Москва – это вам не Манхэттен

При строительстве новых небоскребов в Москве обязательно надо учитывать данные геофизических исследований.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

– Игорь Николаевич, правда ли, что Москва стоит не на семи холмах, а на сплошных впадинах?

– Географически – на холмах, а геофизически – на провалах и разломах. В 60-е годы прошлого века мы с коллегами начали проводить геофизическую разведку столичного грунта на большую глубину и обнаружили в нем огромное количество гелия – химического вещества, присутствующего лишь вокруг активных геологических разломов. Оказалось, что Москва стоит на пересечении двух трансконтинентальных разломов, окруженных, как разбитая тарелка маленькими трещинами, разломами поменьше. Всего их насчитывается несколько десятков. Все эти трещины насыщены водой, которая пропитывает подземные толщи столицы, как варенье – слоеный пирог. Поэтому строить в столице можно не где попало, а только там, где есть участки глубинной суши – подземные островки.

– Известно ли кому-то о результатах этих исследований?

– Я доложил об этом тогдашнему директору Института геохимии и аналитической химии Академии наук Виноградову. Он посмотрел карты и схемы и на ближайшем заседании Академии наук доложил о необходимости создания специальной комиссии, в которую потом вошли более 30 специалистов из различных организаций – от физиков и геодезистов до историков и архивариусов. Мы 15 лет изучали Москву вдоль и поперек, и ни одно серьезное строительство не обходилось без согласования с соответствующими специалистами. Чуть позже наши исследования полностью подтвердились снимками, полученными из космоса.

– Почему же, если это так, не проваливались под землю дома вместе с их жителями?

– Приведу лишь несколько фактов. В 40-е годы прошлого века странным образом взорвался дом на улице Осипенко. Все списали на взрыв бытового газа. А спустя несколько лет ведущий специалист Физического института Академии наук Барковский доказал, что это было сейсмогравитационным явлением. В начале 70-х годов появились непонятные воронки на Хорошевском шоссе. В одночасье рухнул с виду крепкий пятиэтажный дом, люди едва успели выбежать на улицу. Следом разрушились еще два. За несколько дней вокруг этого места образовались так называемые суффозионно-карстовые провалы, в которые уходили по самую макушку высокие деревья. Но обошлось без жертв.

В 1985 году в подмосковной Истре рухнул металлический купол гигантского «секретного» объекта, возведенного для испытаний так называемого оружия «звездных войн». Это было сооружение высотой около 140 метров.

Все необходимо изучать и учитывать при возведении зданий – в том числе природные факторы. Тогда соответствующие выводы были сделаны. Но началась перестройка – и все пошло прахом. Комиссия распалась, и с тех пор при планировке и строительстве зданий мнения геофизиков никто не спрашивает. Особенно тревожной стала ситуация в последние десять лет, когда появилась тенденция строить в Москве небоскребы.

– Чем же это плохо? Ведь здание Московского государственного университета на Ленинских горах и Останкинская башня стоят уже много лет, и ничего?

– Когда планировалось возведение здания МГУ, проектировщики и архитекторы провели детальное обследование местности и выбрали идеальное место. Там находится редкий для Москвы кусок каменного монолита площадью около семи квадратных километров. То же самое – Останкинская башня, «попавшая» на один из московских гранитных блоков. Относительно же других мест до 1990 года действовало постановление Моссовета, запрещающее строить дома выше 24 этажей. А теперь все изменилось. Существуют планы, например, возвести вокруг Садового кольца сразу 60 высоток. Когда я прихожу к городским чиновникам с картами и схемами – они слушать не хотят. Дескать, в Нью-Йорке небоскребы стоят уже сто лет и не падают, чем же мы хуже?

– Действительно, чем?

– Москва – это вам не Манхэттен. В основании Нью-Йорка лежит сплошная гранитная скала, на которой можно построить хоть лестницу в небо – и ничего с ней не случится. Этот гранитный слой в геологии называется манхэттенскими сланцами – отсюда и пошло название всей местности. Строители нью-йоркского метро намучились, пытаясь пробить тоннели в этой глыбе. Их плохо брала даже взрывчатка, а воду приходилось привозить за 60 километров.

Наш город – абсолютно другой: это многослойное море с множеством островков. Небоскреб, «воткнутый» в эту хлябь, рискует рухнуть и уйти в землю.