Жертвы для "алтаря науки"

Утвержденный в третьем чтении Государственной Думой РФ несколько дней тому назад Закон "О временном запрете на клонирование человека" вызвал неоднозначную реакцию в обществе. Некоторые ученые и журналисты видят в этом законодательном акте "возврат к мрачным временам Средневековья", "разгул моральной инквизиции", пытающейся остановить научный прогресс, "реанимацию лысенковщины" и т.п.

Для того чтобы прояснить этический аспект (о правовой стороне должны высказаться юристы), следует совершить небольшой экскурс в историю. Для отечественного научного сообщества это особенно важно, поскольку над ним, с одной стороны, довлеет негативный опыт лысенковщины, а с другой, как это ни покажется странным, - моральная эйфория победы над фашизмом.

Первый фактор блокирует в нашей исторической памяти тот важный факт, что биология (прежде всего генетика) в истории XX века была не только жертвой (как это имело место в СССР), но и выступила в сомнительной роли научного обоснования приведшей к многочисленным человеческим жертвам евгеники. Реализация поддержанных правительствами евгенических программ привела в демократических странах Западной Европы и США к сотням тысяч случаев насильственной стерилизации "биологически неполноценных граждан", а в Германии - к убийству миллионов в газовых камерах.

Этот негативный опыт (клонирование может выступить одним из методов евгеники), усиленный экологическими опасениями, позволяет общественности на Западе легче понимать, что научный прогресс несет не только благо, но и опасность.

Как подчеркивает один из разработчиков текста моратория член-корреспондент РАН Борис Юдин, одна из важнейших задач документа состоит в том, чтобы дать время для проведения широкого общественного обсуждения всех "за" и "против" новой биотехнологии, подготовки в случае ее принятия эффективной этико-правовой регуляции в данной области для предотвращения возможных негативных последствий. Современный стандарт научной этики предполагает необходимость общественного обсуждения и согласия как условия внедрения в практику любой новой биотехнологии. К примеру, Конвенция Совета Европы "Биомедицина и права человека" 1996 года требует: "Стороны должны позаботиться о том, чтобы фундаментальные проблемы, связанные с прогрессом в области биологии и медицины (в особенности их социально-экономические, этические и юридические аспекты), были подвергнуты широкому общественному обсуждению и стали предметом надлежащих консультаций; то же самое касается и проблем, связанных с практическим использованием достижений биомедицины" (статья 28). В этом состоит одна из задач моратория.

Чтобы понять весь смысл второй задачи, необходимо вновь вспомнить историю биомедицины. Понять ее мешает то, что я обозначил выше как "моральная эйфория победы над фашизмом". Этот фрагмент истории более известен - суд в Нюрнберге над немецкими врачами, проводившими варварские эксперименты на заключенных концлагерей. Практически неизвестна лишь одна существенная деталь.

Юристы и эксперты, оценившие деяния немецких ученых, пришли к выводу, что в основе преступлений лежит универсальная для научного сообщества первой половины XX века идея оправданной человеческой жертвы на "алтарь науки". Здоровье, а иногда и жизнь человека могут быть принесены в жертву во имя получения новых научных знаний, обеспечивающих прогресс человечества. Фашисты лишь довели ее до предела. Извлекая урок из этих трагических событий, эксперты трибунала разработали в 1947 году свод морально обоснованных правил проведения научных экспериментов на человеке, который получил название Нюрнбергский кодекс. К сожалению, вследствие эйфории победы советская научная общественность всегда считала, что эти нормы касаются лишь "их", а у "нас" в этом смысле нет проблем. Не случайно, что текст этого документа был впервые опубликован на русском языке лишь в 1993 году. Не публиковалась также Хельсинкская декларация 1964 г. Всемирной медицинской ассоциации, которая дала более современное толкование принципов Нюрнбергского кодекса.

Мораторий на клонирование человека реализует несколько базисных моральных принципов этих документов. Во-первых, недопустимо проводить эксперименты на людях, если не доказана их безопасность в опытах на животных. Имеющиеся на сегодняшний день данные экспериментов по клонированию животных говорят о высоком проценте летальности и различных форм патологии у особей, полученных подобным методом. На мышах показано, что продолжительность жизни клонированных животных короче продолжительности жизни обычных, что соответствует современным молекулярно-генетическим моделям старения, предполагающим запрограммированность конечного числа клеточных делений. Поэтому проведение сейчас экспериментов по клонированию человека нарушает другой фундаментальный принцип Нюрнбергского кодекса: "Ни один эксперимент не должен проводиться на человеке в том случае, если априори есть основание предполагать возможность смерти или инвалидизирующего ущерба здоровью". Таких оснований на данный момент более чем достаточно.

Мораторий дает время для совершенствования методик клонирования на животных и доказательства их безопасности для человека. У общества есть время прийти к осознанию происходящего в науке и вынести на этот счет взвешенное, морально обоснованное решение.

Таковы, с моей точки зрения, моральные основания моратория на клонирование человека. Проведение подобных экспериментов сейчас является преступлением по своей природе, сходным с теми преступлениями, которые совершили нацистские врачи. Мотив, конечно, другой, не политический, но исключительно шкурный - заработать и прославиться, безответственно рискуя жизнью и здоровьем других. Жаль, что об этом не подозревают наши защитники научного прогресса.