Наталия Лескова
Те несколько павианов, которые выжили во время абхазско-грузинской войны, размножились.
Фото Андрея Афанасьева
В столице Абхазии находится единственный в мире памятник обезьяне. Двухметровый каменный павиан-гамадрил был установлен на территории НИИ экспериментальной патологии и терапии еще лет 30 назад, когда здесь активно велась научная работа в области медицинской приматологии. Сухумский обезьяний питомник был известен во всей стране. С тех пор много изменилось. Вместо семи тысяч обезьян после грузино-абхазской войны осталось всего 300. Да и тех кормить порой нечем.
Клетки и вольеры полупусты. Мартышки, павианы, макаки смотрят из-за решеток карими подвижными глазами, будто затеяли мелкое хулиганство. Не успеваю протянуть дольку мандарина, хватают лакомство когтистой лапкой и на всякий случай убегают в глубь клетки. "Отойдите подальше, - советует сотрудник института, экскурсовод по совместительству Тамара Гулиа. - Вчера у одной девушки вот эта макака выхватила сумочку, открыла, порвала деньги и разбила косметичку. А пудру съела, так что пришлось ей делать промывание желудка".
В советские годы здесь был ведущий приматологический институт страны, каждый год проводилось несколько сот научных экспериментов. В 1974 году 250 павианов-гамадрилов выпустили на свободу, чтобы изучить их поведение и возможность размножения на воле. Дикая жизнь им понравилась. Они сиганули в поля и горные селенья, где вволю полакомились кукурузой, виноградом, медом, таскали кур. Были случаи, когда умные приматы забегали в сарай и умыкали ведерки с только что надоенным молоком. Все это не понравилось местным жителям, однако пришлось привыкать к новым соседям. Их истребление было строго запрещено и каралось уголовной ответственностью: павианы занесены в Красную книгу. Уже через пять лет мохнатых обезьян стало втрое больше.
Но в 1992 году началась грузино-абхазская война. Обезьянам, которые не имели к политическому конфликту никакого отношения, досталось не меньше, чем людям. Грузинские военные забавлялись: например, ловили павиана, привязывали его к пушке танка и тащили за собой, пока животное не умирало. А на территории питомника развлекались стрельбой по движущимся мишеням. За два года войны питомник лишился почти пяти тысяч обезьян. Когда кончилась война, люди понесли цветы не только на братские могилы, но и к памятнику обезьяне. У его подножья и сегодня лежат розы и ветки акаций.
"После войны пришлось подниматься своими силами, - рассказывает директор НИИ Сергей Ардзинба. - Пришлось нелегко. Не было денег, почти все ученые уехали в Россию. Но постепенно ситуация изменилась к лучшему. Приматологи начали потихоньку возвращаться, возобновилось сотрудничество с Россией. Сейчас в институте каждый год защищается около десяти докторских диссертаций, и все - в Москве. Есть даже свой академик - мой заместитель по науке Валентин Старцев. Мы продолжаем изучать высшую нервную деятельность приматов, занимаемся вирусологией, эндокринологией, онкологией. Кстати, те несколько павианов, которые выжили во время войны, размножились. Сейчас на воле их около пятисот. Одного из них сам недавно видел во время прогулки в лес. Огромный, мохнатый, он похож на лешего или снежного человека".
Институту по-прежнему приходится несладко. Денег у Абхазии мало, и наука финансируется по остаточному принципу. Сергей Ардзинба рассказывает, что выделенные средства он распределяет чуть не плача. Главная расходная часть - корм животным. Обезьяны должны не просто наедаться досыта, но и получать необходимые витамины. Им даже зимой покупают арбузы и дыни. Потом - деньги на исследования. То, что остается, - на зарплату сотрудникам. Получается около десяти долларов в месяц на каждого научного сотрудника. Мизер. Но здесь и этому рады: "Зато теперь не стреляют на улицах", - говорит одна из сотрудниц┘
Ардзинба показывает любимца питомника павиана Мишу. Огромный брюнет с пышной шевелюрой смотрит с бесконечной печалью. Лакомство он берет неторопливо, с великим достоинством, задумчиво изучает и только после этого отправляет в рот.
"Скучает по своей подружке Маше, - поясняет директор. - У нее недавно родился малыш, и она неважно себя чувствует. Сильное кровотечение┘ Пришлось временно ее изолировать. А он потерял всякий интерес к жизни, аппетит. Ну, Миша, не горюй, она вернется!"
Павиан поворачивается к человеку, закрывает лицо огромной мохнатой лапой и громко, внятно отвечает: "О-о!" В черных глазах плещется абсолютно человеческая тоска.
