Гаррик Малоян Урбанизация и демократия
Известно, исторически определенные этапы развития общества воспроизводят и соответствующие им формы их территориальной организации. В экономически развитых странах вот уже на протяжении почти двухсот лет содержание и пространственная структура этих форм складываются под воздействием урбанизации.
Как объективная закономерность, урбанизация наиболее эффективно воздействует на территориальную организацию в структурах обществ, максимально использующих демократические процедуры и механизмы саморазвития. В иных условиях влияние ее может быть фрагментарным или отсутствовать вообще. Складывающиеся в подобных ситуациях формы территориальной организации могут со временем становиться и препятствием для позитивных общественных преобразований. Специфика территориальной организации служит, таким образом, свидетельством как места, занимаемого страной в урбанизационной "табели о рангах", так и ее "отношения" к процессу в целом.
В последние 30-50 лет урбанизационные процессы в странах Запада идут под влиянием факторов, кардинально сменивших их экстенсивную, концентрирующую стадию интенсивной, децентрализующей. При этом радикально меняется соотношение влияния центростремительных и центробежных сил на пространственное развитие производства и функционирование общественных процессов. Деконцентрируются места жительства, занятости, сферы услуг, бизнеса крупных городов, приостанавливается рост либо снижается численность их населения. Уже в семидесятых годах прошлого столетия всего лишь за 10-15 лет на 1,5 миллиона жителей сократилось население Лондона, на один миллион - Нью-Йорка, на 700 тысяч - Парижа. Интенсивная урбанизация перераспределяет направленность социальных тяготений в расселении населения в пользу малых и средних городов, пригородов, превращая их в более привлекательные по сравнению с крупными городами зоны промышленного и жилищного строительства. "Шагнув" за пределы города, урбанизация как бы заполняет окружающие его пространства, образуя так называемые субурбии. Особенно активно процесс этот охватил США, где в течение 50-70-х годов в пригороды переселились до 40 миллионов человек.
Иная ситуация складывалась у нас. В сравнении с европейскими странами, обустраивавшими свои относительно камерные пространства, российское государство имело дело с территориями, образно говоря, уходящими в бесконечность. Не то чтобы обустраивать, но хотя бы владеть ими - вот для чего приходилось строить все новые поселения и заселять их "населением из старых областей государства и без того им не богатых" (В.О. Ключевский). Так, в условиях гигантской протяженности расселенческих пространств с крайне редкими крупными городскими центрами, способными экономически и социально поляризовать их, складывалась изначально рыхлая отечественная сеть поселений.
Можно было ожидать, что индустриализация страны консолидирует расселение, придаст ему более равномерный характер. В советский период в материалах партийных съездов чуть ли не дежурным стал призыв преодолеть "социальные различия в территориальном плане". Промышленность действительно повысила степень концентрации городов за счет строительства новых поселений, как правило, при заводах, шахтах, объектах энергетики. Однако большинство их так и не стало полноценными городами (за смесь городского и сельского элементов специалисты назовут их городами-полуфабрикатами). Увеличение городского населения страны в этот период почти в 5 раз (до 70% от общего его количества) произошло не вследствие объективного урбанизационного процесса, а политического "принятия решений" за счет перемещения огромных масс сельского населения в города. Но и тогда наибольший рост пришелся на крупные городские центры, что, принимая во внимание огромные размеры страны, ее регионов (Иркутская область, например, по площади - полторы Франции), остроту социально-территориальных диспропорций не убавило.
Градоустройство по-российски
Архитектура - застывшая музыка. Насколько бесспорен этот афоризм применительно к архитектурным качествам творений наших дней - судить потомкам. А вот то, что города физические, материальные "слепки" общества, его динамики, жизненных сил, - факт несомненный и повседневно нами ощущаемый. Обветшалость застройки больших городов, запустение и захолустность малых, обшарпанные подъезды, разбитые тротуары - все это весьма наглядная констатация состояния отечественного градоустройства. Хаотично возникающее в отдельных городах так называемое элитное жилье лишь подчеркивает деградацию окружения.
Социальная дезинтеграция, расслоение по доходам, безработица не могут не иметь своими следствиями и сопутствующего дрейфа городов к "сортировке" их самих (по уровню бюджетных возможностей, вплоть до банкротства), а также их районов и зон на богатые и бедные, вплоть до трущоб. Сглаживавшиеся до недавнего времени и приводившиеся как бы к некоему общему знаменателю интересами народно-хозяйственного комплекса экономика и политика градоустройства ныне предельно индивидуализированы. Городам предоставлено самим выпутываться из положения, в котором они оказались, - планировать жизнеобеспечение, приватизировать здания, находить инвесторов и т.д. Словом, входить в рынок.
Но города вообще ввиду отягощающей их социально-функциональной составляющей малопривлекательный для рынка продукт. То там, то здесь они оказываются на грани финансового банкротства (в 1970-х годах этой участи не избежал и Нью-Йорк). При этом еще и следовало бы учесть, что у большей их части сегодня в России напрочь отсутствует элементарная стартовая база для рыночных начинаний. Да и откуда ей взяться, если формирование городов вот уже более полувека происходило у нас по общему плану, а не в их "приватных" интересах. Одним было отведено заниматься нефтью, другим - обороной, третьим - наукой. Но если в новых условиях для первых оказалось возможным приватизировать залежи ископаемых и предприятия их переработки, то на долю последних пришлись разве что канцелярские принадлежности.
Контраст различий весьма разителен в сфере жилищного строительства. На фоне сократившегося за последние двенадцать лет более чем вдвое объема ежегодного ввода жилья в стране (с 70 до 32 миллионов кв. м) особенно велики региональные диспропорции. Разрыв между лидерами (Москва, Тюменская область) и аутсайдерами (Приморский, Хабаровский края, Иркутская, Амурская, Сахалинская и другие области) достигает десятикратных и больших величин. Абсолютный лидер с 700 тысячами кв. м в год наш нефтегазовый Клондайк - Ханты-Мансийский автономный округ (кто мог учесть еще лет десять назад╖ как перспективно селиться в зоне вечной мерзлоты и углеводородного сырья). А позади всех Магаданская область - в сто раз меньше - 7 тысяч кв. м, то есть один четырехсекционный пятиэтажный дом за прошлый год на область с более чем полумиллионным населением.
В самом тяжелом положении оказались сегодня малые города и поселки городского типа. В них самый высокий в стране уровень смертности. В вытягиваемом из них миграциями населении наибольший удельный вес приходится на трудоспособные группы, молодежь, что обрекает их на абсолютный кадровый голод. В первую очередь это относится к городам и поселкам, специализировавшимся на не востребованной ныне продукции ВПК, на что была замкнута вся их жизнедеятельность. Банкротство профильного предприятия означает для них не только безработицу, но и крах коммунальных систем, энергоснабжения, тех же котельных, обогревавших жилые дома "от завода".
Буквально борются за выживание города текстильной, добывающей промышленности, науки, административные центры пришедших в упадок хозяйств сельских районов. Особенно опасно положение поселений в зонах Севера, где безработица - катастрофа (высокая зарплата компенсировала многие неудобства), а разрушение производства и социальной сферы, ускоряясь, подстегивают друг друга. Так, на Дальнем Востоке, в Сибири появились уже засвидетельствованные нынешней переписью полностью покинутые жителями города-призраки.
Что касается больших городов, то картина здесь не столь однородна, как в малых. Тенденции в целом те же - чем "меньше" большой город, а демографический диапазон их от 100 тысяч жителей до миллиона и более, тем ниже уровень жизни населения, значительнее сокращение рабочих мест, спад производства. Для трети 100-250- тысячных по населению городов с узким промышленным профилем, по сути, переростков малых, характерны те же беды, что и для последних в связи с крайней ограниченностью в них сфер занятости помимо профилирующей. Таковы шахтерские города (Канск, Ленинск-Кузнецкий, Шахты), города с оборонными производствами (Северодвинск и др.). Без помощи государства к либеральной экономике им не адаптироваться. Есть и редкие, кормящиеся главным образом экспортируемым сырьем фавориты (Сургут и др.). И лишь в самых крупных городах с населением от полумиллиона жителей и более ситуация в целом благоприятнее средней по городам. Это прежде всего региональные столицы, сумевшие привлечь инвестиции и сконцентрировать не столько производство, сколько финансовые ресурсы и торговый капитал.
Столичный синдром
Совершенно особое место в градоустройстве страны заняла сегодня столица. Она самый дорогой город Европы с все более множащимися чертами буржуазной жизнедеятельности. В Москве беспрецедентные для страны масштабы возведения элитного жилья, торговых и бизнес-центров, отелей, казино и т.д. Не только последние свободные площадки "утрамбовываются" все новыми высотками, но уже и сносятся недостаточно стильные здания гостиниц, на месте которых возводятся новые. Подготовлены проекты комплексов небоскребов, гигантского подземного строительства, вторых этажей над магистралями и т.д.
К чему поведет сей пир в городе, когда в двух часах езды от него другой образ жизни? Накопленный благодаря сверхцентрализованной политической системе и столичности положения финансовый, торговый, культурный, кадровый потенциал сделал столицу абсолютной социально-экономической и территориальной доминантой. На ее долю приходится более 50% крупнейших банков страны, 90% внешнеторговых фирм, 40% всего объема грузовых перевозок, 80% сообщений с зарубежными странами и т.д. На фоне гипотонии остального пространства это не могло не привести к колоссальным центростремительным миграциям. Вот и предварительные итоги нынешней переписи показали, что численность жителей Москвы, несмотря на запретительные режимы, увеличилась более чем на 2 миллиона, что вдвое превысило прирост каждого из трех предшествовавших десятилетий. Общее же население города, включая мигрантов, приближается к 14 миллионам человек, что соответствует средней по масштабам европейской стране. Подобная концентрация (а по плотности населения Москва уступает лишь Гонконгу) не может не вредить городу. Здесь постоянно скапливается дешевый, неквалифицированный труд, находящий себе минимум легального применения. Смешение сотен тысяч, миллионов мигрантов с все более расслаивающимися по доходам, в том числе и люмпенизированными, горожанами порождает психологически дезориентированный конгломерат с агрессивными поведенческими реакциями, ксенофобией. А это - среда, манящая беспризорничество, криминал, порождающая этнические и политические проблемы.
Социально-территориальное согласие
Статья 19 Конституции РФ провозглашает гарантии равенства прав и свобод человека независимо от места жительства. А между тем, как и столетия назад, у нас остра и актуальна проблема разрыва между центром и периферией. Как и раньше, жить и работать в крупном городе уже само по себе признак успеха, высокого статуса, защищенности. Жизнь же в малом городе, селе по-прежнему ассоциируется с второсортностью, стремлением при малейшей возможности бежать оттуда. Любопытно, что в США в городах с численностью населения более 100 тысяч человек проживают менее 30% населения (у нас более 60%), а по данным опроса Института Гэллапа, лишь 18% американцев выразили желание вообще жить в городах. Не потому ли, что эгалитарный джефферсоновский федерализм не только провозглашает территориальную демократию, но и предусматривает территориальное выравнивание факторов, обеспечивающих качество жизни.
Отсутствие положительных сдвигов в преодолении территориальных диспропорций - проблема, способная серьезно воспрепятствовать процессу демократизации. Государство, которое не в состоянии обеспечить минимально необходимый и конституционно гарантированный уровень социальных благ всему своему населению, неизбежно подпитывает социально-политическую нестабильность. Аномально высокие территориальные различия деформируют и мораль общества. Роскошь столицы на фоне убожества провинциальной больницы, замерзающих городов, тонущих в наводнениях и под ливнями жалких жилищ, ничего, кроме отчуждения, не вызывает.
Трактовавшаяся лишь как нечто сопутствующее размещению производительных сил проблема социально-территориальных дисбалансов, кочевавшая в советских пятилетках из одной в другую и так и не решавшаяся, сегодня в новых внутренних и глобальных реалиях приобретает кардинальное для страны значение. Ее решение - важнейший шаг в направлении придания обществу качеств солидарности и гражданской ответственности, предпосылка стимулирования децентрализационных процессов, выхода из экстенсивно-урбанизационного застоя. Отсутствие решения - отстраненность почти половины населения из созидающей экономической, политической, культурной жизни страны, сползание к социально-территориальному маразму, рост сепаратизма и угроза территориального раскола.
Готово ли государство решать эту проблему? Осознает ли власть, во что может обойтись стране продолжение бездействия? Судя по стойкому отсутствию позитивной статистики, свидетельствующей о снижении остроты диспропорций, - нет. Нет и потому, что в условиях сложившейся парадоксальной асимметрии, при которой один город страны вбирает в себя половину ее финансов и инвестиций, она не проявляет каких-либо намерений, поощряющих политику деконцентрации, приток инвестиций в отстающие районы.
Но браться за проблему государству придется. Во-первых, постольку-поскольку его предназначение в том и состоит, чтобы решать вопросы общего характера, организовывать обустройство того, что само собой не обустраивается. Помощь регионам-реципиентам, осуществляемая в рамках так называемой равной бюджетной обеспеченности, поддерживает лишь их выживаемость и, понятно, структурных задач решать не может. Нужны комплексные действия. Страна посубъектно дифференцирована, федеральные системы разорваны на части, всюду масса хозяев и посредников. Во-вторых - больше некому. Полагаться на частный капитал, бизнес, механизмы самоорганизации? Но территориальным проектам нужны долгосрочные инвестиции, которых рынок всячески избегает. На нереальность либеральных моделей будут влиять и удорожающие исходные условия - гигантские расстояния, суровый климат, историческая специфика, обусловленная незрелой урбанизацией и неразвитостью ее институтов. Без усиления роли государства, централизованного регулирования федеральной стратегии социально-территориального баланса (как бы ни хотелось прибегать к подобной терминологии при политической культуре нашей) в решении этой проблемы не обойтись. Да и бизнес "заманивается" в процесс этот государственными субсидиями, финансовыми льготами, многообразными рычагами административно-экономической поддержки.
С чего начать
Не в пример Западу большие города у нас исторически в долгу перед малыми городами, селом. И раньше, и теперь растут они не в согласии с расселением, на которое опираются, а во многом вопреки, а то и во вред ему. За счет окружающих региональных людских, природных, сырьевых ресурсов, оставляя при этом вокруг себя (необъятность просторов наших приучала не церемониться) котлованы, свалки, отвалы пород, технические озера, разваливающиеся деревеньки. Но приходит и время "собирать камни". В мире нет развитых стран с кризисным расселением. И если мы действительно озабочены необходимостью прорыва в глобальный мир, долги периферии надо отдавать. Да и практическая целесообразность того требует. Производное региональной экономической деятельности - город "живет продуктом", для региона создаваемым и регионом востребованным. Чем сильнее регион, тем сильнее город. Если рушится одно, то рухнет и другое. И потому глубоко утопичны любые попытки рассматривать проблемы городов вне региональной расселенческой парадигмы.
Подчеркнуть это обстоятельство необходимо, поскольку есть искушение обойтись малой кровью, решать проблемы, не выходя за пределы городов, более того, начиная с крупных. Но в крупные города капитал, инвестиции идут, в лоббировании не нуждаясь. Если начнем поддержку с крупных и промедлим с малыми городами, периферией, то приведем их к окончательному упадку. Ведь и сегодня попробуй отмени регистрации и прописки - полстраны сбежится в Москву и Санкт-Петербург (синдром столиц и мегаполисов развивающихся стран - Мехико, Сан-Паулу и др.). Нам с фундамента, с создания консолидирующей нижние этажи расселения системы периферийных "центров роста" начинать надо. Там XIX век - водопровод на улице, удобства во дворе. Оттуда и идти - с проблем экономики и трудоустройства, самоуправления, демократии, бытовых удобств, избавляясь от лачуг, бездорожья и грязных туалетов. Только решение проблем на местах позволит предотвратить бегство в крупные города, их разрыхление так называемым деревенским элементом.
Регулирование урбанизационных процессов, ориентированное на приоритетную поддержку малых городов, слаборазвитых районов, кризисных зон, - одна из центральных тем стратегических деклараций ООН, Совета Европы о городах нового тысячелетия, в которых неизменно подчеркивается актуальность "территориального измерения прав человека и демократии". В большинстве стран созданы ответственные за реализацию территориальной политики специальные государственные структуры: Министерство организации территории и градостроительства - в Германии, Комитет по планированию и использованию территории - во Франции, Министерство жилищного строительства, планирования и охраны среды - в Голландии и др.
Мы же при наших масштабах и сложностях проблемы подобной структурой так и не обзавелись. Нет и соответствующей властной вертикали, которая могла бы координировать стратегию территориальной организации и градоустройства страны. Область деятельности, комплексно планирующая территориальную организацию производства, расселения людей, среду обитания человека, разорвана по ведомствам, имеющим к ней лишь техническое отношение. Разрушена и система институтов и организаций градостроительного планирования и проектирования. Прекращена разработка территориальных прогнозов и программ регионального, областного масштабов, редкостью стала вообще разработка генеральных планов городов...
"Огромные пространства легко давались русскому народу, но нелегко давалось ему организовать эти пространства┘ Можно было бы сказать, что русский народ пал жертвой необъятности своей земли┘" - слова эти, сказанные век назад Н.А. Бердяевым, могут звучать сегодня как приговор бездействию нашему в деле социально-территориального единения страны. Глобализирующийся мир, угрожая бездействию этому извне, может взорвать ситуацию и изнутри. Депрессия гигантской провинции нашей, малых городов, традиционная сельская бедность не могли не привести к депопуляции теперь уже и этого нижнего расселенческого слоя - первоисточника пополнения жителей городов, и в первую очередь крупных.
Прогнозируя сокращение и старение населения России на всю первую половину XXI века, демографы уже анализируют масштабы потенциальных притоков иммигрантов. Самый минимальный из них - 750 тысяч в год. К 2050 году - это 35 миллионов человек (каждый четвертый житель страны!) - величина, необходимая только для покрытия естественной убыли населения и всего лишь поддержания нынешнего соотношения "население-территория". Но сможет ли демографически вырождающаяся и социально-территориально расколотая страна, резко сократившая собственное промышленное производство и становящаяся сырьевым придатком теперь уже не только Запада, но и быстро развивающихся стран Востока, продолжать владеть столь огромными территориями и ресурсами. Вот в чем вопрос. Учитывая при этом и перенаселенность стран наших южных соседей, их нацеленность на внешнюю хозяйственную экспансию уже сегодня.
