Теперь – исследовательские университеты

Президент РАН, академик Юрий Осипов (стоит на заднем плане) вручает дипломы молодым ученым – победителям конкурса Российской академии наук. Сидит – академик Рэм Петров.
Фото Петра Кассина (НГ-фото)

В области образования и науки готовится революция. Судя по всему, в самом скором времени – говорят, что не позже начала лета, – в Госдуму РФ будет передан законопроект, революционизирующий взаимоотношения науки и образования. На самом деле это не столько законопроект, сколько набор поправок к различным законам, цель которых, как утверждают авторы, – облегчить переход к интеграции науки и образования.

Нельзя сказать, чтобы в смысле этой интеграции ничего не делалось. Создаются научные центры, а при них – учебные институты и, наоборот: при учебных институтах – исследовательские лаборатории. Постоянно возникают по этому поводу какие-то программы, их с разной степенью успеха реализуют – словом, все время что-то происходит. Да и не может не происходить, потому что сцепка «наука–образование» жизненно важна для обоих.

Упомянутые поправки как раз и призваны снять юридические препоны, стоящие сегодня на пути такой интеграции. Они подготовлены специальной правительственной комиссией под руководством заместителя главы администрации президента РФ Игоря Шувалова. Это один из многих законодательных актов, которые комиссия намерена представить в Думу для принятия. Как нам сообщили в думском комитете по науке и образованию, министр образования и науки Андрей Фурсенко пытается сейчас ускорить прохождение поправок через парламент.

Сенсационными представляются поправки в закон о науке. Этот закон, принятый в 1996 году, уже в момент рождения был несовершенным, потому что являл собой плод тяжелейших компромиссов. Самое главное исправление – упразднение понятия «научная организация». Сегодня наукой может заниматься только научная организация, то есть организация, имеющая ряд отличительных признаков. В частности, требуется, чтобы ее деятельность минимум на 70% представляла собой научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. С принятием этой поправки наукой сможет заниматься (и соответственно претендовать на государственные заказы, право участия в тендерах и т.п.) любое юридическое или даже физическое лицо, доказавшее (еще не совсем понятно, каким образом) свою научную квалификацию. А самое главное, к науке будет допущен громадный и важнейший пул организаций, сегодня в число «научных» не включенных, – вузы и университеты.

Но самое, пожалуй, интересное – это поправка в закон о послевузовском высшем образовании. Здесь вводится совершенно уже новое понятие – «исследовательский университет», представляющий собой симбиоз учебного и научно-исследовательского институтов. Собственно, такие симбиозы в России существуют давно – взять хотя бы сеть научно-исследовательских институтов при МГУ. В новом же варианте исследовательского университета предполагается создавать такие университеты по американскому образцу – они давно уже зарекомендовали себя во всем мире как очень эффективные организации по подготовке ученых.

Стандартный вуз готовит инженеров, ученых он, как правило, не готовит. Наша вузовская система, как предполагается, и дальше процентов на 90 будет состоять из таких вузов. Но часть превратится в исследовательские университеты. Главный упор в них будет делаться на научные исследования, а соотношение студентов и аспирантов изменится на обратное – аспирантуры здесь будет больше, чем просто высшего образования. Все будет направлено на то, чтобы готовить именно исследователей.

Это очень радикальная перемена, которая если и пойдет у нас в России, то наверняка с большими, мягко говоря, неожиданностями. Пока неизвестно, как воспримет это нововведение Российская академия наук, сконцентрировавшая в себе большинство институтов, занимающихся фундаментальными исследованиями, – придет ли она в восторг от перспективы расставаться с лучшими институтами, если те захотят слиться, например, с МГУ? Захотят ли ректоры допускать на свое поле нового и очень влиятельного бюджетного игрока в лице РАН? Столкнутся ли они лбами с академическим руководством или придут, что вероятнее, к взаимоприемлемому консенсусу? Вообще допустят ли они что-то подобное? Оба этих игрока весьма влиятельны, но ректоры, пожалуй, посильнее будут, хотя бы потому, что у них больше денег. Хотя бы потому, что от них намного больше зависит.

В свое время, в самом начале девяностых, если читатель помнит, науку объединили с высшим образованием в рамках одного министерства. Очень ненадолго, всего на несколько месяцев. Тогдашний министр Борис Салтыков как-то рассказывал корреспонденту «НГ», что ректорам тогда очень не понравилось такое объединение бухгалтерий. Он еще ничего не успел предпринять, не успел даже как следует разобраться со сложившейся ситуацией, как был вызван Борисом Ельциным, и тот с извиняющимся видом сообщил ему, что высшее образование у него отбирает. Уж очень сильно ректоры надавили. Ректоры. На Ельцина.

Если Путин все-таки настоит на своем, то есть на том, что подготовила для него его команда, обе этих силы сойдутся вместе – либо схлестнутся, либо сольются в плохо имитируемом любовном экстазе, сохраняя на лицах до зубов вооруженный нейтралитет. Словом, посмотрим.

Здесь есть еще одна пикантная подробность. Осенью прошлого года Россия подписала так называемую Болонскую декларацию, очень много ликования по этому поводу прозвучало. Вообще это тема для отдельной статьи, но суть в том, что с того самого момента мы вошли полноправным членом в европейское высшеобразовательное пространство и согласились строить свои университеты – по крайней мере небольшую их часть – по европейскому образцу. Университеты этого образца очень интересные, но почти чисто образовательные, да и вообще эта самая Болонская декларация создавалась для того чтобы

а) снабжать Европу научными кадрами, которых ей катастрофически не хватает, и б) создать конкуренцию американским университетам!

Не затрагивая крайне сложного вопроса о том, насколько нам интересна эта декларация (дьявол в подробностях, в подробностях!), в частности, означающая для нас дополнительный отток молодых мозгов в Европу, отметим только, что на одном пространстве мы опять-таки объединяем двух конкурентов, причем заведомо более сильных, чем мы.

Как бы чего не вышло.