Три миссии высокой энергии

- Сегодня при организации любого нового проекта, бизнеса, производства принято сначала формулировать миссию вновь образуемой структуры. В этом смысле какова, на ваш взгляд, миссия ИФВЭ?

- Наш институт выполняет сегодня три основные миссии. Первая: исследовать субатомные структуры материи и основополагающие силы природы; вторая - поддерживать и развивать экспериментальную базу этих исследований; третья - вырастить и воспитать новые поколения физиков, которые будут дальше проникать в тайны микромира и космоса - да, космоса, потому что свойства элементарных частиц выводят нас на новый уровень понимания механизмов зарождения и развития Вселенной.

- Как принято в юбилейных интервью - не могли бы вы рассказать об основных, наиболее значимых научных достижениях института?

- В мировой банк физики частиц внесены почти все результаты наших работ, а попасть туда не просто: надо, чтобы открытие повторили и подтвердили еще в двух лабораториях. Нам есть чем гордиться. В 1971 году было зарегистрировано открытие, изменившее прежние представления о взаимодействии частиц высоких энергий. Тогда впервые при соударении адронов (то есть частиц, участвующих в сильном взаимодействии, - барионов и мезонов) удалось получить подтверждение их сложной внутренней структуры. Именно с энергий, достигнутых впервые на ускорителе ИФВЭ, становится заметным вклад глюонов, связывающих кварки, в процессы множественного рождения вторичных частиц. Более того, было установлено, что с ростом энергии соударения эффект становится все более значительным. Это открытие живет в науке под именем "Серпуховский эффект", поскольку город Протвино тогда был известен в мире по почтовому отделению Серпухов-7.

Затем, в 1986 году, был удостоен Ленинской премии цикл работ по изучению множественного рождения частиц в сильных взаимодействиях. Рождение тех или иных частиц, их выход с места события - был предсказан на основании кварковой модели, и предсказание подтвердилось, а кварковая модель строения нуклонов (составные части атомных ядер - протоны и нейтроны) и других частиц тем самым упрочила свое положение в науке. На нашем ускорителе мы подтвердили концепцию существования антивещества, получив антиядра гелия-3 и трития, то есть ядра, состоящие из трех антинуклонов.

- А что сегодня в повестке дня?

- Диверсификация, то есть расширение профиля деятельности, так как успех в физике частиц сегодня во многом зависит от новых технологий и исследований междисциплинарного характера. Судите сами. В нашем институте работают три тысячи человек, только 600 из них - ученые, занятые конкретно физикой частиц, остальные обеспечивают технологическую базу.

Современный ускоритель - сложнейшее инженерное сооружение. В нем разгоняют до субсветовых скоростей и сталкивают частицы, которые только по традиции называются элементарными. То, что получится после столкновения, надо зарегистрировать, без специальных систем просмотра и обработки информации на измерительно-вычислительном комплексе это невозможно, а потому у нас ведутся соответствующие разработки. Класс решаемых нами задач расширяется. Скажем, нужны Минатому России роботы-манипуляторы - мы готовимся к тому, чтобы начать их производство.

В плане международного сотрудничества, сейчас мы делаем важнейшие элементы регистрирующей аппаратуры для строящегося коллайдера (сталкивателя элементарных частиц) LHC в Европейском центре ядерных исследований в Женеве (ЦЕРН). Это - уникальные мюонные камеры на дрейфовых трубках, таких еще никто не делал.

- Так что собственно физика элементарных частиц отходит на второй план?

- Ни в коем случае! В области физики частиц мы намерены сосредоточиться на проекте "Ока" - изучении распадов К-мезонов. Дело в том, что при распаде К-мезоны не подчиняются тем правилам, по которым распадаются другие известные нам частицы. Ради наведения порядка и соблюдения законов сохранения - общих для всех явлений природы - теоретикам пришлось придумать новую квантовую величину - "странность", наделить этой странностью кварк, обитающий внутри К-мезона и потребовать, чтобы во всех реакциях между частицами соблюдался закон сохранения странности. А так ли это на самом деле? Покажет эксперимент.

Нам нужен большой поток К-мезонов, по возможности чистый, с минимальными примесями других частиц, чтобы наблюдать различные, в том числе редкие формы распада этого загадочного К-мезона. Интерес к странному кварку объединил физиков из трех лабораторий мира: двух американских - Брукхейвенской и Фермиевской, и нашей. Здесь мы видим, как международное сотрудничество осуществляется вне всяких бумажных соглашений, и результат, мы надеемся, позволит убрать кое-какие белые пятна из физики элементарных частиц.