Разгадана тайна улыбки Моны Лизы

В улыбке Моны Лизы все - оптический обман..Достаточно посмотреть на нее с непривычной точки зрения.

Российскому любителю искусств довольно редко удается причаститься к великому таинству давинчиевой картины, изображающей Мону Лизу с ее загадочной улыбкой, улыбкой, которую никто из художников так и не смог воспроизвести. Большинству из нас, тех, кто не имеет возможности часто пользоваться своими заграничными паспортами, приходится довольствоваться расхожим утверждением, что эта улыбка загадочна: мы глядим на репродукцию, на причудливо изогнутый женский рот, пытаемся проникнуть в его загадочность и порой, не увидев в нем ничего таинственного, отходим в сторону раздраженные - то ли на себя, то ли на оказавшегося недоступным великого художника Возрождения.

В конце февраля в городе Денвере прошла ежегодная конференция AAAS - Американской ассоциации содействия развитию науки - это у них такое самое главное и самое богатое научной общество. Как водится, много было интересных сообщений из самых разных областей науки, но всеобщее внимание вызвал доклад доктора Маргарет Ливингстон из Гарварда, утверждающей, что она эту самую тайну улыбки Моны Лизы превосходнейшим образом разгадала.

Главная загадка Великой Улыбки заключается в том, что человек то видит ее, то не видит. Сначала мы смотрим на картину - женщина мягко улыбается; чуть присмотримся и видим, что никакой улыбки нет и в помине. От перемены ракурса, кстати, ничего не зависит, что и понятно - полотно все-таки двумерное. Улыбка тем не менее то явится, то пропадает. Чудеса да и только!

Итальянцы даже придумали для Улыбки эпитет - "сфуманто", что означает "неясный, неопределенный". Теперь, похоже, неопределенности поубавилось. Причем, как это порой водится у ученых, почти случайно.

Доктор Ливингстон специализируется по наукам о нервной системе. Область ее интересов - исследования того, как глаз и мозг реагируют на разные уровни контрастности и освещения. Именно этой теме была посвящена книга, которую она писала года два-три назад. Чтобы книга не выглядела окончательно занаученной, издатель попросил г-жу Ливингстон снабдить ее историческими примерами. Так ее занесло в Лувр, к маленькой картине Леонардо, где Джоконда то улыбалась, то не улыбалась неиссякающей толпе из двух-трех сотен спектаторов. "Мерцание улыбки я заметила, но не поняла, в чем дело, - вспоминает г-жа Ливигнгстон, - и осенило меня только тогда, когда я возвращалась домой на своем велосипеде".

По мнению Ливингстон, все объясняется устройством нашей системы визуального восприятия. А система эта включает в себя две области зрения - центральную и периферическую. То, что попадает в центральную область, видится четко, со всеми цветами и деталями, то, что мы видим периферическим зрением, размыто и воспринимается черно-белыми тенями и силуэтами.

Когда люди смотрят на чье-нибудь лицо, они первым делом обычно смотрят в глаза. Концентрируясь на глазах Джоконды, человек видит периферическим зрением ее рот и тени на щеках - тени эти усиливают впечатление кривизны губ. Но когда взгляд наблюдателя перемещается ко рту, тени перестают играть роль "усилителя улыбки" и Мона Лиза мрачнеет.

По просьбе доктора Ливингстон скопировать мерцающую улыбку Джоконды попробовала актриса Джина Дэвис, и говорят, что у нее получилось. Благодаря выступающим скулам ей удалось добиться такого выражения лица, что, даже когда она не улыбалась, лицо оставалось улыбчивым. Возможно, эффект, подобный этому, лежит в основе иконных ликов, прожигающих нас своим взглядом.

Доктор Ливингстон предположила, что великий Леонардо добился столь поразительного эффекта, применив особую технику письма, - по ее мнению, он писал рот Джоконды, глядя в глаза портрета. Теперь, разрешив задачку, которая мучила искусствоведов в течение половины тысячелетия, она принялась за Моне, его знаменитый "Импрессьен - Восход Солнца", пытаясь объяснить ослепительный свет оранжевого шара посреди голубого неба особенностями нашего зрительного восприятия.

Г-жа Ливингстон в своем стремлении сорвать таинственные покровы с великих произведений искусства не одинока. Недавно, мы знаем, схожими способами был раскрыт секрет Ван Гога, поразившего просвещенное человечество цветовыми гаммами своих картин. Оказывается, у него было специфическое заболевание зрительного нерва, он просто не так видел, его мир сильно отдавал в желтизну. А будь он здоров, грош была бы цена его картинам. Каковой она, кстати, и была поначалу.

Так что прощай, великая мистика искусства, здравствуй, Амаяк Акопян! Элементарно, Ватсон!