Кадры для Российской науки

Живое общение Владимира Путина с интеллектуальной элитой. Слева направо: президент РАН Юрий Осипов, академик Рэм Петров, академик Геннадий Месяц и академик Анатолий Мирошников.
Фото Reuters

Вчера, во вторник, состоялось заседание Госсовета России, где главным из вопросов для обсуждения была проблема нехватки научных кадров. Решения, принятые там, на момент написания этой статьи не были известны – если в них есть что-то важное, мы сообщим об этом чуть-чуть позднее.

Но тема не нова. 9 февраля, на заседании Совета при Президенте России по науке и высоким технологиям, о котором «НГ» уже писала и на котором тоже рассматривался тот же самый вопрос, ректор МГУ Виктор Садовничий произнес в числе прочих следующую фразу: «Сегодня определяющее значение имеет экономика, основанная на знаниях, и одним из ее ресурсов является как раз кадровый потенциал науки. Невнимание к нему может привести к необратимым последствиям, потере преемственности поколений, научных традиций».

Фраза как фраза. Все слова знакомые, а предупреждение, содержащееся в ней, за последние полтора десятилетия стало настолько привычным, что уже успело набить оскомину и воспринимается как банальность, то есть пропускается мимо ушей. Есть в ней, правда, парочка моментов, в которых хотелось бы разобраться. Первый из них – вот эта вот самая экономика, основанная на знаниях. Второй – само предупреждение о неприемлемости потери кадрового потенциала науки. Банальность-то она, конечно, банальность, но что-то в последнее время ее слишком часто стали повторять. Владимир Путин на том заседании особо подчеркнул важность проблемы, а в этот вторник, то есть вчера, этой проблемой занимался Госсовет. Для банальности, согласитесь, это многовато.

Итак, мы хотим строить у себя экономику, построенную на знаниях. Еще говорят об обществе, построенном на знаниях. Все это, конечно, очень благородно и прогрессивно, однако хотелось бы разобраться, что это за зверь такой.

– Когда речь заходит об обществе или экономике, основанной на знаниях (это параллельные понятия, почти синонимы), имеется в виду далеко не только развитие наук и высоких технологий, – подчеркнул в беседе с корреспондентом «НГ» доктор философских наук, заведующий лабораторией Института системного анализа РАН Эдуард Мирский. – Это куда более общее понятие. Это концептуальное развитие одного из вызовов, который встал перед всеми цивилизованными странами. Процесс пошел еще в 60-х годах, когда перед человечеством внезапно появился новый ресурс, который назывался «информация». Вместе с ним появились и новые проблемы. Сначала заговорили об информационном взрыве, потом об «информационном обществе», информационных технологиях... Тенденция под общим названием «информация» вызывала к жизни все новые и новые проблемы, причем многие из этих проблем заведомо нельзя было решить чисто технологическими средствами. Соответственно, развитые страны искали и находили другие способы и инструменты для их решения: социально-организационные, психологические, политические и т.д. Тем самым эти страны приобретали самый главный ресурс – опыт решения проблем на каждом этапе развития. Один из главных уроков второй половины прошлого века состоит в том, что есть определенные вполне рациональные подходы к информационной проблематике, которые воплощают этот совокупный опыт, анализируя его и приспосабливая к собственным культурным традициям.

═

– Все это, конечно, очень здорово, но разве так уж обязательно идти к этому самому обществу, основанному на знании?

═

– Россия, как и любая другая страна, имеет неотъемлемое право бродить своим собственным путем, особенно если это ее любимое занятие. Этими упражнениями с энтузиазмом занимались и многие западноевропейские страны. В результате их отставание от США и Японии в области высоких технологий приобрело угрожающий характер. Руководители объединенной Европы, однако, нашли в себе мужество осознать опасность такого отставания, проанализировали его причины и занялись активным поиском средств и инструментов ускоренного развития, цель которого – вернуть Европе мировое лидерство в экономике, основанной на знании.

Когда же на разных высоких уровнях наши научные вожди говорят об обществе и экономике, основанных на знаниях, они говорят о проблемах развития информационных технологий и, соответственно, интеллектуального обеспечения производства – тех проблемах, которые стояли перед развитыми странами 40 лет назад и там давным-давно решены. Мы в очередной раз пытаемся купить билеты в вагон, который уже пришел на конечную остановку. Мы не ориентируемся в проблематике.

Сегодня главная проблема в построении экономики, основанной на знании, – это проблема повышения интеллектуального уровня потребителей, от которых зависит рынок высокотехнологичных продуктов, и уровня представителей массовых профессий (они же, выйдя за ворота завода, становятся потребителями). Нужно продать новый высокотехнологичный продукт, причем быстро, до того, как его сменит новый, еще более совершенный. То есть нужно уже не научное обоснование технологического прогресса или его интеллектуальной составляющей, появилась насущная потребность в интеллектуальной составляющей потребителей. Чтобы экономика не стояла на месте и, соответственно, не рушилась, люди постоянно должны покупать новые, более продвинутые товары – автомобили, компьютеры, бытовую технику, унитазы, ванны, говорящие о температуре воды, – сегодня возможность улучшения практически всех товаров массового спроса заключается в их информационном оснащении... И для того, чтобы потребители покупали все новый и все более информационно развитый ширпотреб, они должны не только иметь для этого средства, но и быть более продвинутыми интеллектуально.

Таким образом, суть этой экономики и общества, основанных на знании, – в повышении интеллектуального уровня населения. Человек должен знать, что он покупает и зачем он это делает. Человек должен получить услугу – знание. Знание того, что ему нужно, чтобы продвигать свой бизнес, улучшать качество своей жизни.

Такая формулировка проблемы определяет и пути ее решения. Вот они.

Первое – развитие образования и научной культуры населения. Важно подчеркнуть, населения, а не только профессиональных исследователей и инженеров. Второе – разработка научной политики, понятной и приближенной к гражданам. Людям нужно объяснить, что научная политика – это не строительство Саяно-Шушенских ГЭС и ракет на Марс. Это происходит помимо них и, в сущности, это то, что они должны терпеть. Наука для них – нечто совсем другое. Это и новые товары, и деньги за туризм, которые они могут заработать, информация, необходимая им для процветания, – словом, то, что обеспечивает их каждый день. И поэтому относительно очень большой части науки и технологий – фактически двух третей – они должны сами, своим кошельком решать, нужно им это или нет. Наука в этом контексте выступает уже не как абстрактный ресурс для будущего и не как производство задела для технологии, а как важнейшая общественная сила, от которой напрямую зависит успешное развитие общества и бизнеса в наиболее перспективных точках их роста.

Отсюда третье необходимое условие, хочет кто-то этого или нет, – позиционирование науки в центре публичной политики и организация взаимодействия всех заинтересованных групп.

И по всем трем принципам, о которых я говорил, у нас полный провал. Я уже не говорю о нашей системе образования, которую так хвалят и которая на самом деле ущербна (это тема для отдельного разговора), но давайте возьмем научную политику. Большинство решений, принимаемых по ней, не публикуются для обсуждения не только в виде проектов и предположений, они не обсуждаются и после того, как они приняты. Кстати, даже выступление президента РФ перед научным начальством было впервые опубликовано нашими печатными СМИ, по-видимому, в связи с выборной кампанией. Наше общество, наша экономика фактически пока основаны на незнании.

═

– Я что-то совсем запутался: научное образование не для науки, экономика не для производства... А научные кадры, с которых мы начали разговор?

═

– Что же, самое время его продолжить. Мы как-то за проклятиями в адрес горе-реформаторов, блажи по поводу «утечки мозгов и другими мифами» упустили из виду самый важный процесс, связанный как раз с той или иной формой развития экономики, основанной на знании.

За кадры высокой и высшей научной квалификации государственная наука сегодня вынуждена конкурировать внутри страны с частными исследовательскими структурами, с корпорациями, нуждающимся в научно образованном менеджменте, сервисными отраслями, СМИ и т.д. Всем им нужны грамотные люди, и многие из них готовы платить за знания своих сотрудников.

Прогноз развития трудового рынка России в этом плане крайне неутешителен, особенно в сфере интеллектуальных профессий. Возможности экстенсивного роста кадрового потенциала науки практически равны нулю. Видимо, поэтому консультанты президента РФ пытались помочь ему задать направление обсуждения на Совете при президенте России по науке и высоким технологиям, выяснить у членов совета возможности интенсификации развития и использования кадрового потенциала. Он буквально призывает их поговорить именно об этом, намечая основные проблемы: формирование системной научной политики; преодоление разобщенности научных ведомств; вознаграждение за результаты, а не за должность; расширение возможностей маневра и оперативно концентрации усилий на перспективных направлениях... Без решения этих проблем любое разумное увеличение финансирования науки эффекта не даст.

Ни по одному из этих вопросов дискуссия так и не состоялась. Вот такой совет.

═

Наталья Савицкая

═

Мы попросили ректора МГУ им. М.В. Ломоносова академика Виктора Садовничего прокомментировать ситуацию с научными кадрами в современной России.

═

– Виктор Антонович, одним из ключевых вопросов недавнего заседания Совета при президенте России по науке и высоким технологиям была кадровая проблема. Как сегодня обстоит дело с научными кадрами в России?

═

– Это был, пожалуй, один из главных вопросов на Совете по науке и высоким технологиям при президенте. Мой доклад был как раз на эту тему. Наша наука начиная с 1990 года понесла серьезные потери. По статистике (специальной и бесстрастной) в 1990–1994-х годах ее покинули более половины ученых и специалистов из сферы обслуживания научных исследований (техники, инженеры и прочие специалисты). Куда ушли эти люди? Иные сменили работу. Но, к сожалению, самые талантливые из них – уехали за границу. Таковы исходные данные, и они не внушают оптимизма. Вместе с тем, к чести наших ученых, наша наука все-таки сумела приспособиться к новым условиям.

В науке стали создаваться негосударственные структуры, которые оказались способны выпускать высокотехнологичную продукцию. Благодаря этому сохранилась часть кадров. Даже средняя зарплата в науке уравнялась с таковой в промышленности. Выжила вузовская наука. Университеты успели перестроиться за счет внутренних ресурсов и внебюджетных средств. В основном таким образом сохранили кафедральную науку. Говорить здесь, конечно, можно всего лишь о некой стабилизации, а не о существенном росте.

═

– Каков прогноз?

═

– Для того чтобы был рост – нужна программа. Мы предлагаем специальную программу сохранения научных кадров.

═

– Речь идет о программе «Кадры для науки». Готова ли она? Каковы ее основные пункты?

═

– Она уже сформулирована. Мы просили дать поручение правительства начать ее разработку. Там предусмотрены многие важные моменты: и работа с молодыми учеными, и пенсионная, и грантовая поддержка, и поддержка ведущих университетов и научных центров. Одним из основополагающих пунктов в ней можно считать решение вопроса об интеллектуальной собственности. Это предполагает новые формы организации науки, такие, как корпоративная наука, корпоративные университеты. Она предусматривает изменения в законодательстве об интеллектуальной собственности. Такова серия мероприятий.

═

– Кто готовил эту программу?

═

– Была создана специальная комиссия под моим руководством. В ее работе принимали участие Минобразования России, Российская академия наук, Минпромнауки, ученые Московского государственного университета, ректоры других вузов, а также Центр стратегических разработок.

═

– Какова затратная часть этой программы?

═

– Мы не поднимали вопроса о выделении каких-то значительных средств, понимая, что такого, конечно, не будет. Безусловно, государственная поддержка (причем возрастающая) нужна. Но мы главным образом заботились о том, чтобы решить вопросы объединения усилий всех заинтересованных организаций и ведомств. В общем, больше денег тем, от кого больше отдачи. Акценты поровну: и на возрастание государственной поддержки, и на внутренние ресурсы. Программа пока не оценена в финансовом отношении, мы разработали ее пока лишь идеологически. Она рассчитана до 2010 года.

═

– Европейскому союзу сейчас требуется 500 тысяч специалистов ежегодно. За счет собственных ресурсов ЕС в состоянии удовлетворить эту потребность только на 15%. Следовательно, утечка мозгов из России с каждым годом будет только увеличиваться. Нужно и можно ли противостоять этому кадровому давлению?

═

– Речь не может идти о каких-то запретительных барьерах. Трудности для молодого ученого в России связаны с невозможностью занятий своим любимым делом. Чтобы он оставался, государству нужно выполнить всего три условия: достойная зарплата, жилье (ипотека, кредитование), оборудование. Иным способом противостоять утечке мозгов нет возможности┘

═

– Не станет ли Россия в ближайшее время научным донором для Европы?

═

– В плане идей Россия уже давно является донором для Европы.