор инженерного дела Карло Монтемагно тоже категоричен в этом вопросе: «Мои роботы – живые существа. Я имею в виду, что клетки растут и размножаются, они самостоятельно формируют структуру. Поэтому устройство живое». Не нужно обладать сильным прогностическим даром, чтобы понять, что следующим шагом на пути развития технологий «влажной жизни» станет сращивание уже полнофункциональных кремниевых электронных чипов (а не просто кремниевых частиц, используемых в качестве скелета, как в опытах Монтемагно) с нейронами коры головного мозга. Сначала – крыс, а потом и людей.
«Интересная задача – установление физической связи между нейронами и чипами, – писал в 1996 г. в книге «Принципы работы головного мозга» немецкий ученый, отец синергетики Герман Хакен. – Мы находимся здесь в самом начале пути, и делать сколько-нибудь определенные прогнозы относительно будущего развития, например, относительно чипов, имплантированных в поврежденный мозг, или увеличения информационной емкости мозга (протезы мозга), преждевременно. Только будущее покажет, имеем ли мы дело с научной фантастикой или реальностью. Но с абстрактной точки зрения синергетики кооперативные эффекты могут приводить к такому же макроскопическому поведению систем с совершенно различными микроскопическими компонентами».
Иными словами, мы попадаем в неизведанную еще зону взаимодействия виртуального и реального миров. В ней меняются самые фундаментальные понятия и представления человека об окружающем его так называемом природном мире. Тот же Рой Эскотт не случайно подчеркивает: «Я исхожу из положения, что понятие природы, которое в любом случае является изобретением нашей диалектики┘ уже не релевантно по отношению к данной стадии развития жизни. Со времен конца Средневековья идею природного глубоко чтили художники, прикладывая максимум усилий и фантазии для ее отображения, однако срок действия этой идеи-метафоры, увы, истек, и она вряд ли будет использоваться в формате создаваемой «постбиологической культуры». На фоне технологических изменений природа кажется слишком медленной, а эпигенетическое развитие человечества – гораздо более привлекательным┘»
Первые предвестники этой «постбиологической культуры» – крысиные нанокиборги – уже вовсю обживают человеческие лаборатории, неуклюже переваливаясь на своих лягушачьих лапках┘
