Вадим Розин
Постчеловек – это потомок человека, модифицированный до такой степени, что уже не является человеком.
Фото DRL
Поклонники и энтузиасты техники нередко выстраивают такой дискурс: выделяют один или два признака техники, истолковывают эти признаки в качестве техники как таковой и затем обнаруживают технику буквально везде – в природе, в космосе, в человеке. Более того, этот ход позволяет им утверждать, что «все является искусственным», «космос – живой», «вселенная построена для человека», а последний, эволюционируя, рано или поздно превратится в великолепное техническое устройство, превосходящее по своим возможностям все, что сегодня можно помыслить. Вот несколько характерных примеров.
«Многие животные, – пишет первый российский философ техники П.К. Энгельмейер, – поражают нас своей техникой (вспомним только грызунов, птиц, пауков и т.д.)» («Технический итог XIX века». М., 1898, с. 45).
«Живая природа, – развивает уже в наши дни идеи Энгельмейера И.Б. Литенецкий, – гениальный конструктор, инженер, технолог, великий зодчий и строитель. Миллионы лет она отрабатывала и совершенствовала свои творения┘ Чего только нет в ее «патентном бюро»! Гидравлический привод? Пожалуйста, у паука. Пневматический отбойный молоток? Вот он у земляной осы┘ Предсказатель штормов? У медузы. Запахоанализатор, способный различать 500 тысяч запахов? У обыкновенной дворняжки» («На пути к бионике». М., 1972, с. 5).
«Под воздействием технического прогресса, – пишет А. Бондарь, – биовид homo sapiens в третьем тысячелетии неизбежно эволюционирует в новый вид человека под названием «homo kubernetike organon» (человек-киборг)┘ это не зомби, а реальный живой человек, жизнь которого обеспечивается кибернетическими органами, позволяющими ему выйти на качественно новый социальный уровень самосознания. Имеется в виду, что такой человек через вложенную в него программу способен будет обрести и самосознание «марсианина», и обладать, если это нужно будет человечеству, марсианскими легкими и прочими качествами инопланетянина» («Основоположения и главные проблемы социальной философии техники инженериата». Хабаровск, 2001, с. 204, 210).
В концепции трансгуманизма – движения, быстро набирающего силу и последователей во всем мире, – мы читаем: «Постчеловек (posthuman) – это потомок человека, модифицированный до такой степени, что уже не является человеком. Многие трансгуманисты хотят стать постлюдьми┘ Постлюди могут оказаться полностью искусственными созданиями (основанными на искусственном интеллекте) или результатом большого числа изменений и улучшений биологии человека или трансчеловека. Некоторые постлюди могут даже найти для себя полезным отказаться от собственного тела и жить в качестве информационных структур в гигантских сверхбыстрых компьютерных сетях» (Бостром Н. http://www.Nicbostrom.com, c. 5–6).
═
Вместо пламенного мотора – сердце
═
Разберем основания, на основе которых строятся эти положения и прогнозы. Почему утверждается, что многие органы животных и других биологических организмов представляют собой технику? Потому, что под техникой понимается прежде всего техническая функция, во вторую очередь целесообразное на вид устройство. Тогда да, например сердце – похоже на насос и выполняет его функцию. Но сердце похоже на насос, если только мы на этот орган смотрим сквозь призму насоса, а техническая функция его – это определенный способ научного объяснения, а именно технически обусловленный.
В то же время, если учитывать весь объем современных знаний, то ясно, что сердце как биологический орган выполняет самые разные функции, формировалось не в связи с замыслом инженера-Творца, а в процессе биологической эволюции и борьбы видов за существование. Другое дело, что требует объяснения сходство одной из функций сердца с технической функцией насоса, но кто сказал, что такое объяснение возможно только на путях техницистской редукции?
Однако ведь в последнее время – и я сам это утверждаю – на нашей планете почти все стало техникой, не исключая человека, который является техникой, поскольку он обслуживает технику и обеспечивает свою жизнь исключительно с помощью техники.
Действительно, техника как артефакт сегодня воспринимается не только наравне с первой природой, но даже как реальность более естественная и непосредственная, чем явления первой природы. Отдадим себе отчет: с явлениями первой природы современный человек фактически уже дела не имеет. Вся наша среда искусственная (температура, освещение, условия проживания и т.п.), пища тоже. Явления же первой природы интересуют нас или как сырье, то есть опять как момент техники, или как экологические условия, параметры которых мы должны поддерживать для жизни человека, а следовательно, это тоже продукт нашей деятельности, или как эстетический феномен (пейзаж и прочее). То есть и в данном случае мы имеет дело, как говорил К.Маркс, с «природой, сделанной нами». Действие и присутствие техники начиная с ХХ столетия воспринимается как основная реальность, реальность по преимуществу, и хотя техника сделана человеком, именно она в настоящее время выступает в сознании обычного человека как «естественное», а первая природа – скорее как «искусственное», поскольку ее явления в одних случаях нужно использовать по назначению, а в других сохранять.
Но техника – не только артефакт, она является «опосредованием». Многие философы техники пишут, что техника есть посредник между человеком и природой. Однако более важно, что техника есть посредник, точнее опосредование, то есть окольный путь и создание средств, между техническим замыслом и его реализацией. Иначе говоря, чтобы реализовать технический замысел (например, летать), необходимо сначала создать определенное техническое устройство (крылья, махолет, самолет). То есть как опосредование техника связывает между собой замысел и реализацию и предполагает создание технического устройства, обеспечивающего эту реализацию.
С точки зрения понятия «опосредование» техникой являются многие вещи, которые мы обычно техникой не считаем, например счет, сознательное создание армии, суда, науки, выведение новых видов растений или новых пород домашних животных.
Действительно, когда, например, сложились идея и образцы армии или суда, что произошло в культуре древних царств и античности, стало возможным сознательно их создавать. Армия (суд) – это артефакты, обеспечивающие реальную социальную жизнь, их создание предполагает организацию и обеспечение (то есть создание технического изделия), прежде чем их строить, должно быть принято соответствующее решение (технический замысел).
Сознательное выведение культурных растений (пшеница, ячмень, лен, яблони, цитрусовые и прочее), а также домашних животных (лошадей, коров, коз, собак, кошек) тоже должно быть отнесено к технической деятельности. Культурные растения и домашние животные – настоящие технические изделия. Например, чистые породы собак мы сегодня выводим, блокируя возможность случайного спаривания, при этом кинологи добиваются, чтобы выведенные породы отвечали нужным человеку функциональным требованиям. Наших собак мы кормим специальной пищей (подобно тому, как заправляем автомобиль нужной маркой бензина), следя, чтобы они не съели на улице что-нибудь не то. Мы специально учим своих любимцев и управляем ими с помощью команд и поводка. Наконец, так же как и на автомобиль в больших городах, на собаку заводится документ (паспорт), где указаны все необходимые технические характеристики нашего «любимого изделия» (порода, родословная, имя, прививки, адрес хозяина). Возможное возражение: «Но ведь собака – это животное, мы их заводим, чтобы они нас или мы их любили, часто собаки нас не слушаются» – не очень серьезное. Автомобиль тоже – не только изделие, но и организованная нами первая природа, любим мы его часто не меньше, чем свою собаку, и не всегда мы справляемся с управлением автомобилем, отсюда поломки и аварии.
Но тогда любой специалист – это тоже техническое изделие? Безусловно, специалисты не растут, как грибы в лесу, их нужно создать (обучить и подготовить), и, естественно, они определяют функционирование производства и реальную жизнь в нашей техногенной цивилизации, то есть это артефакты. Каждый специалист как техническое изделие должен соответствовать своему назначению, иметь нужные для дела способности. Одно из необходимых требований к специалисту – они должны быть управляемыми. Наконец, как и всякая другая техника, специалист нуждается в обслуживании (ему должны быть созданы условия для его работы, идти зарплата, он имеет право на лечение).
Наконец, а разве обычный человек не является всего лишь техникой? Уже с детства он должен научиться есть ложкой и вилкой, держать ручку, зашнуровывать ботинки и т.д. и т.п., что предполагает превращение наших органов в технические устройства. Даже чтобы правильно бить ногой мяч, мы должны научиться превращать нашу ногу в подобие молотка; животные этого делать не могут.
═
Не субстрат культуры и не техника
═
Так что же, может спросить читатель, автор тоже присоединяется к тезису, что «буквально все есть техника»? Прежде чем ответить на этот вопрос, поясню, что нужно понимать под обществом.
Если говорить об обществе в теоретической плоскости, то можно выделить следующие его характеристики. Первая: общество имеет два основных режима – активный и пассивный. В пассивной фазе «общество спит» в том смысле, что, поскольку социуму ничего не угрожает, общество бездействует, кажется, что такой реальности нет вообще. Но в ситуации кризиса социума, его «заболевания» общество просыпается, становится активным, начинает определять отношение человека культуры к различным социальным реалиям и процессам.
Вторая характеристика – наличие у представителей культуры представлений о взаимозависимости, а также социальном устройстве, понимаемых, конечно, в соответствии с культурными и индивидуальными возможностями сознания отдельного человека. Каждый человек в той или иной степени, кто больше, кто меньше, понимает, что он зависим от других, что культурная жизнь предполагает совместную деятельность, подчинение, взаимопомощь, что все эти отношения обеспечиваются общественными институтами.
Третья характеристика общества – общение. В ситуациях кризиса или заболевания социума люди переходят к общению, то есть собираются вместе вне рамок социальных институтов и, главное, пытаются повлиять на общественное сознание с целью его изменения. Результатом эффективного общения, как правило, является сдвиг, трансформация общественного сознания (новое видение и понимание, другое состояние духа – воодушевление, уверенность, уныние и т.п.), что в дальнейшем является необходимым условием перестройки социально значимого поведения. В этом смысле общество напряжено (структурировано) силовыми линиями поля социума, куда всегда возвращаются общающиеся (чтобы продолжать функционирование в соответствующих институтах). Но одновременно само общество есть своеобразное поле, силовые линии и напряженности которого задаются текущим взаимодействием (общением) всех участников, которые «здесь и сейчас» сошлись на общественном подиуме.
Вернемся теперь к вопросу о том, как в рамках общества ведет себя человек. Он уже не субстрат культуры и не техника (ведь в рамках социальных институтов и ролей он действует функционально и машинообразно), а потенциальный носитель всей социальности, а также будущего социального устройства. Именно его активность, направленность и взаимодействие (общение) в рамках общества определяют возможную в перспективе структуру культуры, возможную в том смысле, что новая культура состоится (при этом возможность перейдет в действительность), если имеют место и другие необходимые для формирования культуры предпосылки (семиотические, ресурсные и прочее). Такой человек, назовем его «латентной личностью», является самостоятельным социальным организмом, живущим, однако, и это существенно, в лоне культуры.
В древнем мире латентная личность выходит на поверхность социальной жизни и активно заявляет о себе только в драматических ситуациях. В целом же человек действует машинообразно: в культуре древнего мира он жестко интегрирован в социальной структуре и институтах, которые не допускают самостоятельного поведения. Однако начиная с античности складывается полноценная личность, которая уже ничего общего не имеет с техникой. Обсуждая в «Критике практического разума», что собой представляет личность, И.Кант пишет, что это «свобода и независимость от механизма всей природы».
Другими словами, человек является не только техникой, но также и латентной или полноценной личностью. В эпохи кризиса культуры (а мы, очевидно, находимся в этом периоде) действия и поступки человека часто принципиально нетехничны, они обусловлены общением с другими людьми и экзистенциальными манифестациями самой личности. Тут можно вспомнить Хайдеггера, утверждавшего в статье «Вопрос о технике», что для того, чтобы человек снова стал свободным в отношении техники, он должен кардинально перемениться: «опомнившись, снова ощутить широту своего сущностного пространства».
Соответственно домашнее животное – это не только техника, но и биологическое животное, и существо, с которым мы общаемся. В первой своей ипостаси оно нас воспринимает как членов биологического сообщества (стаи, популяции), во второй – именно как людей. То есть нужно помнить, что для решения ряда задач необходимо двойное рассмотрение человека, домашних животных, различных социальных образований. С одной стороны, они являются техникой, с другой – нетехникой.
Вопрос о постчеловеке, киборгах и прочих технических сверхчеловеках, на мой взгляд, тоже не бином Ньютона. Разве, когда человек начинает носить очки или ему поставили искусственный клапан в сердце (пусть даже мы возводим эти технические возможности в энную степень), человек становится иным и поднимается на следующую ступень развития? Уверен, что нет. Мозг – это не мышление и психика, хотя их материальный субстрат, а скорость обработки информации не дает автоматически новых идей.
═
С точки зрения такой Вселенной
═
Более сложный вопрос об антропном принципе. Действительно, просто удивительно, насколько наша Земля (возьмем такой частный случай) оказалась приспособленной для появления жизни. Чем больше размышляешь на этот счет, тем более убеждаешься, что Земля – уникальное место для возникновения жизни. Такое ощущение, что Вселенная создана именно для нас, как будто это специально спроектированная пробирка и лаборатория для жизни. Если бы, например, я был верующим, то именно на основе данных современной астрономии, вероятно, должен был бы прийти к выводу о творении жизни на Земле, признать, что Вселенная была задумана Богом как материнское лоно.
Хотя я в Бога не верю, должен признать, что есть известное противоречие между грандиозностью Вселенной, процессами, имеющими в ней место, масштаб и характер которых поражают воображение, и ролью во Вселенной человека. Возьмем, например, феномен разбегания галактик или гигантские выбросы, истечения, поглощения материи и энергии, наблюдаемые в сверхновых, черных дырах или квазарах. Фантастическое по масштабу явление! И на фоне этого – кратковременность и ничтожность человеческого бытия. Как все это совместить? Неужели мы исчезнем навсегда, если в нас попадет какой-нибудь астероид или же мы исчезнем во время очередного схлопывания галактик?
Правда, стоит ли заглядывать столь далеко? Мы быстрее и вернее погубим себя сами, скажем, бездумно развивая наши потребности и обеспечивающие их технологии. Но вопрос на самом деле интересный. Известно ведь, что много тысячелетий человек считал, что Вселенная – это не физический мир, а или боги (солнце, луна, звезды – все это были боги), или, как в Средние века, мир, созданный для человека Богом. Здесь действительно Вселенная была для человека. Например, Солнце для шумеров согревало землю, освещало, давало жизнь. Более того, с точки зрения древнего или средневекового человека Вселенная и жизнь на Земле и разум задумывались одновременно, поскольку должны были служить друг другу. Проблема возникла лишь в новое время, когда вера и разум были разведены по разным инстанциям, а Вселенная была истолкована в духе естественных наук, то есть как физическая реальность. Вот здесь и оказалось, что человек, как писал Паскаль, – это жалкий тростник, его место во Вселенной непонятно и ничтожно. С точки зрения такой Вселенной смысла существования человека нет.
Опять же слышу голос читателя: «Но разве человек не осваивает успешно космос?» Конечно, осваивает, но ни сегодня, ни в отдаленной перспективе человек дальше Солнечной системы не полетит и ничего не изучит, он даже не знает, возможно ли это в принципе. Кроме того, есть еще одно немаловажное затруднение.
Наше знание о Вселенной все время меняется. В древнем мире Вселенная понималась совсем иначе, чем сейчас, в Средние века это языческое понимание было отвергнуто, в новое время человек раскритиковал и христианское понимание, начиная со второй половины XIX века наши представления о Вселенной меняются чуть ли не каждые 50 лет. Однако ведь меняются и методы познания, само познание.
В настоящее время уже многие физики соглашаются, что гуманитарный подход им не противопоказан. А ведь гуманитарий выделяет и изучает свой объект с позиции собственного интереса, его исследование разворачивается, как пишет Гадамер, в рамках герменевтического круга. Кругов же таких столько, сколько традиций и значимых подходов. Так, может быть, Вселенная – это объект гуманитарной науки? В то же время и физическую интерпретацию Вселенной со счетов не скинешь.
С другой стороны, кто сказал, что Солнечная система, галактика или Вселенная – это только физические объекты. Может быть, они одновременно и какие-то другие организмы, ну там витальные, сакральные? Дело в том, что физический план не отрицает другие планы. Например, психика и мышление не сводятся к физиологии и мозгу, но те – одно из необходимых условий и наших ощущений, и мышления. Кстати, мозг – только один из субстратов психики, не менее существенны и другие – знаки, деятельность, общение.
Возможно, так и во Вселенной: есть и физический план, и нефизические. Вопрос в другом: что мы должны считать основным при решении определенных задач. Скажем, я хочу понять место человека во Вселенной, причем так, чтобы воодушевить его. Что в таком случае я должен положить в основании мысли – физическую реальность или нефизическую?
Вот, кстати, один из возможных сценариев. Когда-то человек вышел из природы. Теперь он переделывает ее. Рано или поздно человек полностью изменит облик и строение Земли. Рассуждая в том же ключе, можно предположить, что на этом человечество не остановится: оно начнет переделывать под себя сначала Солнечную систему, затем галактику, наконец, наступит очередь Вселенной. Итогом этих титанических усилий, которые растянутся на миллионы и миллиарды лет, будет превращение Вселенной в живое существо – природу и человечество одновременно.
Мыслим и другой, не менее интересный сценарий. Трудно предположить, что человечество на таком большом пути (миллионы и миллиарды лет) сохранит свою цель, что оно не изменится кардинально, так что задача переделки Вселенной еще будет интересовать его. Кроме того, как я уже говорил, еще много раз изменится наше представление о Вселенной.
Еще бы я добавил, что мы, возможно, еще долго не сможем понять природу Вселенной. То есть перед нами нечто, какое-то образование, может быть, органическое, но не живое, может быть, это какая-то форма жизни, возможно, что-то еще, что нам пока в силу нашей неразвитости просто не приходит в голову. В этом случае разумнее действовать осторожно, по принципу установления «контакта», что-то вроде того, как действовали герои «Соляриса».
Может быть, этот сценарий и не самый оптимистический, конечно, первый более воодушевляет, но зато второй более реалистичен и разумен с точки зрения имеющихся у нас знаний и возможностей.
Не должны ли мы сказать, что истина в том, чтобы продолжать «качаться», взлетая к вершине, которую можно назвать «все есть техника», устремляясь вниз к «точке», где «все имеет две ипостаси – техническую и нетехническую», и снова возносясь к вершине, в которой «человек и общество принципиально – не техника».
